Девятайкина Н. И. :Проблема войны и мира в диалогах трактата Петрарки «De remediis utriusque fortunae»

Н. И. Девятайкина
Проблема войны и мира в диалогах трактата Петрарки
«De remediis utriusque fortunae»1

Саратовский государственный университет имени Н. Г. Чернышевского
Научные публикации. Петрарка.

http://www.sgu.ru/faculties/historical/sc.publication/Sred_vek/petrarca/petrarca.php

Политические взгляды и ориентации Петрарки, как и других деятелей первого этапа развития ренессансного гуманизма, еще не изучены всесторонне. Степень их исследования значительно уступает место лингвистическому, текстологическому, литературоведческому, анализу его произведений.2. Нельзя не отметить, правда, что в последние десятилетия ситуация начала меняться, по крайней мере, среди итальянских и американских ученых. В рамках проблематики данной статьи значительный интерес представляют исследования U. Dotti, M. Ariani, V. Pacca, R. Fedi, G. Ponte, A. Musumeci, G. Crevatin, M. Santagata, E. Fenzi, Th. Peterson, G. Mazzotta, D. Madsh, C. H. Rawski. Их наблюдения относительно сути общественной и политической позиции Петрарки в целом или отдельных политических сочинений, словаря власти и др. позволяют сказать, что бытовавшие длительное время в историографии суждения об аполитизме, космополитизме, утопизме, политическом сервилизме гуманиста ушли в прошлое.  

В русской историографии на важность темы еще сто лет назад указал выдающийся специалист по Ренессансу М. С. Корелин (1855-1899). Поскольку в Западной Европе мало знают русские исследования о Петрарке, замечу, что в послереволюционное время обращение к проблемам Ренессанса началось только с середины ХХ столетия (М. А. Гуковский а специальные труды стали появляться с 1970 –х годов. В это время за итальянское и латинское наследие Петрарки принимаются филологи (Р. И. Хлодовский) и историки (А. Х. Горфункель, Н. В. Ревякина, Л. М. Брагина)3. В 1980-1990 гг. к Петрарке активно начинают обращаться философы ( В. В. Бибихин) и культурологи (Л. М. Баткин). 

Усилиями специалистов разных областей к появившейся в начале ХХ столетия на русском языке « Моей тайне»-Secretum- (М. О. Гершензон) добавляются избранные письма (1982, В. В. Бибихин), «Африка» (1992, Е. Г. Рабинович, М. Л. Гаспаров), инвективы (1998, Л. М. Лукьянова, Н. И. Девятайкина), трактат «Об уединенной жизни»(De vita solitaria) (1998, они же), часть диалогов трактата «О средствах» (1980, 1984, 1998, 2004 В. В. Бибихин, Л. М. Лукьянова, Н. И. Девятайкина, В. В. Беляев). Впервые целиком на русском языке публикуются « Канцониере» (1997, Вяч. Иванов, О. Мандельштам, В. Соловьев, А. Эфрос, Е. Солонович, Е. Витковский, В. Микушевич, В. Левик, А. Эппель, З. Морозкина, Ю. Верховский, А. Ревич, С. Ошеров, А. Парин) и «Триумфы» (2000, В Микушевич). 

Однако к политической проблематике в творчестве Петрарки русские исследователи до сих пор обращаются эпизодически, хотя, вслед за М. С. Корелиным, признают ее важность.  

Несомненно, что славой в веках любой большой деятель культуры во многом обязан непреходящей актуальности его произведений, которые каждая эпоха, каждое поколение прочитывают по-своему, находя в них созвучное запросам и заботам своего времени. В этом плане в творчестве Петрарки остается востребованным очень многое. Но ныне, возможно, прежде всего – его сочинения, речи, сонеты и письма, связанные с проблематикой войны и мира, политического изгнанничества, гражданских смут, армии, вооружения, роли властей и насилия во внутренних и внешних конфликтах.

В центре внимания данной статьи находится проблема войны и мира. Она, как известно, привлекала внимание Петрарки с поэмы «Африка» (Africa). Эта поэма, затем трактат «О знаменитых мужах»(De viris illustribus) и письмо- трактат « О наилучшем управлении государством» (De optime respublica administranda), адресованный Франческо Каррара, определили основные оценки исследователей и заслонили собой диалоги трактата «Де remediis”, связанные с политической проблематикой. Между тем оказывается, что с темами войны и мира впрямую или косвенно связан каждый пятый диалог трактата. Особенно плотно ими насыщена его вторая часть.

Напомним, что первый вариант сочинения был написан в достаточно сжатые сроки- между 1354 и 1360 годами, и что свое окончательное завершение он получил в 1366 году. Трактат состоит из двух больших книг, включивших 253 диалога. В первой разговор ведут между собой аллегорические персонажи – Радость (Gaudium) и Разум (Ratio) или Радость и Надежда (Spes), во второй – Страх (Metus) и Разум или Скорбь ( Dolor) и Разум. Давая имена персонажам, Петрарка использовал прием стоиков. И уже при объяснении его в предисловии воспользовался военными понятиями и сравнениями. «Четыре всем известные страсти- надежда и влечение, радость. Страх и скорбь…мечутся в человеческой душе в разные стороны. А защищает ее, словно крепость, и потому всем четверым отвечает и разоблачает козни вопящих кругом врагов разум, вооружившись доспехами, призывая все свое мастерство и силу. Но также и с великой небесной помощью»4. Итак, крепость, враги, доспехи, вооружение - действительно, язык войны.  

Сами диалоги достаточно схематичны. Оппоненты Разума, собственно, подают короткие реплики на избранную тему, иногда почти дословно повторяющиеся на протяжении всего разговора, иногда дробящие вопрос на несколько более мелких, конкретных. Разум отвечает пространно, чаще всего напористо и убежденно, раз от раза добавляя новые доводы и аргументы. За ним всегда остается последнее слово. Иными словами, вряд ли можно сказать, что в трактате «О средствах» Страх, Радость, Надежда, Скорбь – суть второе я Петрарки. «Я»- конечно, в Разуме. 

Но из содержания беседы, через этих персонажей, можно понять, кого олицетворяют персонажи, к кому адресуется Разум-Петрарка прямо, к кому – косвенно. Скажем, в анализируемых в данной статье диалогах, он прямо ( конечно, не лично, без имен) обращается к императорам, правителям городов, тиранам, действующим и свергнутым, военачальникам, кондотьерам, рыцарям, рядовым воинам. Косвенно - к самой широкой аудитории, так как рассуждения касаются вопросов жизни и благополучия общества в целом и каждого из его членов в отдельности.  

Гуманист начал произведение после своего возвращения из-за Альп. Первым местом его итальянской жизни стал Милан. И начальный вариант трактата написан именно там.

Круг проблем, поднятых в них, очень широк. Это общие вопросы войны, мира и власти, сражения, победы и поражения, угрозы родине и зашиты родины, воинское ремесло, оружие и снаряжение, воинская служба и воинская слава. Много специальных диалогов посвящено темам гражданских распрей и войн, политических изгнаний и судеб изгнанников, тиранов и тирании. В предисловии и ряде диалогов обозначается тема Столетней войны. 

Становится ясно, что вернувшись в Италию и оказавшись лицом к лицу с ее проблемами, Петрарка буквально заболел темой. Да и было от чего. Вторая половина Х1У века будто взялась помогать чуме. Человеческие жизни за Альпами уносил самый затяжной конфликт эпохи – Столетняя война. Первое крупное поражение Франции при Креси было позади. Второе должно было вот-вот разразиться при Пуатье и завершиться драматическими обстоятельствами пленения французского короля, которое также найдет отражение в диалогах. А к моменту завершения трактата Петрарка окажется в составе миссии, которая направится поздравлять короля с высвобождением из английского плена.

Внутри Италии папство продолжало бороться за восстановление своего влияния, не останавливаясь перед применением военной силы, вечная война между Венецией и Генуей стала обыденной повседневностью, равно как соперничество синьорий и коммун в Тоскане и Ломбардии. Дополняли политический пейзаж гражданские и партийные распри внутри самих государств. Из обстоятельств, имевших прямое касательство к гуманисту, надо вспомнить смещение друга юности Azzo da Corregio (Аццо да Корреджо) в феврале 1354 года в Вероне в результате восстания граждан. Как известно, Петрарка ему посвятил трактат, высказавшись в предисловии и по поводу данного события.

в глубинах коллективного сознания, стала одной из главных тем искусства, служила кладезем литературных метафор и сравнений, поставляла символику. Трактатов о войнах и военном искусстве писалось гораздо больше, чем о мирных трудах, ремеслах, деяниях.  

Петрарка тоже сказал свое слово. Он отложил в сторону большие сочинения о войнах и героях прошлого, забросил «Африку». Он обратился к злобе дня.  

Итак, Петрарка начал трактат в мае 1354. Очередная война между Генуей и Венецией разразилась как раз в это время. Если присмотреться к тому, чем был занят Петрарка к моменту началу трактата, и насколько в его письмах и сочинениях обозначались политические сюжеты, то нельзя пройти мимо его послания к дожу Венеции Andrea Dandolo (Андреа Дандоло), с которым по тематике буду впрямую перекликаться несколько диалогов трактата «О средствах». 28 мая 1354 г. Петрарка обращается к нему с письмом , которое уже не в первый раз ставит перед главой могучей республики тему мира. Автор безоговорочно осуждает войну, считает, что результаты победы могут быть худшими, чем поражения. Он предупреждает, что война «заразительна» и редко остается локальным делом: в частности, вся Ломбардия теперь на стороне Генуи. А главное - такая война может разорить Италию; если же страна будет разорена, то и Венеция не избежит подобных последствий5

Петрарка предельно четко обозначил политические и исторические последствия столкновение Генуи с Венецией. Кроме того, обнажил по сути дела национальный момент: что в гражданских войнах не бывает победителей и что победа неизбежно оборачивается общими бедствиями. Тем самым гуманист подходит к вопросу о природе гражданских войн, их отличии от тех, что ведутся с внешними врагами. 

В письме гуманист сделал еще одно политическое заявление: что оружие может быть использовано при защите от иноземных врагов, но не может и не должно служить делу разрешения внутренних конфликтов. Напомним, что вскоре после этого письма Петрарка имел первое дипломатическое поручение от правителей Милана Visconti (Висконти): они просили его возглавить дипломатическую миссию в Венецию, чтобы и лично призвать к заключению мира. Петрарка выступил с блистательной , полной большого чувства «Речью», которая была записана и сохранилась.

 

Вернемся к нему. Уже упомянутое выше предисловие-посвящение Аццо Корреджо выказывает важность проблем войны и мира. Там идут многозначные рассуждения о роли фортуны, ее силе, судьбах людей, внезапных поворотах событий. Тема войны обозначена прежде всего метафорически, в обычном гуманистическом противопоставлении судьбы и доблести, судьбы и мудрости («мы ведем с судьбой вечную войну и нас победителями может сделать только доблесть»; «ты должен быть вооружен этими краткими и сжатыми сентенциями, словно верным и надежным оружием против любого натиска»; «мы ведем с судьбой сразу две войны: одну против враждебной фортуны, другую- за счастливую: шансы на победу и на поражение равны» и т. д.). 

Однако и в буквальном смысле тема войны становится единственной, которая затрагивается в связи с характеристикой «нынешних времен». Автор с горечью говорит об «обстановке гремящей кругом войны». Предисловие невольно заставляет вспомнить знаменитое послание Петрарки к римскому народу, вошедшее в состав Sine nominee («Писем без адреса») и написанное за полтора-два года до начала трактата. Там эта обстановка всеобщей войны охарактеризована развернуто и классически- выразительно. Современная гуманисту раздробленная и воюющая Италия сравнивается с чудовищем о тысяче разных голов, кусающих друг друга и поочередно враждующих друг с другом.6. Петрарка видит выход: «Если голов много, то должна быть одна, которая сдерживала бы всех и командовала бы всеми, чтобы тело всего мира оставалось прочным». Давно выяснено. что речь идет о необходимости национального объединения Италии вокруг Рима, который видится в историческом качестве миротворца. Напомним и другое: в начале 1350-х гг. в роли такого объединителя и умиротворителя Петрарка видел императора Carlo IV (Карла 1У). Обратим внимание в связи с сюжетом статьи, что поэт встречался с правителем как раз в то время, когда начал писать диалоги (1354, 1356) Очевидно, встреча и ответы императора на письма Петрарки разочаровали гуманиста. В любом случае, о настроениях Петрарки после них ясно говорят два диалога первой книги: “ De regno et imperio”(I, 96) « De adventu principis” (I,116). 7 В последнем беседуют между собой Р и Разум. Разум заявляет, (что называется в лицо собеседнику-императору), что прихода современных принцепсов, скорей надо бояться: вместе с ними являются войны, разногласия, беспорядки, вредные новшества. 

«О царской и императорской власти», гуманист также ни словом не обозначает его миротворческой или объединительной миссии. Более того, в диалоге содержится целый ряд характеристик-упреков в бездействии, даже « великом бездействии», и нерадивости «многих» прежних и недавних императоров , в темных делах. 

Радость-император совершенно отчетливо обозначает интересы и психологию современных Петрарке принцепсов: мечтает о мести, бесконтрольных тратах, богатстве. В конце диалога затевается трудный разговор, является ли император «господином мира». Из горячей речи Разума ясно, что в таковой роли гуманисту он не видится. Более того, приведя ряд излюбленных философских аргументов относительно краткости срока жизни, малости земли, тленности и слабости человека, неизвестности конца земного бытия , гуманист упрекает императора, так сказать, в рамках космических судеб человечества и человека в том, что они не прониклись ответственностью перед лицом вечности и Вселенной, а безответственно, чуя близкую поживу, создают флоты и армии для ведения войны.  

Иными словами, гуманист не только не видит в императоре реальной силы, способной действовать на благо мира, но и усматривает в них прямую угрозу ему.

Впрочем, и на самое империю как форму организации европейского сообщества Петрарка, судя по всему, начал смотреть иначе, чем прежде , чем в свое время Данте. Он полагает, что в его времена империя есть нечто «упавшее», «рассыпанное», «утерянное». Она- словно заброшенное поместье, которое долго находилось в небрежении у многих нерадивых хозяев8. Петрарка не выносит ей окончательно приговора, но, судя по всему, уже мало верит, что ее можно восстановить в прежней силе. 

«О надежде на мир» (1,105). Создается впечатление, что вот он-то он написан вскоре после миссий в Венецию (1354): в любом случае, в нем много созвучного по содержанию и настроению с письмом к Дандоло и «Речью» перед Советом. и дожем того же времени..

Но в диалоге Петрарка свободней и смелей в выражениях. В лице «Радости» представлен некий правитель, синьор, глава правительства. Имен нет, ситуация литературная, потому дипломатический этикет не сдерживает размышлений вслух. «Радость» монотонно повторяет: «Я надеюсь на мир», на что « Разум» отвечает репликами раз от разу более горячими и содержательными9. После первой фразы «Радости» он говорит: «Лучше миру служить, чем на него надеяться…лучше всеми силами его укреплять». Разум словно бы ловит собеседника на политическом лукавстве; ему понятно, что заявления «Радости» - популизм чистой воды, ни к чему не обязывающий. И он публично изобличает этот маневр такими словами :»Те самые, кому сладко имя мира, сам мир горек; мира домогающиеся, миру противостоят». Петрарка сформулировал суть позиции многих сепаратно настроенных тогдашних правителей: прикрываясь словами о мире, искать поводов к войне, несущей новые прибыли, территориальные присоединения, политическую гегемонию. Он призывает перейти к мерам, которые могли бы этот мир обеспечить Высказывается убеждение, что бесполезны абстрактные надежды на мир, надо действовать во имя его установления, -тогда мир и наступит. «Очень редко к миру не проходят, если его ищут с доброй волей.

Петрарка обозначает в диалоге некоторые причины войн: алчность, ненависть, высокомерие. Еще (Августин) такую же роль отводил именно этим грехам, а в Х1У в. знатоки гражданского права вроде Пьеро Бальдо деи Убальди включали все их в один из пяти главных критериев, позволяющих определять характер войны (т. н. критерий духа ( animus) Войны из-за таких причин Контамин относит к экономическим и одновременно порожденным амбицией. 

Петрарка констатирует еще два характерных для средневековья момента: ничтожность поводов для объявления войны ( необдуманное слово, военная стычка) и –хрупкость, непрочность самого мира: оружие нередко прерывает миротворческие речи.

«мир укрепляется после окончания войны». «Разум» произносит горячий монолог: «Насколько полезнее было бы укреплять его перед началом войны? Сколько потерей и смертей мог бы избежать современный мир... Лучше бы мир предшествовал войне; путь ей может быть прегражден» (bello iter obstructura)». Восклицание Разума относительно «современного мира», его потерь и смертей еще раз доказывает, что диалоги писались не из академического интереса, что они были продиктованы драматической действительностью Италии и Европы. Тема мира и войны, гражданской и внешней, в диалоге пересекаются. Вопрос настолько жгучий, что гуманист вопреки себе почти не прибегает к исторической или философской аргументации. Он ограничивается одним – двумя примерами из эпохи любимого Сципиона, тоже столь богатой войнами , гражданскими и внешними.

Казалось бы пафос диалога ясен, пацифизм гуманиста тоже. И вдруг в последних двух репликах Разум заявляет, что иной раз мир бывает пагубным. Он почти не разворачивает аргументации, словно только дает заявку на тему, но главный тезис формулирует четко: мир пагубен, если он пришел вместе с тираном и принес собой тиранию. Тогда лучше воинственная свобода, чем мирное рабство.

Противоречил ли себе Петрарка и , если нет, что за опасности видит в тирании, ради избежания которых следует отказаться даже от мира и взяться за оружие, то есть по сути дела начать гражданскую войну?

«зеркальных» диалога соответственно в первой и второй книге - «De occupata tyrannide” I,95) “De ammissa tyrannide”(II,81)10. Напомним, что исторически, в реалиях X1V в. во многих городах-государствах были уничтожены или начинали уничтожаться коммунальные порядки синьорами, кондотьерами, власть которых чаще всего обретала характер тирании. Эта власть, как известно, попадала к ним в руки разным путями: через избрание на народном собрании или в Большом Совете, когда в ситуации внутренней или внешней напряженности на правителя возлагались надежды на ее смягчение, Особые полномочия могли дать синьорам папы или императоры; наконец, при сохранении формальных прав старинных правителей города она могла достаться по наследству. Результат зачастую бывал одинаков: синьор присваивал всю полному власти, издавал и отменял законы, распоряжался финансами, войском, назначал должностных лиц; права коммуны либо резко сокращались, либо уничтожались. На место закона вставал произвол, на место справедливости- милости или жестокости, на место свободы – подчинение и раболепие. 

«Я присвоил тираническую власть над моими гражданами». И дальше : я захватил, я добился, я получил , я завоевал оружием. Итак , тирания – результат мирного или вооруженного переворота и захвата власти. Многократное повторение глаголов, сильных по смыслу и означающих насильственные действия, не кажется случайностью. Этим простым и привычным для диалогов приемом Петрарка концентрирует внимание на проблеме, обозначает свое отношение к действиям тиранов, пробуждает в читателях чувство возмущения и недовольства.

Главным признаком тирана в рамках правовых понятий оказывается то, что он «не терпит справедливых законов, изгоняет справедливость, допускает произвол и несправедливости». И дальше еще ряд типичных этико- социальных характеристик, обозначающих качества тирана: жестокость, высокомерие, алчность11. Но главное не в этом : граждане и тиран превращаются во врагов, ухудшается общая атмосфера в государстве: друзьями становятся враги, врагами- граждане. А значит возникает ситуация, которая может привести к заговору, пролитию крови, малой гражданской войне. Гуманист постоянно подчеркивает неизбежность враждебного отношения граждан к правителю-тирану.

Вернемся к словам о воинственной свободе. В диалогах о тирании Разум-Петрарка сурово упрекает тиранов в пролитии крови соотечественников, но считает справедливой и закономерной вооруженную борьбу с тиранами. По существу, Петрарка относит борьбу против тирана, вслед за Августином, к справедливым войнам, которые карают за несправедливость, а восстание против тирании к особому виду гражданских войн, где все-таки могут быть победители и побежденные. И он в таком случае за войну, и призывает граждан отстаивать свою свободу до победы. Гуманист подводит читателя к выводу о закономерности, справедливости, необходимости борьбы с тиранами с целью их изгнания и даже убийства. Ради убеждения он использует все: знаменитые выражения ( вроде слов Овидия относительно того, что «Всякий желает убить того, кого он боится»), яркие античные топосные фразы («тиран- бремя, ненавистное всем», «тирания- ненавистное рабство»), просторечные формулы ( «тираны платят достойной платой любящим их глупцам», они- «злые волки») и т. д.12

Кажется странным, Любопытно, но с ренессансной точки зрения вполне оправданным, обращение к самим тиранам с увещеванием: « Ты строишь дом на песке, стоишь в колючих кустах, сидишь на краю обрыва, нищий среди награбленного, ненавидимый даже в несчастье»13  

В диалогах Петрарка не называет имен современных ему тиранов, но явно имеет в виду многих из них, напоминая о печальном примере тех «О которых помнят деды и отцы и тех, время правления которых видят живущие ныне»14. В целом в диалогах на тему тирании набросаны или прочерчены главные политические темы, волнующие гуманиста. И вопрос о «малой» гражданской войне, с которым мы сталкивается при осмыслении позиции гуманиста, решается однозначно: в случае захвата власти тираном, такая война неизбежна, справедлива, закономерна. 

О том, как должен вести себя гражданин в ситуации «малой» или «большой» гражданской войны ( между итальянскими городами- государствами) Петрарка не менее взволнованно рассуждает в специальном диалоге под названием «О гражданской войне» (П. 74) (De bello civile)15. Он из числа «непарных», но в составе второй книги входит в большой блок, посвященный темам гражданских разногласий, изгнания, тюремного заключения, несправедливого осуждения, страха погибнуть во время войны или оказаться раненым. Иными словами, в данном случае ряд диалогов оказывается внутренне связанным общей проблематикой, дополняя и углубляя ту или иную большую тему.  

«Мы страдаем от гражданских войн» (Bello quatimur civili). Затем добавляет, словно припоминая письмо к дожу Венеции, что войны вовлекают всех в свой оборот, что они не знают жалости и доводят государство до крайности. Оценка полностью совпадает с тем, что высказывалось в письмах и речах на злобу дня. Теперь она звучит как гуманистическое обобщение.

Диалог представляет собой один из немногих случаев, когда Разум не опровергает высказывания Скорби, а рассуждает вслух. Он несколько раз повторяет, что гражданские войны – это общая беда (publicum malum) и вина. 

На вопрос, кто виноват, ответ краткий: все вместе и каждый по отдельности. Кто-то приходит в ярость, и она зажигает всех, кто-то совершает ошибки, и они тоже ведут к войне. Чем вызывается ярость, что именно за ошибки, не говорится. Но призывы к Скорби очень красноречивы. Скорбь-гражданин должен приложить все силы, чтобы остановить бедствие;: кричать, мешать, критиковать одних, успокаивать других, призывать к покаянию всех, добиваться всеми способами мира. Даже оставшись в полном одиночестве защищать свободу и справедливость. 

Итак, Разум не советует Скорби следовать нормам стоического поведения, затаиться, отойти, не вмешиваться. Напротив, активно, даже в одиночестве бороться за восстановление утраченного мира. Разум взывает к Скорби как к активному гражданину, которому дороги прежняя свобода и правосудие. Ему дается совет начать с примирения противников. Если не получится – выбрать сторону тех, кто за свободу и справедливость. Если взглянуть на позицию Петрарки с исторической точки зрения, становится ясно, что он верит в силу и возможности коммунально-республиканского строя. Долгом каждого гражданина объявляется «спасение родины» (salutem patriae) от гражданских смут. Сами войны названы «тяжелыми болезнями», поражающими «тело” (corpus) общества. Эти антропоморфные сравнения должны были звучать с особой силой на фоне недавней чумы. Можно думать, что война- для гуманиста сродни чуме, лучше ее не допускать. Петрарка призывает употребить все возможные миротворческие усилия, все виды посредничества, дабы избежать гражданские распрей.

Суждения о разного рода политических смутах, распрях, сложных ситуациях, социальном напряжении встречаются в диалогах второй книги постоянно. Становится понятна одна из причин, почему он не сделал диалоги парными ( «зеркальными»): в симметричной части первой книги обсуждаются многие этические и эстетические темы. А здесь Петрарке хотелось как можно больше вложить в уста Разума ( а порою и Скорби) общественно-актуальных рассуждений и призывов.  

Диалог 48 первой книги трактата так и называется « О воинском достоинстве» (De militare dignitati). Радость являет, там образ знатного рыцаря, инициатора многих сражений, победителя, о чем раз за разом заявляет. Разуму- Петрарке сомнительны уже самые претензии рыцарства на исключительную важность и значимость для общества их занятий. Главное дело жизни всего средневекового дворянства – воинское ремесло, воинское достоинство потеряло в глазах гуманиста ореол славы, благородства, геройства. 

Отнюдь не лучшим наследством, вопреки традиционным представлениям, кажется ему и наследственность в военных занятиях. На горделивое заявление Радости: «Я приписал сына к военной службе», Разум отвечает с нескрываемой иронией: « Весьма часто случается, что сын военного становится военным. Не может же отец сыну не передать в наследство того, что имеет: лук, щит, меч и военные занятия. И то, что наживет в турнире- позолоченные шпоры»16. Не большее будет способен передать потом и этот сын своему наследнику. Петрарка советует ему помнить об этом. Итак, в составе наследства Петрарка не упоминает ни ничего, что составляло престижные отличия средневекового дворянина В глазах гуманиста он не сможет на этом поприще стяжать богатство, (разве позолоченные споры), достоинства (о них нет ни слова), славу и память в веках. Не упомянуты никакие выдающиеся христианские или воинские добродетели (почитание Бога, заботы о душе и праведности, помощь бедным, защита слабых, борьба с несправедливостью, мужество, решимость, отвага, твердость души и пр.) Нет ни слова даже о преклонении прекрасной даме, не говоря уж о романтическом восхищении походами, состязаниями , подвигами, победами. Петрарка словно забывает о престижной стороне дела: о том, что военная служба - первый отличительный признак традиционно понимаемой знатности, отделяющей «благородного» от «неблагородного». Все это опущено и даже между строк никак не подразумевается. Ясно, что в глазах Петрарки эта профессия и этот образ жизни давно утратили свой особый ореол. 

Более того, воинская служба воспринимается им как бедствие, семейное несчастье, крайность. В тексте первая же реплика Разума в ответ на горделивые слова Радости, что он украшен «воинской перевязью» звучит как пощечина: «Видно, тебе кажется, что в жизни мало бедствий, если ты не добавишь к ним воинскую службу, из-за которой тебе всегда будут грозить или беспокойства, или бесславие, или опасности, или презрение»17.

Не имеет ли этот скепсис и явное оскудение воинского ремесла прямой связи с рассуждениями о гражданской войне? Не потому ли воинская служба объявлена бедствием, что она связана с междоусобицами и братоубийством? Не потому ли современным Петрарке воинам не дождаться лавров Сципиона? Петрарка словно пытается раскрыть рыцарству глаза на правду жизни: им остались только опасности, только беспокойства, за которыми не последует триумфов. Конечно, гуманист и здесь не упускает повода осудить использование вооруженных отрядов в решении внутренних дел. Он словно заставляет читателя, в первую очередь, рыцаря задуматься: стоит ли в условиях, когда речь идет не о защите родины от грозного врага, а о внутренних распрях, встревать в них да еще и ставить на карту собственную жизнь?

В конце диалога Разум произносит афористическую фразу, вместившую в себя не только главный смысл данного диалога, но и общего представления Петрарки о воинах и войне. Разум советует помнить известное восклицание Цезаря « Учись убивать, учись умирать» (Disce ferire, Disce mori). А стоит ли этому учиться? Диалог всем своим текстом и подтекстом отвечает: Нет. Потому что война- зло, страшный ураган, гибель для души. Такими словами завершается диалог. Последняя реплика Радости: «Я прославлен победами и триумфами». Последний ответ Разума: «Часто зло известнее добра, и страшный ураган знаменитее ясной погоды; и наконец, ты приготовил для могилы титулы и россказни толпы, но ничего – для себя». Жизнь воина оказывается в глазах Петрарке и с точки зрения христианской вечности прожитой напрасно. 

Разум заявляет: «Один вооружает железом тело, другой- лукавством душу, третий – остроумием свой язык. Никто из вас не безоружен. Никто из вас не безоружен: один- рубит, другой- строит козни, третий- разглагольствует; тот ведет судебное дело, этот движется пешком, тот на лошади или повозке…Кто проводит жизнь в военных лагерях, кто- на кораблях, кто- в диспутах, кто- в рощах, кто – в поле, кто- в море, кто- во дворце, кто – дома, кто – в чужих краях… Много есть родов служащих»18.

Эта длинная фраза- словно откинутое общим взором человеческое пространство- торговое, военное, аграрное, политическое, городское, свое и не-свое. В нем каждый что-то делает или находит себе какое-то занятие. И воины- лишь часть этого большого пейзажа. Никак из остальных не выделенная. 

но не заставила забыть о том, что произошли серьезные перемены социальных ролей, что общество давно повернуло в другую сторону, на другую дорогу и те, кто когда-то стоял впереди, теперь. собственно, сбоку, если не сзади. Служат, как все , не больше. Им досталась изнанка военной службы: кровавое занятие, нужда, тюрьма, оскорбления, внезапная смерть. А если и не только изнанка, все равно такое ремесло не оставляет времени для забот о душе, которую «атакуют и осаждают пороки». Так и на военном языке воину отказано в добродетели.

От первой до последней реплики диалога Разум стремится доказать, что лучшие времена рыцарства позади, а его современное положение и занятия весьма мало соединимы с понятием достоинства и не могут претендовать на высокую оценку в глазах большей части общества. В любом случае, в отличие от традиционного средневекового взгляда, рыцарская доблесть перестает быть чем-то сверхчеловеческим, служба теряет свою духовную ценность, военная функция – необходимость.  

Попытается подвести некоторые итоги. Если припомнить, кого олицетворяет Радость или Скорбь, получается, что Петрарка обращает свои политические диалоги прежде всего - к сильным мира сего- императорам, тиранам, синьорам. Т. е. к правителям разного ранга. Получается, что даже в диалоге с императором Петрарка оставляет решающее публичное слово за собой. Если анализировать литературную специфику диалогов, то собеседники Разума ни разу, ни в одном из них не произносят фразу типа «Я согласен». Они до конца остаются на своем. Аргументы Разума могут быть более или менее развернутыми, яркими, тон эмоциональным, часто до язвительности, литературная культура блистательной. Но все – напрасно, если иметь в виду реакцию собеседников. Спор продолжается, в реальной жизни редко случаются победа разума, добродетели, доброй воли над политическими амбициями, узко-корыстными интересами. И гуманист не лакирует эту действительность и не заставляет оппонентов Разума хотя бы на бумаге отказаться от своих притязаний. Впрочем, может быть, гуманист нарочито обозначает « упертость» своих персонажей, чтобы реальный читатель тоже захотел с ними подискутировать… Но главное, весь пафос диалога, конечно, порожден уверенностью в широком круге понимающих и разделяющих убеждение автора читателях. И важности самой проблематике для общества. В результате позиция гуманиста в диалогах выглядят противоречивой: с одной стороны, он видит, сколь далека действительность и реальные политические фигуры от идеалов, с другой, сохраняет гуманистическое убеждение в возможность словом повлиять на политику. Иначе объяснить вдохновения диалогов трактата нечем. Петрарка надеется найти в читателях, в том числе правителях, своих сторонников, способных к усвоению уроков прошлого. Диалоги, в любом случае, настраивают на добрую волю и подчеркивают важность миротворчества.

каждой человеческой жизни, ради чего он и призывает к одолению себя человечностью.

Осуждение войны как силы разрушительной, истребляющей нацию в целом, прославление гражданского и внешнего мира как наиболее нормального состояния, как времени созидания отмечается как важнейший вклад Петрарки в гражданские идеи гуманизма. 

Следует специально отметить степень исторической и политической объективности, реализма Петрарки в диалогах. Он вдумчиво анализирует настоящее, сравнивает его с прошлым и делает очень взвешенные оценки. 

Итак, не только в письмах на злобу дня, но и в одном из главных философских сочинений Петрарка не оставлял в стороне вопросы общественной жизни Италии. Они получили там глубокое осмысление, обрели четкие формулировки. Проблема мира осталась ключевой и в политических диалогах. 

Без сомнения, понимание необходимости мира для благосостояния, процветания, единения Италии было важной составной частью рождавшейся национальной идеи.

потерпела поражение, миссия была не из легких, во главе ее стоял сын правителя города, но именно Петрарка, а не он произнес «Речь». И вновь в ней - уже как политический наказ, предостережение - звучали горячие призывы к миру, справедливости, заботам о благе всей страны. Этими же идеями наполнилось письмо-трактат, посвященный правителю Падуи, в котором мир представлен как главный фундамент и основа справедливого доброго правления.

Осуждение войны как силы разрушительной, истребляющей нацию в целом, прославление гражданского прошлого и внешнего мира как наиболее нормального состояния, времени созидания, является важнейшим вкладом Петрарки в гражданские идеи ренессансного гуманизма.

Примечания.

1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ № 07-01-00548а.

2 О результатах этих трудов дают хорошее представление сборники под редакцией Luisa Secchi Tarugi, териалы прошедших конференций и публикации, подготовленные к юбилею. – См., например: Petrarca nel tempo. Tradizioni, lrttori e immagini delle opere. Catalogo / A cura M. Feo. Roma, 2003; Petrarch and the European Lyric Tradition. Annali d’Italianistica: Volume 22, 2004 / Ed by Dino Cervigni etc.  

«Петрарка о воспитании правителя» (1987), «Проблема Рима в политических взглядах Петрарки»(1987), «Петрарка о тирании» (1989), «Гуманистический идеал справедливого правителя у Петрарки( по письму « О наилучшем управлении государством)(1991), «Петрарка и политика: историческая реальность и идеалы»(1993), «Влияние стоицизма на политические взгляды Петрарки» (1994), «Рим или Авиньон: спор Петрарки с французским кардиналом» (1996),), «Полководец Сципион Африканский и гуманистические идеалы Петаррки»(1997), «Петрарка о власти и политической жизни итальянских городов» (2000), «Итальянские гуманисты 14 века о войнах справедливых и несправедливых» (2001), «Воины и герои разных эпох в «Триумфах» Петрарки (2003), «Петрарка как общественная личность перед лицом власти» (2004) и др..

4 В данной статье использовано издание, которое имеется в библиотеке Саратовского гос. Университета: Petrarca Fr. De remediis utriusque fortunae. Bern, 1610.

5 Petrarca Fr. Familiarum rerum // Edizione nazionale delle opera di Fr. Petrarca. Firenze,1926-1942. XVIII,5.

6 Petrarca Fr. Sine nomine. Bari, 1974. P. 43-44.

7 Р. 345-346.

10 Ibid. P. 285-288; 564-570.

11 Ibid. II,81. P569-570.

12 Ibid. II,81. P. 285-286.

13 Ibid.. P. 288.

16 (сноски нет в источнике)

17 Ibid. I,48. 

18 Ibid.