Поиск по материалам сайта
Cлово "ELL"
Входимость: 2. Размер: 49кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 95кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 49кб.
Часть текста: ди Филиппо, Чекко Анджольери, Meo Толомеи, Пьетро Файтинелли, Фольгоре да Сан Джиминьяно и др. Оно называлось по-разному: комико-реалистическая, шуточная (точнее, игровая — giocosa), городская, автобиографическая поэзия. Каждое из этих названий отражает тот или иной аспект этой поэзии: она выдержана в комическом стиле; важное место занимает в ней шутливая пародия и игра; она зародилась в городской среде и сохранила на себе ее отпечаток; она вполне реалистически изображает некоторые стороны муниципальной жизни; порой в ней можно найти отклики на факты из жизни ее авторов. Но ни одно из приведенных обозначений не охватывает всех характерных особенностей этой поэзии. Как наиболее общие в употреблении закрепились названия — комико-реалистическая и шуточная поэзия. Поэзия такого рода отнюдь не была явлением специфически итальянским. Произведения комического стиля (особенности которого зафиксированы в ряде средневековых поэтик, например, в «Документе об искусстве стихосложения» Гальфреда Винсальвского, «Самоновейшей риторике» Бонкомпаньо да Синья и др.) были хорошо известны в средневековой Европе. Достаточно вспомнить поэзию вагантов (оказавшую на шуточную лирику несомненное влияние), многочисленные латинские поношения (vituperium), шутливые сборники (ср. Jocha monachorum), пародийные и сатирические стихи, провансальские поношения (enueg) Пейре Альвернского и Пейре де Боссиньяка, сатирические песни Гираута де Борнеля и Пейре Карденаля, обсценные и бурлескные произведения Арнаута Даниэля и других трубадуров, «насмешливые» песни Раймона де Мираваля и Дюрана; французские фаблио и стихи Рютбефа, вторую часть «Романа о Розе» Жана де Мена и «Роман о Ренаре»; иберийские...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: как папство или империя с их притязаниями на всемирную власть, но и «корпоративное устройство Средневековья, для которого человек был скорее представителем своей корпорации, чем самостоятельной единицей».[1] В XII-XIII вв. универсализм проник во все области умственной деятельности: в философию, где одной из основных проблем была как раз проблема универсалий, в искусство, где тоже мыслили общими категориями, создавали монументальные храмы и «бестелесную, нематериальную живопись»[2] византийского образца, и в поэзию. Но в социальной действительности – прежде всего это относится к Италии – политический универсализм сталкивался с муниципальным партикуляризмом. В хрониках, начинавших свое изложение с мифологизированной общечеловеческой истории, фиксировались затем единичные факты, и подчеркивалось значение отдельного горожанина во внутренней политической борьбе. В философии универсалиям противопоставляли конкретные, единичные вещи. В религиозных представлениях вера в высшую универсалию – бога – сочеталась с поклонением статуе местного святого (напоминая о смешении платоновской Идеи с пережитками язычества). Повсюду в Западной Европе средневековая мысль, начиная с XI в., билась над тем, как разрешить эту антиномию универсального и единичного, абстрактного и конкретного, и чем ближе к XIV в., тем больше уделяется внимания конкретным вещам. Это проявляется в усилении эмпиризма у францисканцев Дунса Скотта...
Входимость: 1. Размер: 95кб.
Часть текста: буквальный перевод некоторых Шекспировых фраз положительно невозможен, — мы этим никак не хотим сказать, чтоб он был невозможен и на будущее время. Несколько лишних десятилетий, без сомнения, продвинут дело лучше всяких усилий со стороны переводчиков: в этот период времени русский язык обогатится, установится и приобретет большую гибкость. А. В. Дружинин. Вступление к переводу “Кориолана” (1858) [1] 1 Что должен делать переводчик, который приходит после знаменитых и достойных предшественников — и оказывается перед текстом, к которому наша культура упрямо относится с холодностью, наперекор любым стараниям работавших с этим текстом поэтов и прозаиков? О. Мандельштам писал: “Незнакомство русских читателей с итальянскими поэтами (я разумею Данта, Ариоста и Тасса) тем более поразительно, что не кто иной, как Пушкин, воспринял от итальянцев взрывчатость и неожиданность гармонии...”[2] А русская культура все же к Ариосто равнодушна, невзирая ни на гениальные переводческие наметки Пушкина (“Орланд их имена читает...”), ни на им же написанный аналог Ариостовой поэмы русским ладом — “Руслана ...