Голуб Маргарита Олеговна Преподаватель
Красноярский государственный университет, Красноярск, Россия
Критерии выделения зла в поэме «Беовульф»
МГУ: Научные исследования - 2006
http://msu-research06.ru/index.php/filology/169-zarublithistory/1184-beovulf
Как и в других мифопоэтических традициях, в германской основным является противопоставление добра и зла. Данное противостояние является сюжетообразующим не только в мифологии, но и в литературе с древних времён и до наших дней. Так и древнеанглийская эпическая поэма «Беовульф» имеет своим стержнем борьбу главного героя (репрезентирующего силы добра) с чудовищами (представителями зла). Бросается в глаза тот факт, что зло предстаёт в конкретном воплощении: в виде чудовищ, язычников, поддавшихся греху людей, клада то есть зло не существует для слушателей абстрактно, в отрыве от своего вещественного воплощения. Таким образом, враги рода человеческого являются не носителями зла, но им самим.
В настоящей работе мы ставим перед собой задачу установить критерии выделения и номинации зла в «Беовульфе» – поэме, созданной в эпоху, когда мифологические представления о добре и зле были ещё живы в сознании германцев. Зло было выбрано объектом исследования, так как его эпитеты и характеристики в тексте произведения многочисленны и разнообразны, что даёт материал для построения относительно полной картины. Наименования добра значительно менее разнообразны. Вероятно, причина кроется в том, что зло как объект противодействия требовало более детального рассмотрения и изучения.
Как отмечает Т. В. Топорова (Топорова, 2000), мифопоэтическая ономатетическая традиция предполагает «функционирование многих имён у одного носителя», что вызвано желанием разносторонне отразить обозначаемое. В «Беовульфе» наиболее значимы образы чудовищ – Гренделя, его матери, дракона. Рассмотрим их характеристики, а также некоторые другие свидетельства текста, дающие представление о природе зла.
Обозначения, отражающие принадлежность к «внешнему миру». (cōm of mōre/пришёл из болот, se þe wæteregesan wunian scolde,/cealde streamas/должна была жить в жутких водах,/холодных потоках, 1261, etc., см. также описание леса). Принадлежность к «внешнему миру», находящемуся за пределами обжитого пространства, традиционно рассматривается как признак опасности, зла. Это справедливо не только для германской, но в том числе и для славянской мифологии. За пределами обжитого пространства мир лишь в малой степени поддаётся влиянию человека. Всё, что находится за оградой, загадочно, непознано и таит в себе угрозу (вспомним, что в германской мифологии Мидгард и Асгард отгорожены от окружающего мира). Неудивительно поэтому, что представители зла обитают в необжитых людьми местах.
Обозначения, отражающие связь с какой-либо стихией. (se þe wæteregesan wunian scolde,/cealde streamas, eorð-draca/земляной дракон, 2713, 2826, (wyrm) mid bæle fōr/(дракон) улетел в огне, 2309). Здесь прослеживается некоторое сходство с первой группой в том аспекте, что стихия, как и необжитое пространство – и даже в большей степени – не поддаётся влиянию человека. При этом нельзя забывать о часто разрушающей силе стихии, что в сочетании с предыдущим пунктом заставляет отнести её к злому началу. Естественна также принадлежность матери Гренделя к стихии воды, поскольку женское начало соотносится именно с водой (Маковский, 1996). Поскольку вода, в которой обитает чудовище, относится к «внешнему миру», она олицетворяет Хаос. Подобным же образом и дракон ассоциируется со стихиями огня и земли (см. многочисленные случаи, когда его называют «червем» /wyrm/). Видимо, чудовища воплощают разрушающую потенцию стихий.
(Грендель, его мать и дракон приходят ночью, on wanre niht/тёмной ночью, 703, scadu-genga/ходящий в тени, 704 ). Как и в других мифологических традициях, добро соотносится со светом, зло – с тьмой.
Враждебное отношение к людям. (feond mancynnes/враг рода человеческого, þēod- sceaða/враг людей, 2279, 2689)
Богоотверженность/греховность. ær/нёс (на себе) гнев Бога,712; godes ondsacan/враг Бога, þæt wæs fremde… þēod dryhtne/это был народ, враждебный Богу, heðene sāwle/языческая душа, 853, etc.). Здесь имеет место наслоение христианского мировоззрения, не всегда сочетающегося с общим явно языческим духом поэмы. К этой же группе относятся и такие обозначения, как (atol) ān-gengea/идущий в одиночестве (165,449), dreame bedæled/лишённый радости, соответствующие христианскому представлению о том, что дьявол и его слуги не могут испытывать радости и обречены на мучения.
Функция. В данном случае речь идёт о драконе, страже клада (weard un-hīore, ylda waldend, hord-weard, etc. 2294, 2303, 2555, 2594, etc.). становится понятен и гнев дракона, которому помешали исполнять функцию, издревле закреплённую за подобными существами и отражённую в этимологии слова «дракон» - страж, хвататель (Словарь, 1991). Можно вспомнить не только персонажей средневековых сказок, но и древнегреческого Ладона, сторожившего сад Гесперид (Словарь, 1991). Возможно, схожая функция была первоначально и у Ёрмунганда, опоясывающего мир людей и называющегося также «змеем Мидгарда».
Итак, мы рассмотрели основные группы способов номинации зла в поэме «Беовульф». Критерии выделения зла предстают следующим образом: отнесённость к необжитому пространству или стихии, ассоциация с темнотой, враждебность по отношению к людям, богоотверженность. Функция дракона вряд ли может рассматриваться как один из них. Следует заметить, что тема требует дальнейшей разработки, которую автор и намерен предпринять.
Литература
– с. 55-58.
Маковский М. М. Язык – миф – культура. Символы жизни и жизнь символов. Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН. М., 1996.
Мифологический словарь / Гл. ред. Е. М. Мелетинский. М., Советская Энциклопедия, 1991.
Беовульф: Эпос / Пер. с др. -англ. В. Тихомирова. – СПб.: Азбука-классика, 2005.
«Беовульфу»)
Старшая Эдда: Эпос / Пер. с древнеисл. А. Корсуна. – СПб.: Азбука-классика, 2005.
.