А. Н. Санников
ПРОБЛЕМА АВТОРСКОГО САМОСОЗНАНИЯ
ИТАЛЬЯНСКОГО ГУМАНИСТА ЛОРЕНЦО ВАЛЛЫ:
ОТНОШЕНИЕ К ПЛАГИАТУ
Средневековый город: Межвуз. науч. сб. Вып. 18. – Саратов: Изд-во Саратовского государственного университета, 2007.
http://www.sgu.ru/files/nodes/42217/10.pdf
Итальянские гуманисты эпохи Возрождения, выстраивая новую культуру, в числе многих важных проблем ставили и такую, как отношение к присвоению чужих мыслей. Дело в том, что традиционная культура средневековья не знала понятия «плагиат». Истина в средние века была единой, общей и никому не принадлежала; автор воспроизводил образ истины таким, каким он предстает в первоисточниках (прежде всего это Библия и труды патристов)1. Для гуманиста отношение к себе и к собственному творчеству становилось иным.
2. Так, например, Л. М. Баткин приводит сведения об одном из «Повседневных писем» Петрарки к Джованни Боккаччо (1366), в котором ставится вопрос о заимствованиях слов при выражении своих мыслей. Петрарка не приемлет такое заимствование, предпочитая следовать, по выражению Л. М. Баткина, «не букве, а духу» (то есть, стилизовать). Или, если процитировать самого Петрарку: «Можно занимать у другого ум, занимать блеск, но удерживаться от повторения слов: первое подобие скрыто, второе выпирает наружу; первое делает нас поэтами, второе обезьянами»3. В более раннем письме к тому же Боккаччо Петрарка обосновывает необходимость для каждого поэта придерживаться собственного стиля, «чтобы над нами не смеялись, когда мы разоденемся в чужую пестроту»; он неоднократно сравнивает стиль с одеждой, а плагиат с актерским ремеслом4. Итак, прежде всего, Петрарку волнует свойственный всей эпохе Возрождения вопрос сочетания подражания и творческой изобретательности5. При этом на первый план выходит для него сохранение собственной идентичности, достоинства поэта, для которого важно не превратиться в нелепого ряженого актера или, еще того хуже, в обезьяну.
–1463), в частности, упрекавшего Л. Бруни за присвоение труда Прокопия Кесарийского «О войне италиков против готов», предварительно переведенного с греческого языка. Бьондо ставит эту проблему, скорее в связи с оформлением впервые четкого научно-справочного аппарата6, чем с проблемой сохранения собственного «Я».
Задача данной работы – выявить особенности видения проблемы плагиата в творчестве одного из известнейших гуманистов XV века Лоренцо Валлы (1407–1457). Как уже ясно, Валла не был первым либо единственным гуманистом эпохи Возрождения, для которого присвоение мысли представляло, так или иначе, проблему. Однако для Валлы-автора она была связана с необходимостью внесения нового знания, с утверждением самого себя в ученой среде, то есть с проблемой становления авторского самосознания.
Мы обратились к сочинениям Валлы различного жанра. Некоторые его произведения обделены вниманием исследователей (хотя творческое наследие Валлы довольно основательно изучено в отечественной исторической науке); таковы письма гуманиста и его полемические сочинения (инвективы). Особую важность представляет так называемое апологетическое письмо к другу-гуманисту Джованни Серра (август 1440), фактически самостоятельное литературное произведение, написанное с целью защиты от клеветников. Из инвектив Валлы мы выбрали его «Противоядие против Фацио» (1447), написанное в ответ на инвективу Бартоломео Фацио. Оба гуманиста в то время были придворными короля Альфонса Арагонского в Неаполе; столкновение произошло по целому ряду причин (не только творческого характера).
Имели место и обвинения в плагиате. Мы также попытались рассмотреть, каким образом проблема отношения к плагиату ставилась в таких трактатах Валлы как «Об изяществе Латинского языка» (Elegantiae linguae latinae, 1439–1440)7«Перекапывание всей диалектики вместе с основаниями всеобщей философии»(1440)8, «Апология»(1444). Последнее сочинение обращено к папе Евгению IV. На материале указанных источников мы попытаемся выявить, какое значение Валла, человек новой культуры, придавал прямому литературному заимствованию, как он воспринимал заимствования из его сочинений, а также как он реагировал на обвинения его самого в литературной краже.
В «апологетическом письме» к Серра, Валла приводит список «недостойных авторов», преимущественно представителей традиционной схоластической культуры. Среди «сброда человеческого» фигурирует и грамматик Александр, автор популярного в средние века учебника «Доктринал» (1199)9. Валла обвиняет его в том, что он «взял у Присциана латинские правила, и пересказал их варварскими стихами» с ошибками («qui et precepta latina a prisciano sumens barbaris versibus enuntiavit et de suo multum errores adiecit…»)10. Интересно, что этот проступок выделен особо, между тем как все прочие авторы лишь поименно перечислены. Характерно также, что Александр-грамматик обвинен не только в варваризации латыни, но в присвоении чужих мыслей, принадлежащих авторитетному предшественнику. Спустя несколько лет, в «Апологии» к папе Евгению IV (осень 1444) Валла конкретизировал вину некоторых других авторов из списка (например, Угуччоне и Дж. Бальби)11 значивший для самого Александра, но с точки зрения Валлы весьма неблаговидный для литератора. В том же письме Валла ссылается на авторитет Цицерона, который, по его словам, порицал риторов за заимствование образцов в искусстве красноречия12.
Обратимся к более ранним работам Валлы. Присутствует ли в них отношение к литературным заимствованиям, подобное тому, что высказано в упомянутом письме? В труде «Диалектика» Валла уличает в этом поступке самого Аристотеля: ««Написал больше, чем другие»; но ведь он многое и похитил. Ты сможешь обнаружить его бесстыдство в том, что, похищая, он приписывает взятое не тем, у кого похитил, а себе, и повсюду считает, что они ошибались; скорее он жгуче покраснеет, чем иначе их упомянет»13. Итак, мы видим, что Валла здесь вполне недвусмысленно обозначает свое отношение к похищению чужих мыслей, когда оценивает этот факт как «бесстыдство». Порицание Аристотеля как плагиатора подчинено в «Диалектике» задаче разоблачения его неоспоримого величия. Отрицательное отношение к присвоению мысли Валла здесь связывает фактически со своим неприятием схоластической традиции, для которой Аристотель был величайшим авторитетом.
Пожалуй, еще больший интерес для нас представляют эпизоды из трудов Валлы, где речь идет о похищении мыслей у него самого – прежде всего из труда «Элеганции». Именно здесь, в предисловии ко второй книге «Элеганций» появляется собственно понятие «плагиат»14. В письме же к Серра он использует глаголы «sumo» (брать, хватать) и «mutuo» (заимствовать)15
Итак, в упомянутом предисловии Валла сообщает, что вынужден был издать «Элеганции» раньше времени, поскольку, по его словам, он опасался тех, кто, «услышав от меня или моих учеников что-то из того, чему я учу (а я никогда ничего не скрывал), вносят это в свои сочинения и торопятся издать, чтобы казаться авторами этих открытий»16. Причем его более всего беспокоит «похищение славы…, какой бы она ни была»17.
Мысли и открытия, облеченные в литературную форму, для Валлы, следовательно, являются средством достижения славы и известности (потому он «ничего и не скрывает»).
Уже следующая фраза из предисловия демонстрирует нам нечто другое: «Но уже из самого дела ясно, кто хозяин этого имения». Значит, литературное произведение, в понимании Валлы – это собственность, имение (possessio) своего создателя. Поэтому заимствующие мысль из книги и выдающие ее за свою уподобляются ворам. Конкретный пример такой кражи Валла тут же приводит:
«Когда я по дружбе начал читать некую книжку одного из них в его присутствии, то обнаружил что-то мое; поскольку я не мог потерять этого, то понял у меня оно украдено (Furto sublata). Я щажу его имя. А там было место об использовании per и quam в сочетании с… и о quisque с превосходной степенью: изложено было к тому же небрежно и неумело, так что заметно, что он взял это откуда-то (alicunde decerptum), а не создал самостоятельно, услышал где-то, а не изобрел. Я разволновался и говорю этому человеку: «Я узнаю эту тонкость (hanc elegantiam) и заявляю, что это моя собственность (mancipium meum assero), а тебя мог бы привлечь [к ответу] по закону о плагиате» (teque plagiaria lege convenire possim)»18.
По мнению исследователей, этим похитителем был Антонио да Ро, монах-францисканец, преподававший в Милане риторику, автор сочинения «О подражании красноречию» («De imitatione eloqentiae»), для которого он позаимствовал материалы лекций Валлы, не сославшись на его имя. Должно быть тогда же, в Милане (1433–1434) Валла и заметил заимствование19. Кроме того, что Валла угрожает привлечь Антонио да Ро к ответу «по закону о плагиате», он называет действия Антонио да Ро «злоупотреблением, а не использованием»(abuti est, non uti), так как тот «присваивает себе славу в деле, над которым трудился Валла»(tu huius rei, in qua ipse laboravi, palmam semel occupaveris)20.
Существование в Италии первой половины XV века закона о плагиате весьма сомнительно – скорее всего, Валла сказал это в состоянии волнения (Conturbatus… sum, по его выражению). Но уже сам факт, что автор столь неравнодушен к воспроизведению части его сочинения под чужим именем, – весьма значителен для характеристики его отношения к себе. Валла защищал свою славу автора не с помощью закона, а посредством инвективы против Антонио да Ро («Adnotationes in errores Antonii Raudensis»). Написанная на рубеже 1442 и 1443, она вышла в 1444 году как приложение (седьмая книга) к «Элеганциям». Учитывая трепетное отношение Валлы именно к этому труду, можно оценить то значение, которое он придавал полемике с братом-францисканцем21. О написании этой книги есть сведения в письме Валлы к Ауриспе (конец 1443); в нем Валла настаивает на необходимости ответить на «нанесенное ему оскорбление» – на труд Антонио да Ро22– Валла не скатился до личных оскорблений.
Этический характер проблемы плагиата для Валлы, как нам кажется, вполне очевиден во всех приведенных примерах. Что касается вопроса о славе, для Валлы она, похоже, выступает не просто как стимул творчества (как для многих гуманистов)23, но в определенной степени – как черта его индивидуального авторского «Я». В приведенном споре с Антонио да Ро Валла оперирует словами «имение», «имущество», «собственность» по отношению к своим сочинениям, тем самым устанавливая прочную связь между собственным «Я» и собственными мыслями и идеями. Отождествление слова с имуществом проводится и у Петрарки, но эта мысль не столь акцентирована, как будет у Валлы.
Интересна еще одна деталь этого спора. Анонимный похититель оправдывается тем, что Валла «плохой отец, ибо выгоняет из дому детей своих, которых породил и воспитал, он же из жалости и по дружбе… взял их в свой дом и воспитал как своих собственных». И Валла принимает этот упрек (бросать имущество – больший грех, чем подбирать брошенное другими)24. А в предисловии к пятой книге мотив, что мысль есть дитя автора, расцвечен новыми красками. После рассуждения о четырех годах странствий Валла пишет следующее:
«…Мы не принесли, однако, с собой ничего, что помогло бы нам увеличить приданое дочери, ставшей в мое отсутствие уже взрослой; да и настало уже время выдавать ее замуж, и намного разумнее сделать это как можно скорей и не подвергать опасности ее целомудрие, задерживая ее слишком долго в девичестве. Ведь у нее удивительное множество и женихов, и воздыхателей. Да и сама она не желает более оставаться у меня и, что меня особенно тревожит, начинает любить других больше, чем своего отца. …А в приданое мы дадим шесть талантов, которые мы заработали и скопили еще до нашего отъезда, и хотя это должно было бы быть достаточным, однако по прошествии времени мы могли бы прибавить намного больше. Во всяком случае, такого рода препятствия, (то есть, странствия Валлы, о которых речь идет выше – А. С.) не говоря уже о смерти, должны вызывать опасения.
Приходится бояться, как бы моя дочь (да отвратят боги от нас это несчастье!) в ее возрасте и с ее складом мыслей в отсутствие отца или после его смерти не пошла бы по рукам»25.
Размышление Валлы о замужестве дочери – конечно же, метафора, в которой довольно легко узнать издание его книги «Элеганций».
Пояснения автора следуют сразу же:
«Поэтому удовлетворимся в этом труде четырьмя предыдущими книгами, этой пятой, посвященной словам, и прибавим к ним шестую – об ошибках авторов. … Я…не хочу больше видеть свой труд постоянно незавершенным, постоянно не доведенным до конца, не хочу отвечать постоянным отказом, когда у меня требуют его… К тому же, наученный горьким опытом, я должен, как уже говорил во второй книге, опасаться злоумышленников и воров, которых, по словам моих друзей, становится все больше и больше. То же самое послужило и для Присциана причиной издать возможно скорее свое сочинение по грамматике, как он сам об этом свидетельствует. … Так пусть же, наконец, выдадут девицу мужу, и да удовлетворится он этим приданым, сколь бы мало оно ни было. …Мужем же девицы мы называем собрание ученых и страстно желаем, чтобы они охранили святость и целомудрие жены, и заявляем, что это их долг»26.
«Элеганциях», «Диалектике», «Апологетическом письме» к Серра, воплощается затем в полемическую работу против Антонио да Ро. От личного неприятия литературного заимствования Валла переходит к обоснованию своей позиции с помощью примеров из истории культуры. Присциан предстает пострадавшим от плагиата, Цицерон – порицающим за это других; с другой стороны, авторитеты средневековой культуры (Аристотель, Александр-грамматик) сами грешат заимствованиями мыслей. Фактически Валла ведет речь о необходимости автора, писателя бороться за свою интеллектуальную собственность. Борьба эта не является самоцелью, а направлена на стяжание своей славы в ученых кругах (то есть, у читателей) и, в конечном счете, на сохранение своего авторского имени (как человека, написавшего ту или иную книгу).
Наконец, обратимся к обвинениям в заимствовании мыслей, выдвинутым против самого Валлы гуманистом Бартоломео Фацио. Инвективы Фацио были выпущены в конце 1446 года, уже после выхода в свет сочинений Валлы, в которых было обозначено его отношение к проблеме плагиата. Фацио в первой книге своих инвектив против Валлы разоблачает два подобных случая. Первый случай связан с сочинением диалога «Об истинном и ложном благе»; книга, по словам Фацио, была написана ранее дядей Валлы Мельхиором Скрибани. Валла издал ее «украдкой, словно трутень, поглощающий труды пчелы в своем улье, изменив некоторые слова». Фацио уличает Валлу в краже (in furto deprehensus es), поскольку тот забыл удалить из дядиного сочинения имя Антонио Лоски, папского секретаря, современника Мельхиора Скрибани27. Второе уличение Валлы в краже мыслей связано с переводом Валлой «Илиады» Гомера; латинский перевод этого труда, по мнению Фацио, хранился во Флоренции в библиотеке Никколо Никколи уже более сотни лет, когда Валла нашел его и затем издал «с некоторыми изменениями, точнее, с искажениями», однако ему все равно никто не поверит28.
Оба разоблачения были опровергнуты Валлой в «Противоядии против Фацио». В обоих случаях Валла оценивает обвинения как безумие и глупость, с жаром отстаивает свое право авторства и приводит множество доказательств, опровергая доводы противника. В случае с диалогом «Об истинном и ложном благе» нет никаких свидетельств, что книга была составлена дядей Валлы или написана его рукой. Никто из людей, знавших Мельхиора Скрибани, не утверждает ничего подобного (в частности, Валла апеллирует к Поджо Браччолини). Напротив, форма и характер изложения свойственна ему, Валле. Что касается имени Антонио Лоски, Валла не видит в нем основание для обвинения, поскольку тот жил еще много лет и после смерти Мельхиора Скрибани (действительно, Скрибани умер в 1429, а Лоски в 1441 и Валла знал его).
В целом Валла выражает сожаление, что Фацио считает его нечестивцем, способным несправедливо лишить славы родного дядю (…avunculum meum … gloria sua fraudaverim)29.
не мог взять его себе, поскольку он не жил во Флоренции долго, и не получал этого труда ни во время своего пребывания там, ни позже с письмом. Да и сам Фацио не смеет утверждать так, поскольку он даже не проверял дословного перевода Валлы, не говоря уже о сопоставлении его с воображаемым кодексом из библиотеки Никколи. И никто, кроме Фацио, не усомнился в авторстве Валлы30.
Действительно, обвинения выглядели довольно безосновательными и исследователи не подвергают сомнению авторство Валлы ни в одном из описанных случаев; Валла не был склонен к интеллектуальной краже. Интересно рассмотреть, зачем же были брошены Валле эти обвинения и в какой связи они находятся с прочими обвинениями в его адрес.
Вполне вероятно, что Фацио и помогавший ему Антонио Панормита могли учесть при составлении инвектив, сколь болезненны для Валлы были рассуждения на эту тему, и уличили в плагиате его самого (упреки их очень напоминают те, что Валла бросил Александру-грамматику). Сама проблема плагиата затронута ими лишь в связи с разоблачением невежества Валлы в области латинского и греческого языков. Эти разоблачения должны были, по всей вероятности, стать еще одним из подтверждений бездарности Валлы; но в них нет ни упреков в похищении чужой славы, ни отстаивания чужой интеллектуальной собственности – напротив, о славе и о собственности, говорит Валла в своем ответе Фацио. Вообще, его ответы на обвинения куда более развернуты и убедительны. Свидетельствует ли этот факт о более развитом, чем у Фацио, авторском самосознании Валлы? Пожалуй, да. В любом случае, само обращение гуманистов к подобным обвинениям свидетельствует об актуальности проблемы отношения к плагиату в гуманистической среде Италии XV века.
Как видно, проблему отношения к заимствованию мыслей Валла ставит весьма своеобразно: с особым пафосом он заявляет о мысли как об имуществе, собственности ее создателя, о необходимости ее защиты, о принадлежности славы создателя произведения, славы автора только ему одному – все это в контексте рассуждений о собственном творчестве. Фактически, как нам представляется, Валла пытается защитить свое авторское имя, неповторимый творческий облик, сохранив его от расхищения, противопоставив свое творчество средневековой традиции «общей истины» и анонимных писателей, которая была еще довольно распространена в его время.
Примечания.
–10; Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972. С. 112; Баткин Л. М. Европейский человек наедине с собой. Очерки о культурно-исторических основаниях и пределах личного самосознания. М., 2000. 2 См.: Баткин Л. М. Петрарка на острие собственного пера. Авторское самосознание в письмах поэта // Он же. Европейский человек наедине с собой. 3 Петрарка Ф. Книга писем о делах повседневных. XXIII, 19 / Пер. В. В. Бибихина // Петрарка Ф. Стихи, сонеты, размышления. М., 2002. С. 593. 4 Там же. XXII, 2. С. 584. 5См. напр.: Баткин Л. М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. М., 1989. С. 40.
6 Вайнштейн О. Л. Западноевропейская средневековая историография. М.;Л., 1964. С. 247, 257. 7 См.: Валла Л. Предисловие к шести книгам трактата / Пер. Н. А. Федорова // Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV в.). М., 1985. Далее в тексте и примечаниях – «Элеганции». 8 См.: Валла Л. Перекапывание всей диалектики вместе с основаниями всеобщей философии/ Пер. В. А. Андушко // Валла Л. Об истинном и ложном благе. О свободе воли. М., 1989. (Далее в тексте и примечаниях. – «Диалектика»). 9 Степанова Л. Г. Итальянская лингвистическая мысль XIV–XV вв. (От Данте до позднего Возрождения). СПб., 2000. С. 173.
10 Laurentii Valle epistole / Ed. O. Besomi, M. Regoliosi. Padova, 1984. Epist. 13. P. 200 (далее в тексте примечаний будет указываться номер письма и номер страницы данного издания писем Валлы). 11 См.: Валла Л. «Апология» // Валла Л. Об истинном и ложном благе. О свободе воли. М., 1989. С. 399, 468, комм. 48. 12 Epist. 13. P. 203. 13 Валла Л. Диалектика… С. 294. 14 Валла Л. Элеганции… С. 126. 15 Epist, 13. P. 200, 203; Валла Л. Перекапывание всей диалектики… С. 294. 16 Sunt enim, qui nonnulla horum quae a me praecipiuntur, vel de me vel de auditoribus meis audita (nunquam enim ista suppressi) in opera sua retulerint festinentque edere, ut ipsi priores iuvenisse videantur. Цит. по: Sabbadini R. Cronologia documentata della vita del Panormita e del Valla // Barozzi L., Sabbadini R. Studi sul Panormita e sul Valla. – Firenze, 1891. P. 70–71. Валла Л. Элеганции... С. 126.
17 Валла Л. Элеганции… С. 126,136. 18 Перевод отрывка сделан нами по тексту: Sabbadini R. Op. cit. P. 70. 19 Sabbadini R. Op. cit.; Хоментовская А. И. Лоренцо Валла – великий итальянский гуманист. М.;Л., 1964. С. 96; Варьяш О. И. Комментарии к «Элеганциям» // Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV в.). М., 1985. С. 323; Степанова Л. Г. Указ. соч. С. 208, прим. 20 Sabbadini R. Op. cit.; Валла Л. Элеганции… С. 126–127. 21 Wesseling A. Intoduzione alla polemica // Valla Lorenzo. La prima apologia contro Poggio Bracciolini. Assen–Amsterdam, 1978. P. 15. 22 Epist. 23. P. 251. 23 Петров М. Т. Итальянская интеллигенция в эпоху Ренессанса. Л., 1982. С. 59–110; Ревякина Н. В. Авторское самосознание итальянских гуманистов // Scribantur haec… Проблема автора и авторства в истории культуры. Мат-лы науч. конференции. М., РГГУ, 1993. С. 41. 24 Валла Л. Элеганции… С. 127. 25 Там же. С. 135. 26 Валла Л. Элеганции… С. 135–136. 27 Facio B. Invective in Laurentium Vallam. Napoli, 1978. P. 92–93. 28 Ibid. P. 93.
29 Valla L. Antidotum in Facium IV, X, 4 –12. – Patavii, 1981. (здесь и далее при ссылке на критическое издание «Противоядия» через запятую указываются номер книги, главы и параграфа). 30 Ibid IV, X, 16–18.