Комарова В. П.: Понятие "природы" в драмах Шекспира

В. П. Комарова
Академия гуманитарного образования, Санкт-Петербург

ПОНЯТИЕ «ПРИРОДЫ» В ДРАМАХ ШЕКСПИРА

Тема «природа» у Шекспира изучена во многих трудах, и я хочу остановиться на отдельных аспектах, которые, на мой взгляд, нуждаются в более тщательном рассмотрении. Я разделяю общие выводы одного из лучших исследователей этой проблемы Джона Дэнби, который в монографии о трагедии «Король Лир» показал главные значения сложного понятия «природа»1. Многие герои в трагедии обращаются к природе как могущественной силе, определяющей судьбы людей на земле. Словарь Александра Шмидта дает сотни разных значений: природа это, прежде всего, внешний по отношению к человеку мир, все, что существует в мироздании, но в это понятие входит и жизнь человеческого общества, отношения между людьми, страсти, характеры, нравственное и физическое состояние, сущность вещей и явлений.

Самое простое распространенное значение слова «природа» в тексте Шекспира включает конкретный внешний по отношению к человеку мир – пейзаж, климат, растения, животные, космические явления и катаклизмы на земле – ураганы, грозы, землетрясения, потоп – при этом Шекспир заимствует из разных источников сведения о предзнаменованиях. Давно отмечено, что Шекспир проявляет точные познания в естественных науках и медицине, знание растений, животных, ремесел, охоты, музыки, живописи, театральной жизни. Кроме того, Шекспир наделяет природу «человеческими» эмоциями, добавляя эпитеты к таким явлениям, как ночь, зима, море, океан: ruthless sea, hungry ocean, envious gulf, “the grey-eyed morn smiles on the frowning night”2.

В трагедии «Король Лир» персонажи тоже обращаются к «природе»: Лир обвиняет природу, которая порождает жестоких детей, и призывает ее отомстить за нарушение ее законов, герцог Глостер обвиняет богов, которые убивают людей ради забавы, Олбени упрекает Гонерилью в нарушении самых священных законов природы, а когда Гонерилья называет его речь глупостью, отвечает глубокой сентенцией: “Wisdom and goodness to the vile seem vile / Filths savour but themselves” (IV, 2, 38–39) – даю возможный перевод: «Мудрость и доброта дурным кажутся дурными, – гниль обоняет лишь собственный запах». Слово filths применительно к людям передает высшее отвращение, в контексте оно может означать отбросы и даже «нечистоты», а этот афоризм, возможно, подсказан Шекспиру найденной у Монтеня цитатой из сочинения Эразма Роттердамского «Пословицы»: “Stercus cuique suum bene olet” – сразу же Монтень дает перевод: “Every man’s ordure well / To his own sense doth smell”, т. е. «Для каждого его собственные нечистоты хорошо пахнут» и добавляет, что «для здорового обоняния это невозможно»3. «навоз, экскременты», а Шекспир дал смягченное filths.

Главное значение понятия «природа» в трагедии «Король Лир» во многих местах текста сливается с понятием «боги» в единую силу мироздания, поэтому и Лир, и Глостер обращаются к природе как высшей силе. Герцог Глостер в рассуждении, вызывающем у Эдмунда насмешки, говорит о том, что земные пороки, преступления – это проклятие природы, хотя «мудрость природы находит какие-то им объяснения»: “…though the wisdom of nature can reason it thus and thus, yet nature finds itself scourged by the sequent effects”. Понятие «великая природа» у Шекспира свободно от всякой зависимости от небес и богов, это светское понятие – природа – вечная, творящая все, что существует в мироздании, – все миры, звезды, планеты, человека, все существа – порождение природы. В поздней драме «Зимняя сказка» король-философ Поликсен беседует с Пердитой о ее цветах. Она признается, что не выращивает в саду гвоздики и левкои потому, что за их пестроту их называют «незаконными детьми природы». На это Поликсен возражает как ученый – «Природа улучшается только теми средствами, которые создает сама природа: искусство, которое ты говоришь, добавляет что-либо природе, сотворено природой»: “the art itself is nature” (W. T. IV, 4, 97).

Искусство исправляет природу, изменяет ее, но само искусство – тоже природа. В этом суждении важно признание, что не только внешность, характеры, таланты человека, но и его творчество – часть природы, создано природой. В нескольких суждениях в самых разных контекстах Шекспир вводит мысль, распространенную в «Опытах» Монтеня, в философских трудах Фрэнсиса Бэкона, мысль, заимствованную из сочинения Лукреция «О природе вещей». Это идея вечности и единства мироздания; все случайности, фортуна, представления людей о мире – порождены природой, таким образом, снимается противопоставление двух начал – материального и идеального.

В тексте Шекспира есть понятие, истоки которого восходят к поэме Лукреция – выражение “nature’s germens” переводят по-разному и оно вызывает различные комментарии. В одном исследовании признано влияние сочинения Джордано Бруно4. Однако более вероятно, что Шекспир почерпнул образ из суждений Лукреция, приведенных в «Опытах» Монтеня, использованных также и в философских трудах Бэкона. Лукреций много раз повторяет главную идею поэмы – материя вечна и беспредельна, ее основные начала находятся в бесконечном движении и порождают все, что существует по своим законам. Дух имеет материальную природу в «семенах», ибо из ничего не может ничто возникнуть, есть «зачатки» тел, их «первоначала».

«семена природы» выражено в трагедиях «Король Лир» и «Макбет». При этом признание их вечности не дополняется выводом о бессмертии души, нет и еретического вывода о ее смертности.

Лир обращается к природе: “Crack nature’s moulds, all germens spill at once / That make ingrateful man! (III, 2, 8). Макбет готов принять Хаос: “Though all the treasure / Of nature’s germens tumble all together, / Even till destruction sickens… (IV, 1, 59–60).

В этих заклинаниях выражена мысль о том, что в природе существуют «зародыши», «семена», или как у Лукреция, «первоначала», которые порождают все, что есть, а их «смешение» означает конец мира, хаос, разрушение.

Шекспир сохраняет мысль Лукреция о единстве всего, что существует в природе – эту мысль развивает Ф. Бэкон в сочинении «О принципах и началах».

Сложное философское значение слова «природа» встречается только в произведениях зрелого периода творчества. Гораздо более распространенное конкретное понятие встречается во всех драмах, в комедиях, трагедиях и поздних пьесах – это понятие «сущность» – вещей, явлений, характеров. В контексте становится ясно, какой смысл придан этому понятию. Например, король Лир признает свою ошибку в отношениях к дочерям – «ничтожно малая вина Корделии подобно взрывному устройству взорвала всю мою природу». “Like an engine, wrenched my frame of nature / from the fixed place” (I, 4, 290).

– он признает, что разочарование в Корделии послужило «взрывом», изменившим его «природу». Важно и суждение леди Макбет о характере мужа: «…его природа полна молока человеческой доброты» – это суждение позволяет глубже понять и «природу» мучений Макбета – это муки совести, хотя он воспринимает свое состояние как страх перед врагами и совершает все новые убийства, пытаясь освободиться от этого страха. Шекспир знал приведенное у Монтеня мнение Гесиода о том, что возмездие возникает сразу в момент совершения преступления, однако он внес существенную поправку – не у всякого преступника возникает подобное состояние.

«забыть свою природу», т. е. утратить человеческое начало – это он говорит в момент, когда вспоминает, каким он был добрым отцом: ‘I will forget my nature. So kind a father!” (К. Л. I, 5, 35).

Жестокость его двух дочерей воспринимается как нарушение законов природы, как «проклятие природы», а доброта Корделии получает очень важное определение: младшая дочь «искупает» проклятие, которое принесли природе старшие: “…one daughter who redeems nature from the general curse / Which twain have brought her to” (IV, 6, 210).

В приведенных примерах «природа» предстает как высшая сила, имеющая доброе начало, которое люди могут исказить своими преступлениями.

Есть интересное суждение в речи королевы Гертруды: «Все живое должно умереть, следуя путем природы в вечность», но это суждение имеет скрытый смысл, связанный с представлениями о вечной природе, которые в устах королевы Гертруты звучат странно:

’st tis common; all that lives must die, /
Passing through nature to eternity (I, 2, 72–73).
Перевод М. Лозинского наиболее точный:
То участь всех: все жившее умрет
И сквозь природу в вечность перейдет.

«путем природы» более понятно, чем «сквозь природу». Что значит «вечность» – не вполне ясно, но это не бессмертие души.

Тема «природы» особенно тесно связана с проблемой судьбы Кориолана в поздней политической трагедии, где Шекспир близко следует Плутарху, но вводит весьма существенные изменения сознательно. Плутарх видит причину гибели Кориолана в его гордости, в неспособности смирить характер, приспособляться к обстоятельствам. Он добавляет, что такие люди, которые во всем следуют своим путем, не считаясь с изменениями в обстановке, не должны стремиться к управлению государством, их исключительность, «одинокость» обрекает их на гибель. В переводе Норта есть слово “aloneness”, которое не означает привычного «одиночество», это другое понятие – своеобразное восприятие одиночки в обществе. У Шекспира Кориолан восклицает: «О, я один!» – “alone”, и он во все моменты один следует своим путем, кроме тех трагических, когда любовь к матери вынуждает его изменить своей природе: «…ты хотела бы, чтобы я предал свою природу», – обращается он к матери: “…would you have me / False to my nature” (Кориолан, III, 2, 15).

– Монтень вспоминает, что в течение его жизни англичане четыре раза меняли не только политику, но и религию, и это – естественный закон жизни. Монтень цитирует Лукреция:

What erst was most esteem’d
At last not worth is deem’d,


У Шекспира Ауфидий говорит о Кориолане: его природа не меняется, а оценки его действий зависzт от времени: Thus our virtues lie in the interpretation of the time; / And power unto itself most commendable, / Hath not a tomb so evident as a chair/ To extol what it hath done (IV, 7, 49–53). Переводы ошибочны.

Приведу буквальный перевод: «Так наши доблести существуют в оценках времени; / И власть сама по себе похвальная находит могилу с той же трибуны, с которой восхвалялись ее дела».

Это рассуждение Ауфидия о причинах измены Кориолана можно воспринять, как возражение Шекспира Плутарху – не гордость героя, а его неспособность изменить своей «природе», т. е. нравственным качествам, которые он считает незыблемыми, приводит его к измене Риму. Кориолан ни разу не сомневается в своем праве мстить «пораженной язвой», «неблагодарной» отчизне. Трагедия «природы», т. е. личности героя, состоит в конфликте с «природой» социальных отношений, когда власть переходит в руки трибунов, которые управляют народом. Кориолан видит опасность утраты власти для патрициев, а Шекспир предвидит потрясения в Англии. Для героя победа плебеев означает гибель государства, – он открыто предлагает изменить политику, чтобы спасти Рим, не понимая, что это уже невозможно, – так возникает идея необходимости менять «природу», т. е. свои взгляды.

«Юлий Цезарь», когда Брут доказывает себе, что Цезаря приходится убить, поскольку он желает короны, а единоличная власть может изменить его «природу», как показывает опыт. Таким образом, для Шекспира изменчивость «природы», т. е. сущности личности, представлена в разных ситуациях – меняется «природа» Отелло, Лира, Гамлета, Макбета – изменчивость человеческой «природы» предстает, как и в «Опытах» Монтеня или в «Жизнеописаниях» Плутарха закономерным свойством, причем именно это свойство соответствует общим законам «природы», которая определяет судьбу героя.

Примечания

’s doctrine of nature. A study of “King Lear”. L., 1949; Spenser Th. Shakespeare and the nature of man. Repl. N. Y., 1945; Krowlton E. C. Nature and Shakespeare // PMLA, 1936, vol. 2, No. 3.

2 Hartmann E. Naturschilderung und Natursymbolik bei Shakespeare. L., 1908; Speaight R. Nature in Shakespearean tragedy. L., 1955; Clement W. The development of Shakespeare’s imagery. 2nd ed. L., 1977.

“Adagia”, III, IV, 2.

–185.