Поиск по материалам сайта
Cлово "DALL"
Входимость: 1. Размер: 95кб.
Входимость: 1. Размер: 68кб.
Входимость: 1. Размер: 115кб.
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 95кб.
Часть текста: русского языка и малом знакомстве нашей публики с Шекспиром, буквальный перевод некоторых Шекспировых фраз положительно невозможен, — мы этим никак не хотим сказать, чтоб он был невозможен и на будущее время. Несколько лишних десятилетий, без сомнения, продвинут дело лучше всяких усилий со стороны переводчиков: в этот период времени русский язык обогатится, установится и приобретет большую гибкость. А. В. Дружинин. Вступление к переводу “Кориолана” (1858) [1] 1 Что должен делать переводчик, который приходит после знаменитых и достойных предшественников — и оказывается перед текстом, к которому наша культура упрямо относится с холодностью, наперекор любым стараниям работавших с этим текстом поэтов и прозаиков? О. Мандельштам писал: “Незнакомство русских читателей с итальянскими поэтами (я разумею Данта, Ариоста и Тасса) тем более поразительно, что не кто иной, как Пушкин, воспринял от итальянцев взрывчатость и неожиданность гармонии...”[2] А русская культура все же к Ариосто равнодушна, невзирая ни на гениальные переводческие наметки Пушкина (“Орланд их имена читает...”), ни на им же написанный аналог Ариостовой поэмы русским ладом — “Руслана и Людмилу”. Как ни мудрили переводчики, какие только формы...
Входимость: 1. Размер: 68кб.
Часть текста: P. 93-210; Billanovich G. Petrarca letterato. Vol. I. Lo scrittoio del Petrarca. Roma, 1949. P. 3—55. Замечательно емкая и точная работа Наталино Сапеньо «Письма Петрарки» (Pagine di storia... P. 63—114) была сделана еще в 1936 году. Отталкиваясь от наблюдений и выводов Сапеньо — как и У. Дотти, У. Боско, Дж. Биллановича, Дж. Мартеллотти, Э. Уилкинса и др., — можно попытаться поставить новые вопросы или иначе подойти к некоторым проблемам, традиционным для петрарковедения. Обзоры новейшей литературы и библиографию относительно Петрарки и его эпистолярия см. у Р. Феди (р. 132—167) и в книге: Guarneri S. Francesco Petrarca e l'epistolario. Poggibonsi, 1979. P. 92-116. 2 Bosco U. Francesco Petrarca... P. 111-112, 116. 3 «Rerum senilium liber explicit. Amen. In originali sequitur: Incipit XVIII. Posteritati. De successibus studioram suorum.» См.: Dotti U. Vita di Petrarca. Bari, 1987. P. 431. 4 Принятый в России перевод названия диалогов («Тайна» или «Моя тайна») неудачен, отдает чем-то внешне-фабульным. Лучше переводить «Secretum» как «Потаенное» или...
Входимость: 1. Размер: 115кб.
Часть текста: подготовила И. Ю. Подгаецкая Серия "Литературные памятники" М., Наука, 1988 http://thelib.ru/books/podgaeckaya_p_yu/luiza_labe_prekrasnaya_kanatchica-read.html Как беззаконная планета В кругу расчисленных светил. А. С. Пушкин Tu chantas Famour! Et ce fut ta destine {*}. M. Desbordes-Valmore {* "Ты пела любовь! И это стало твоего судьбой" - строка из цикла "Слезы" Марселины Деборд-Бальмор.} Три элегии, двадцать четыре сонета и один прозаический диалог - столь количественно скромно художественное наследие, оставленное нам лионской поэтессой Луизой Лабе. Но его оказалось более чем достаточно, дабы стать одной из блестящих страниц истории не только французской, но и мировой поэзии. Первое, что бросается в глаза при чтении посвященных Луизе Лабе книг и статей {Библиографию исследований о жизни и творчестве поэтессы см, в кн.: Labe L. Edition critique et conimentee par Enzo Giudici. Geneve, 1981. P. 248-250.},- это всеми с восхищением и изумлением отмечаемая уникальность ее поэзии и ее личности в литературной и социальной жизни Франции XVI столетия. И действительно, жизнь и творчество Луизы Лабе представляют собою явление редкостное по своей самобытности. Несмотря на то что Луиза Лабе привлекала пристальное внимание уже своих современников, сведений о ее жизни не так уж и много {См. материалы к биографии Луизы Лабе авторов XVI в. в кн.: Oeuvres de Louise Labe publiees par Charles Boy. P., 1887. Vol. 2. P. 89-130.}. Связные биографии поэтессы появились лишь в середине XVIII столетия. В 1750 г. лионский советник Шарль-Жозеф де Рюоль выпустил "Рассуждение о личности и сочинениях Луизы...
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Часть текста: заклинание (laid): A(i)liu iath n-Erenn - "Молю землю Ирландии..." и поэма: Am gaith immuir... - "Я - ветер в море.." К Аморгену обращались поэты, чтобы испросить вдохновения. Имелись и другие версии, в частности первым автором (priomhughdair Ghaoidhelge) признавался Фениус Ферсайд, основатель первой школы поэтов-филидов. Кого бы ни считали предания родоначальником ирландской поэзии, важен тот факт, что эта поэзия была неанонима (ср. фамильные гимны Ригведы). В любом более или менее пространном источнике можно найти указание, что данную поэму сочинил такой-то поэт. Во многих случаях традиционная атрибуция явно не имеет ничего общего с действительностью. Нередко филиду, жившему, согласно анналам, в IV или V в., приписываются среднеирландские тексты. В 20-х годах нашего века Р. Турнейзен показал, что в некоторых случаях традиция не расходится с действительностью. Поэтические тексты доклассического времени, вероятно, принадлежат филидам. Это положение считается чем-то само собой разумеющимся и молчаливо принимается всеми ирландистами, но никто не сформулировал эксплицитно принципы, на которые опирается такая атрибуция. По-видимому, необходимо мотивировать, почему филидам уделяется столь значительное внимание. Тексты, датируемые доклассическим временем, в большинстве своем являются поэтическими или написанными ритмизованной прозой. Тем самым любое исследование архаического языка с неизбежностью оказывается исследованием поэтического языка. С другой стороны, такие термины, как "язык Гомера", "ведийский язык", "язык древнегреческой хоровой лирики" и т. п., несут в себе определенную лингвистическую информацию. Поэтому специальное исследование языка филидов или бардов нельзя считать бесполезным для кельтологии и индоевропеистики. В результате усилий многих ученых удалось установить некоторый набор характеристик, присущих архаическому языку: 1....
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: соединимые вещи не хотели сращиваться. Огромная взрывчатая сила Книги Бытия—идея спонтанного генезиса со всех сторон наступала на крошечный островок Сорбонны, и мы не ошибемся, если скажем, что Дантовы люди жили в архаике, которую по всей окружности омывала современность, как тютчевский океан объемлет шар земной. Нам уже трудно себе представить, каким образом абсолютно всем знакомые вещи — школьная шпаргалка, входившая в программу обязательного начального обучения,—каким образом вся библейская космогония с ее христианскими придатками могла восприниматься тогдашними образованными людьми буквально как свежая газета, как настоящий экстренный выпуск. И если мы с этой точки зрения подойдем к Данту, то окажется, что в предании он видел не столько священную его, ослепляющую сторону, сколько предмет, обыгрываемый при помощи горячего репортажа и страстного экспериментированья. В двадцать шестой песни «Paradiso» Дант дорывается до личного разговора с Адамом, до подлинного интервью. Ему ассистирует Иоанн Богослов—автор Апокалипсиса. Я утверждаю, что все элементы современного экспериментированья имеются налицо в дантовском подходе к преданию. А именно: создание специальной нарочитой обстановки для опыта, пользованье приборами, в точности которых нельзя усумниться, и проверка результата, апеллирующая к наглядности. Ситуация двадцать шестой песни «Paradiso» может быть определена как торжественный экзамен в концертной обстановке и на оптических приборах. Музыка и оптика образуют узел вещи. Антиномичность дантовского «опыта» заключается в том, что он мечется между примером и экспериментом. Пример извлекается из патриаршей торбы древнего сознания с тем, чтобы быть возвращенным в нее обратно, как только минет надобность. Эксперимент, выдергивая из суммы опыта те или иные нужные ему факты, уже не возвращает их обратно по заемному письму, но пускает в оборот....
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: дзекающие зубные. Выдергиваю на выбор одну только ниточку: «cagnazzi»—«riprezzo»—«quazzi»— «mezzo»—«gravezza»... Щипки, причмокиванья и губные взрывы не прекращаются ни на одну секунду. В песнь вкраплен словарик, который бы я назвал ассортиментом бурсацкой травли или кровожадной школьной дразнилки: «cuticagna»—загривок; «dischiomi»—выщипываешь волосья, патлы; «sonar con el mascelle»—драть глотку, лаять; «pigliare a gabbo»— бахвалиться, брать спрохвала. При помощи этой нарочито бесстыжей, намеренно инфантильной оркестровки Дант выращивает кристаллы для звукового ландшафта Джудекки (круг Иуды) и Каины (круг Каина). Non fece al corso suo si grosso velo D’inverno la Danoia in Osteric, Ne Tanai lа sotto il freddo cielo, Com’era quivi: che, se Tambernic Vi fosse su caduto, о Pietrapana, Non avria pur dall’orlo fatto cric [27]. (Inf., XXXII, 25-30) Вдруг ни с того ни с сего раскрякалась славянская утка: «Osteric», «Tambernic», «cric» (звукоподражательное словечко—«треск»). Лед дает фонетический взрыв и рассыпается на имена Дуная и Дона. Холодообразующая тяга тридцать второй песни произошла от внедрения физики в моральную идею: предательство—замороженная совесть—атараксия позора—абсолютный нуль. Тридцать вторая песнь по темпу современное скерцо. Но какое? Анатомическое скерцо, изучающее дегенерацию речи на звукоподражательном инфантильном материале. Тут вскрывается новая связь—еда и речь. Постыдная речь обратима вспять, обращена назад—к чавканью, укусу, бульканью—к жвачке. Артикуляция еды ...
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Часть текста: роман. АРИОСТО И РЕНЕССАНСНЫЙ РЫЦАРСКИЙ РОМАН Бывают произведения, от которых отрекается породившая их культура — либо они явились с запозданием, либо пришли слишком рано. «Неистовый Орландо» (1516—1532) Лодовико Ариосто был принят культурой итальянского Возрождения как безусловная данность, как нечто единокровное и единосущное. Таким он и остался в памяти поколений — произведением, в котором словесность Высокого Ренессанса вышла на художественный уровень, сопоставимый с уровнем живописи, ваяния, зодчества. Столь высокая эстетическая квалификация оправдана поэтическим мастерством Ариосто. но не им одним. Одного мастерства было бы мало. Место в едином ряду с полотнами Рафаэля поэме Ариосто обеспечивает особый и неповторимый склад его поэзии, где свободно и органично сливаются деятельная энергия и созерцательность, телесность и духовность, почти детская наивность и зрелый интеллектуализм. Секрет этого абсолютно целокупного поэтического мира, где поэзия предстает словно в своей вечной, неизменно равной себе сущности, много раз пытались разгадать. Решения предлагались разные, но суть оставалась одна: гармония, возведенная в принцип мироотношения. Понятно, что действительность, в том числе итальянская действительность первой трети XVI в., с трудом поддается последовательно гармонизирующему истолкованию. Чтобы такое истолкование состоялось и чтобы оно на деле сомкнулось с действительностью, проникнув до ее глубинной гармоничности, нужны условия уникальные. Причем уникальность требуется и от склада личности поэта, и от склада культуры, в которую он погружен. Ариосто, каким мы его знаем по письмам, деловым бумагам, отзывам современников и, конечно, главным образом по его поэме, был человеком, доминирующей чертой характера которого являлось приветливо ровное восприятие жизни. При таком восприятии, разумеется, многое теряется, от многого приходится...