А.Юхвидин.Гуманизм, Ренессанс и основные этапы эпохи Возрождения
("Мировая художественная литература", Москва, 1996 )
Когда я созидаю на века, подняв рукою камнедробильный молот, тот молот об одном лишь счастье молит, чтобы моя не дрогнула рука. Так молот Господа наверняка мир создавал при взмахе гневных молний. В Гармонию им Хаос перемолют. Он праотец земного молотка. Чем выше поднят молот в небеса, тем глубже он врубается в земное, становится скульптурой и дворцом. Мы в творчестве выходим из себя. И это называется душою. Я - молот, направяемый Творцом. Микеланджело Буонарроти (перевод А.Вознесенского)
Эпоха Возрождения явилась величайшим прогрессивным переворотом из всех пережитых до того времени человечеством, эпохой, которая «нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многосторонности и учености».
История человеческой культуры знает немало взлетов, ярких расцветов, художественно обильных, интеллектуально богатых и плодотворных эпох. И все же, европейский — в первую очередь итальянский — Ренессанс XIV—XVI вв. стал Ренессансом с заглавной буквы — всем ренессансам Ренессанс.
Да и сам этот термин — Возрождение — возник именно тогда, в среде флорентийских поэтов, художников и знатоков древности (по-итальянски — Ринассименто, но во все европейские языки вошло французское слово Ренессанс), когда в Европе, в ее культурной и общественной жизни стали происходить существеннейшие изменения. Поэтому особенно значим культурный переворот, совершенный Ренессансом, разумеется, для духовной жизни Европы. Но прямо или косвенно, сразу или через несколько столетий он сказался на культуре и жизненном укладе всех народов мира, потому что именно ренессансный дух — индивидуальной свободы, смелого познания, преклонения перед античной, прежде всего эллинистическо-римской всемириостью, интеллектуальной ненасытности — позволил европейцам занять политическую, культурную и экономическую гегемонию во всем мире.
Но начииздось Возрождение очень скромно, вполне невинно и уж тем более не повсеместно. Родина Возрождения — несомненно, Флоренция («Афины Италии»). И это не удивительно. Именно во Флоренции в 1293 г., то есть как раз на заре Возрождения, была принята первая, фактически, республиканская конституция в христианской Европе, причем конституция весьмя демократическая, предусматривавшая разделение власти на законодательную (синьория) и исполнительную, главой которой, а также командующим ополчением был «гонфалоньер (знаменосец) справедливости». Все ремесленные цехи избирали в синьорию равное число депутатов. Флоренция была городом богатых купцов, владельцев мануфактур, огромного количества ремесленников — ткачей, щелкоделов, меховщиков, — их интересы представляли цехи. Кроме того, очень многочисленными для того времени были цехи врачей, аптекарей, музыкантов. На удивление много было юристов — адвокатов, стряпчих, нотариусов. На душу населения их приходилось значительно больше, чем в России конца XX в. Флорентийские банкиры конкурировали только с ломбардскими. Они финансировали римского папу, германского императора, французского короля, флорентийская монета — золотой флорин, чеканившаяся с 1252 г., считалась наряду с венецианским дукатом самой полновесной в Европе.
Казалось бы, этой банковско-ростовщической, купечески-сукнодельческой республике что за дело до искусства и поэзии? Но оказывается, там, где имеются гражданские свободы, там, где экономическое преуспеяние, там и рождаются новые творческие идеи. Именно во Флоренции, а чуть позже — в Сиене, Ферраре Пизе складываются кружки образованных людей, которые называли гуманистами. Но не в современном — нравственном — значении этого слова, указывающем на человеколюбие уважение к человеческому достоинству, а в более узком - образовательном смысле. Ведь сам термин произошел от названия того круга наук, которыми занимались поэтически и художественно одаренные флорентийцы: studia humanitatis. Это те науки, которые имели своим объектом человека и все человеческое в противоположность studia divina — всему, изучающему божественное, то есть теологии. Это не значит, конечно, что гуманисты чуждались теологии — напротив, они были знатоками Писания, патристики (святоотеческой литературы, то есть работ отцов церкви, а гуманисты более позднего времени — особенно XVI в. сами первоклассные богословы, как, например, Эразм Роттердамский или Иоганн Рейхлин). Но ранние флорентийские гуманисты, чаще всего политические деятели, адвокаты, правоведы, например, великий Данте, бывший дипломатом и депутатом от партии «белых гвельфов» (в двух основных партиях Флоренции — партии гвельфов и партии гиб-белинов — иногда происходили расколы), Франческо Петрарка — не только великий лирический поэт, но и автор политических стихотворений; а также целая группа ораторов, публицистов XV в. — Колюччо Салютати, Леонардо Бруни, Джаноццо Манетти, Маттео Пальмиери, Донато Аччайуоли, Ала-магаю Ринуччини. Их литературно-публицистическое творчество лежит в русле гражданского гуманизма. Но гуманизм — не политическая доктрина, хотя политика всегда входила в сферу интересов гуманистов. Тем более, что их как людей образованных, знающих языки, говорящих на правильной латыни, искушенных в правоведении, красноречии, зачастую знающих фортификацию, математику, архитектуру, инженерное дело, а иногда и астрологию, и алхимию, стремились привлекать на должности посланников, советников, секретарей, канцелеров как республиканские правительства городов Италии (Флоренции, Венеции, Генуи), так и различные монархи, включая папу римского.
И все же, главным направлением деятельности гуманистов была филологическая наука. Гуманисты начали отыскивать переписывать, изучать сначала литературные, а затем художе* ственные памятники античности, в первую очередь статуи. ТеМ более, что и во Флоренции — древнем городе, основанном еШе в античности, и в Риме, и в Равенне, и в Неаполе сохранилось более всего греческих и римских статуй, расписных сосудов, раконец, зданий. Впервые за тысячу лет христианства к античным статуям отнеслись не как к языческим кумирам, а как к произведениям искусства. То же самое можно сказать и об античных книгах. Разумеется, античные мыслители не были позабыты бесповоротно — ив эпоху так называемого каролингского возрождения, то есть В К в., И через столетие, в правление императора Отгона, да и вообще на протяжении всего Средневековья древние рукописи переписывались в монастырях — иначе бы они просто не дошли даже до времен Возрождения, ведь оригиналы не сохранились. А на философии Аристотеля Фома Аквинский, создатель теологической системы католицизма, построил картину мира, которую церковь приняла за догму. Не умирало и античное прикладное искусство, унаследованное византийским художественным ремеслом.
Но именно с гуманистов начинается включение античного наследия в систему образования, знакомство с античной литературой, скульптурой, философией (то есть тем, что лучше всего сохранилось) широких образованных кругов. Поэты и художники стремятся подражать древним авторам, вообще возродить античное искусство. Но, как часто бывает в истории, особенно истории искусства, возрождение каких-то давних принципов и форм (если, конечно, возрождают люди высокоодаренные) приводит к созданию совершенно нового.
А вот слово «возрождение» появилось позже, чем слово «гуманизм» — в труде живописца, архитектора и историка искусств XVI в. Джорджо Вазари. При этом Вазари с изумлением говорит о возрождении искусства после тысячелетнего, как он считает, его прозябания.
Гуманисты не стремились, однако, возродить античную культуру на ее же собственном фундаменте — олимпийской религии и языческой мифологии, котя мифологию изучали весьма старательно, особенно по «Метаморфозам» Овидия. Ведь почти Все гуманисты и художники Ренессанса — суть христиане, в каких бы отношениях с официальной церковью они не оказывались. Пожалуй, лишь Лоренцо Балла и Пьстро Помпонацци — гуманисты XV в. — скептически относились к религии вообще, а Помпонацци — к идее бессмертия души. Почти все живописцы, скульпторы, композиторы Возрождения работали в русле церковной тематики, в церковных жанрах и формах. Более того, нередко религиозный фанатизм, обскурантизм и Невежество ополчались против гуманизма и, одновременно, против официальной церкви, которая, по мнению иных пуристов (сторонников чистоты учения), погрязла в язычестве. Так, флорентинец Джироламо Савонарола (1452—1498), сам, Кстати, воспитанный в гуманистическом духе, стал монахом (в этом еще ничего странного нет — Ф. Петрарка и Дж. Бруно тоже была монахами), порвал с гуманизмом, обрушился с обвинениями церковь и на какое-то время оказался даже диктатором Флоренции. Во время его короткого правления было сожжено немало книг и произведений искусства, «нехристианских по духу». Савонаролой, его гневными проповедями увлекся и какое-то время великий художник Сандро Боттичелли, решивший даже сжечь свои «языческие» картины. В 1498 г. Савонарола был казнен по приговору синьории. Таким образом, известны были случаи, когда враги официальной церкви высту-пали и как враги гуманизма. В то же время некоторые гуманисты занимали высокие должности в церковной иерархии, были епископами, кардиналами, даже папами — например, Энео Сильвио Пикколоминя стал папой под именем Пия II. Несомненным гуманистом был и папа Лев X, сын правителя Флоренции, богатейшего банкира и знаменитого мецената Лоренцо Медичи, прозванного Великолепным. Кстати, именно в понтификат (правление главы церкви) Льва X в Германии выступил Мартин Лютер — вождь Реформации. Не случайно, видимо, разошлись в Германии дороги гуманистов и протестантов, хоти именно гуманисты идейно во многом подготовили Реформацию. Однако многие гуманисты — Филипп Меланхтон (1497— 1560), Ульрих фон ГуТтен (1488—1523) — примкнули к Реформации.
Другими словами, среди гуманистов были люди разных политических (республиканцы, монархисты, демократы, аристократы и проч.), религиозных (ортодоксальные католики, скептики, прямые атеисты, протестанты-лютеране, протестанты-кальвинисты, благочестивые теологи), философских и естественно-научных взглядов. Объединяло их другое — приверженность образованности, хорошему литературному слогу. Гуманисты возродили правильный литературный латинский язык, на котором и писали ученые сочинения, произносили проповеди, поучения. С XV в. начинается изучение древнегреческого языка (тем более, что в Италию переселяется множество византийских ученых) и внедрение его в школьное образование. Европейцы получили возможность читать в подлинниках Гомера, Софокла, феокрита. Но парадоксальность ситуации заключается в том, что именно гуманисты Возрождения, поборники чистоты латинского языка, любители древности, знатоки греко-римской мифологии стали одновременно создателями литературы на национальных языках. В первую очередь, это Данте Алигьери (1265— 1321). написавший грандиозную поэму о своем воображаемом посещении загробного мира — «Божественную комедию» (сам Данте назвал поэму просто «Комедией», так как она благополучно завершается, слово Dtvina — «Божественная» — было добавлено современниками, восхищенными стихами) на тосканском (Тоскана — та область Италии, центром которой является Флоренция) диалекте. Тосканский диалект и лег в основу общеитальянского литературного языка с легкой руки Данте, Петрарки, Боккаччо. В этом же XIV в. столетии Джеффри Чосер в Англии создает литературный английский язык, родившийся из смешения кельтского, латинского, германского наречия англов, саксов и ютов (это наречие и дало основной лексический состав) и французского языка норманнов Вильгельма Завоевателя. А в конце XV в. и в XVI в. складывается литературный язык Франции (особенно в творчестве поэтов «Плеяды» — Пьера Ронсара, Жоашена де Белле), Германии (в этом заслуга Лютера), общеиспанского языка на основе кастильского диалекта.
Но не только литературные языки — в эпоху Возрождения складываются и региональные художественные школы, в которых можно увидеть зародыши будущих национальных художественных школ. Правда, о национальных школах в ренес-сансную эпоху говорить еще рано. К примеру, великая нидерландская композиторская школа (Окегем, Обрехт, Жог.кен де Пре, Дюфэ, а в XVI в. — Орландо Лассо) — не только нидерландская, но также и французская, а Орландо Лассо, к тому же, почти всю жизнь работал в столице Баварии — Мюнхене. В то же время, наряду с нидерландской или, как ее еще называют, франко-фламандской, значительные композиторские школы сложились в Риме в Венеции. Не вообще итальянская, а Римская и Венецианская.
Но факт остается фактом: гуманисты возрождают классическую латынь и одновременно создают художественные произведения на живых национальных языках.
Второй парадокс Возрождения: бурная секуляризация (то есть переход из церковного в светское состояние) всей культуры — особенно образования — при том, что ярчайшие художественные творения рождаются в русле церковного искусства. Все великие мастера Возрождения — Джотто и Чимабуэ, Леонардо, Боттичелли, Рафаэль, Микеланджело создают фрески, проектируют и расписывают соборы, обращаются к библейским и новозаветным персонажам и сюжетам (например, ми-келанджеловские Моисей, Давид, Пьета) в скульптуре. Музыканты создают мессы и мотеты (жанр духовного многоголосного произведения). Гуманисты заново переводят, комментируют Библию и занимаются теологическими изысканиями. И все же, если охватить в целом всю художественную жизнь Ренессанса, у нас возникает впечатление — и справедливое! — что искусство вышло из-под церковного диктата. Видимо этому впечатлению способствует то, что и в светских, и в церковных работах мастера Возрождения говорят одним и тем же художественным языком. В самон деле, вот перед нами «Сцены из жизни Моисея» и «Рождение Венеры» Сандро Боттичелли. Первая — фреска Сикстинской капеллы в Риме, вторая — станковая картина. Тем не менее в библейской фреске художник избегает лишь одного, совершенно недопустимого в работе такой тематики: изображения обнаженного тела. Хотя и здесь могли бы быть исключения — скажем, Адам и Ева только обнаженными и писались. Но в самой композиции, в типах лиц, в бытовых деталях, в пейзаже принципиальной разницы нет. Даже одна из дочерей Иофора на первом плане фрески в «Сцене у колодца» удивительно похожа на юную Венеру — та же хрупкость фигуры, удлиненное лицо, чуть склоненная голова. А в микеланджеловской фреске «Страшный суд» и вовсе нарушены многие каноны: Христос представлен юным безбородым атлетом, вся алтарная стена Сикстинской капеллы, которую занимает фреска, заполнена изображением нагих атлетических тел. Даже Христос почти обнажен. Правда, эта роспись вызвала настолько серьезные нарекания папы Павла III, что живописцу Даниеле де Вольтерра было поручено дописать фреску, прикрыв «языческие непристойности» великого мастера. Очень «обмирщены» изображения Богоматери у Леонардо да Винчи и Рафаэля — особенно в леонардовской «Мадонне Бенуа» или, как ее еще называют, «Мадонне с цветком», чудом оказавшейся в России и ныне экспонирующейся в Эрмитаже, и в известнейших рафаэлевских «Сикстинской мадонне», находящейся в Дрездене, «Мадонне Коннестабиле», хранящейся в петербургском Эрмитаже, а также в «Мадонне со щегленком», где кроме младенца Иисуса изображен и маленький Иоанн — будущий Иоанн Креститель (картина во Флоренции, в галерее Уффици). Какая уж тут Царица небесная! Очаровательная юная мать, иногда шаловливая, иногда грустная, прелестный младенец с характерными пропорциями на лоне лирического пейзажа, бытовая обстановка или пасторальная сценка. То есть водораздел между светским и церковным — по эмоциональному состоянию, деталям, вообще характеру письма — размывается.
Такое же взаимопроникновение церковного и светского происходит и в музыке. Да, конечно, Жоскен де Пре, Орландо Лассо, Палестрина пишут на латинские тексты мессы, мотеты, офферториумы в строгой полифонической манере. Но они же пишут многоголосные светские песни — французские шансон, немецкие Lied, итальянские мадригалы. И вот удивительно: в светских песнях применяются те же приемы полифонии, что и в мессах, а в основу месс кладутся темы светских песен типа «L'omme аrmе» («Вооруженный человек» — была такая популярная мелодия).
Поэтому можно сказать, что в искусстве Возрождения происходит не только секуляризация, обмирщение искусства, сколько взаимопроникновение, смешение фольклорного, светского и церковного.
Основные этапы художественной культурыЕ
импульс для все-го будущего искусства, пережил свое зарождение, становление, расцвет и угасание. К тому же, в разных странах Европы ренессанская культура сложилась не одновременно, ранее всего, как мы знаем, — в Италии, точнее, в городах-республиках Италии, позже — во Франции (не забудем, что в первой половине XV в., времени расцвета гуманизма в Италии и блестящего ренессансного искусства на территории Франции еще продолжается тяжелая война с Англией — Столетняя война, задержавшая развитие французского искусства), в Нидерландах, Чехии, Германии. Ренессанс вне Италии, особенно фламандский (нидерландский) и немецкий, обычно именуется Северным Возрождением.
В искусствоведческой литературе эпоху Возрождения так и подразделяют на периоды по столетиям, причем, еще со времен Вазари вошло в обыкновение столетия называть по-итальянски: трехсотые годы (то есть тысяча трехсотые, XIV в.), четырехсотые, пятисотые. Но есть еще и Предвозрождение — искусство XIII в., в Сиене и Флоренции уже значительно подготовившее ренессансный взлет.
Итак:
ХШ век — Дученто (ducento, «двухсотые», то есть 1200-е) — Проторенессанс (предвозрождение}.
XV век — Кватроченто (quatrocento, 1400-е) — Высокое Возрождение.
XVI век — Чиквиченто (cinquiccento) — Позднее Возрождение.
Но не надо забывать, что всякая периодизация условна. И редко творчество и судьба какого-то большого художника укладывается в рамки одного конкретного периода.
Попробуем хотя бы бегло (потому что подробно об искусстве Возрождения написаны громадные тома) вспомнить великих мастеров каждого из этих этапов.
соборе Санта-Кроче зодчего Арнольфо ди Камбио (1240—1302) заметно стремлении вернуться к некоторым принципам древнеримской архитектуры. Возможно, это связано с тем, что Санта-Кроче — францисканская церковь, то есть церковь ордена францисканцев. А основатель этого ордена — Франциск Ассизский, как раз и живший в ХШ в., многими считается идейным предтечей Возрождения, хотя он всего-навсего предлагал вернуться ко временам раннего христианства (со времен Франциска многочисленные церковные реформаторы будут стремиться вернуть чистые нравы ранних христианских общин — и Мартин Лютер, и даже Лев Толстой). Видимо, Франциск Ассизский был образованным и морально безупречным человеком, так как его образ привлекал многих художников, например, Джотто. Крупнейший живописец дученто — Ченни ди Пепо, прозванный Чимабуэ, сверстник Арнольфо ди Камбио и умерший с ним в один год (1240—1302), работавший в Ассизи (на родине Франциска), Пизе, Флоренции. Чимабуэ не порывает со старыми традициями плоскостного письма, но стремится к индивидуальной характерности образов, то есть тому главному, что и внесло искусство Возрождения.
На грани дученто и треченто — два великих имени: поэт Данте Алигьери (1265—1321) и живописец, ученик Чимабуэ, Джотто ди Бондоне (1266—1337). Данте в «Божественной Комедии», Джотто в монументальных фресках создали галерею ярких образов глубоко индивидуальных и психологически достоверных. Эта психологическая достоверность каждого, кого Данте встречает в Аду или в Чистилище (а ведь все это были известные современникам имена, так что поэма Данте была и остропублицистичным произведением) будь то папа Бонифаций VIII, юная жена свирепого герцога Малатеста Франческа и ее возлюбленный Паоло; мошенник Джанни Скикки, сумевший продиктовать в свою пользу завещание умершего (тот якобы еще не умер и Джанни говорил «его голосом») — черта ре-нессансного искусства. Не случайно Данте, наряду с Шекспиром, становится любимейшим писателем в XIX в., хотя, казалось бы, политические события во Флоренции начала XIV в. — борьба между партиями гвельфов и гиббеллинов, аристократов и пополанов, отзвуками которой дышит вся дантовская Комедия — мало уже кого затрагивают через много столетий. Тем не менее редко кто из романтических художников не отдал дань великому Данте. Вариации на даитов «Ад» создал Александр Пушкин, причем той же стихотворной формой, что и вся поэма Данте — терцинами, то есть троестишиями: «И дале мы пошли — и страх обнял меня». «Божественная Комедия» вдохновила Ференца Листа на создание фортепианной сонаты «По прочтении Данте», Петра Чайковского — увертюры-фантазии «Франческа да Римини», Сергея Рахманинова — оперы на тот же сюжет, итальянского композитора Джакомо Пуччини — на сочинение комической оперы «Джанни Скикки». Конгениальны дантовским стихам иллюстрации к «Божественной Комедии» французского художника XIX в., одного из основоположников романтизма в изобразительном искусстве Эжена Делакруа. Силой дантовского обличения грозит в поэме «Германия» прусскому королю Генрих Гейне. Немецкий поэт не верит, в отличие от Михаила Лермонтова, в то, что «есть и Божий суд», который «недоступен звону злата»:
Но надо усердно молиться святым: Раскрой карманы пошире, И жертвы на церковь доставят тебе Прощенье в загробном мире.
Гейне верит только в силу поэтического обличения:
Ты знаешь грозный Дантов ад, Звенящие гневом терцины? Того, кто поэтом на казнь обречен, И Бог не спасет нз пучины. . (Перевод Вильгельма Левака)
все великие мудрецы древности, жившие до Христа — следовательно, не спасенные. Но никаких мучений в Круге первом, разумеется нет). В Раю же Поэта сопровождает Беатриче — девушка, в которую Данте был влюблен в юности, но она умерла почти подростком. В последней песне Рая Дате видит Божество в виде трех сияющих кругов;
Я увидал, объят Высоким светом И в ясную глубинность погружен, Три равноемких круга, разных цветом. (Перевод Михаила Лозинского)
Но и все, кого Данте встречает в Раю, на планетах и девяти небесах — будь то мученики, как Лаврентий, основатели монашеских орденов Франциск Ассизский и Доминик, предок Данте, знаменитый врач, короли, писатели, богословы, воители за веру — все выписаны необычайно зримо и живо.
Не менее психологически выразительны и герои фресок Джотто — Иисус и Иуда, изображенные в драматический момент предательства последнего — сцена «Поцелуй Иуды». На редкость психологически убедительна Ревекка, напряженно следящая за благословением слепого Исаака, который, думая, что перед ним Исав, дает свое благословение Иакову, любимцу матери. Мудр и обаятелен Франциск Ассизский, жизни которого посвящена целая серия фресок Джотто.
В XIV в. создает свой поэтический стиль Франческо Петрарка (1304—1374) — это так называемый («dolce style nuovo») «новый сладостный стиль». Петрарка был ученым я поэтом, дипломатом, путешественником и философом. Он писал и латинские поэмы — например, эпическое полотно «Африка» {о римском полководце Сципионе Африканском), трактаты по-ла-тыки. Но наибольшую известность ему принесли сонеты цикла «Канцоньере», в которых он воспевает свою рано умершую возлюбленную под именем Лауры. В сущности, Петрарка и стал создателем формы сонета: четырнадцатистрочное стихотворение, написанное непременно пятистопным ямбом. «Канцоньери» делятся на две части: первая — «На жизнь мадонны Лауры» и вторая — «На смерть мадонны Лауры». Продолжая и обогащая поэзию трубадуров, Петрарка находит слова, образы, сравнения для тончайшего выражения психологических состояний.
повествований о древности). Множество лиц, характеров, незаурядных фигур предстают в новеллах боккаччиева «Декамерона» — «десятидновнике». в котором дамы и юноши, остерегаясь выходить из замка во время эпидемии, чтобы скоротать время, рассказывают друг другу забавные, занимательные и трагические истории. Писателя волнуют не только сами истории, но, прежде всего, разнообразнейшие характеры, судьбы, индивидуальности.
В ту же пору на севере, в Париже, в 1320 г. появляется трактат музыканта и поэта Филиппа де Витри «Are nova» -«Новое искусство». Само название оказалось крылатым словом, означающим все новое, что появилось в музыке Возрождения. Филипп де Витри, казалось бы, толкует о сугубо профессиональных вещах: ладах, нотации, голосоведении, альтерации. Но музыка, которая создавалась на практике самим Филиппом де Витри и величайшим музыкантом эпохи треченто Гийомом де Машо (1300 — 1377) оказалась глубоко эмоциональной, более индивидуальной, утонченной, иптеллектуалвзироваиной, чем музыка предшествующих столетий. Гийом де Машо — и последний трувер, и первый музыкант Возрождения. Он и церковный композитор — автор месс, мотетов, и, одновременно, светский музыкант и поэт — автор многочисленных баллад, рондо, виреле, лэ (lais — лиро-эпическая куртуазная песня-рассказ). Правда, в отличие от труверов, Гийом де Машо — профессионал, владеющий многоголосным письмом церковного образца. К тому же он — не рыцарь, а придворный музыкант, фигура более уже характерная для позднего Средневековья и для последующих эпох до XVIII в. включительно. Гийом служил при дворах короля Богемии в Праге (династия Лнжсембургов, правившая Германской империей в XIV в., Получила благодаря династическому браку также и чешскую Kopoiry, и Прага стала столицей «Священной Римской империи германской нации»), при французском дворе Жана Доброго и Карла V, с 1346 г. до смерти руководил музыкальной службой в Реймсском соборе Нотр-Дам (кстати, именно в Реймсе, не в Париже, короновались французские короли). Таким образом, Гийом де Машо — и придворный светский поэт и музыкант, и музыкант церковный. И в его стилистике, в его мелодиях, в характере соединения голосов светское и церковное начала сближаются, В творчестве Машо поэзия и музыка связаны очень тесно, но далеко не все его поэтические произведения послужили основой музыкальных композиций: многие из них остались созданиями литератора, например, из двухсот с лишним баллад Машо на музыку положены лишь сорок две. При этом, если в поэзии Машо ощущается несколько холодноватая риторика, то в музыке, наоборот, именно чувство становится важнейшим побуждением к творчеству. Как и Данте, и Чосер, Гийом де Машо — создатель национальной (французской) художественной школы. Но не как писатель, а именно как музыкант: Гийом, кажется, одним из первых профессиональных светских и церковных мастеров обратился к родному фольклору. Его мелодии очень близки французским хороводным песням — рондо" (рондо — круг, хоровод) — размер на 6/8, танцевальность, плавность, грациозность, мелодия с минорной «грустинкой». Вот, к примеру, двухголосное рондо «Cine, un, trez» («Пять, один, тринадцать):
Возрождение — начало национальных школ и языков, литератур, художественного и музыкального своеобразия новых народов Европы. При этом, если в архитектуре, изобразительных искусствах лидирует, несомненно, Флоренция и вообще итальянские мастера, то очагом музыкального Ренессанса оказывается франция — Париж, Реймс, Дижон. Правда и в Италии очень быстро распространяется стиль are nova.
Первую половину XV в. — века кватроченто — относят еще к Раннему Возрождению, а вот вторая половина столетия, а также начало XVI в. — это уже Высокое Возрождение. Вообще-то явственную границу Между Ранним и Высоким Возрождением провести довольно трудно, так же, кстати, как между Высоким и Поздним. Но конечно, кульминация, вершина Высокого Возрождения — рубеж XV и XVI столетий.
Кватроченто в целом дало миру столь многочисленную плеяду мастеров редкой гениальности и разносторонности, что одно только их перечисление говорит само за себя: Мазаччо, Паоло Уччелло, Сандро Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль Санти, Микеланджело Буанаротти. Правда, Микеланджело и по годам своей вполне патриаршей жизни (1475—1564), и по содержанию своего творчества можно отнести, в некоторой степени, к Позднему Возрождению.
Великолепном — фактическом правителе Флоренции, богатом банкире из дома Медичи, меценате и неплохом поэте. При Лоренцо работал и Антонио дель Поллайоло (1433—1498) — знаток и поклонник античного искусства.
Царицей всех искусств в этот век становится, несомненно, живопись. Именно в эпоху Высокого Возрождения в технике живописи происходит коренной переворот: разрабатываются законы перспективы, светотени, колорита. Необычайного расцвета достигла и скульптура — достаточно вспомнить имена Донателло (ок. 1386—1466), Андрее Верроккио (1435—1488), не говоря уж о таких титанах, как Леонардо, чей конный памятник миланскому герцогу франческо Сфорца, точнее, его модель в глине — увы, был разбит еще при жизни мастера в 1499 г., — и таком великом скульпторе, как Микеланджело.
Новую — собственно ренессансную — архитектуру, основанную не на принципах готики, а на некоторых идеях классического римского зодчества, создают Филиппо Брунеллсски (1377—1446) и Леон Батгиста Альберти (1404—1474], творчество которых принадлежит в большей степени Раннему Возрождению.
Подлинное «лицо» Высокого Ренессанса создали три уникальнейших во всей мировой истории культуры разносторонних мыслителя и художника: Леонардо да Винчи, родившийся в год падения Константинополя — в 1452 г. и умерший в 1519 г.; Рафаэль Санти, проживший, увы, недолгую жизнь — с 1483 г. по 1520 г.; и Микеланджело Буонаротти, который был старше Рафаэля на 8 лет, а прожил до 1564 г., года рождения Вильяма Шекспира. Все трое были великими живописцами, работая как в сфере монументальной живописи (фрески), так и станковой -- первооткрыватели идей, образов, приемов, определивших дальнейшее развитие изобразительного искусства. Все трое были архитекторами, хотя Леонардо, правда, не занимался практической архитектурой, но оставил множество архитектурных набросков, проектов, чертежей различных конструкций. По проектам Рафаэля выстроено несколько вилл и дворцов близ Рима и Флоренции (хотя Рафаэль, в отличие от большинства великих мастеров Ренессанса — не флорентинец, а родом из Урбино, учился в Перудже, во Флоренции, правда, прожил 4 года, а последние 12 лет своей жизни работал в Риме). Микеланджело — создатель наряду с Браманте грандиозного Собора святого Петра в Риме.
Леонардо, как известно, был еще и гениальным инженером-изобретателем, а Микеланджело — значительным поэтом.
тончайших движений человеческой души; Микеланджело — титаническую героику, трагедийность и величественность. В то же время три великих художника воплощают и три основных пласта искусства: Леонардо — эпически-повествовательное (фреска «Тайная вечеря», грандиозные замыслы эпических полотен и статуй), Рафаэль — лирическое, Микеланджело — драматическое, подобно трем великим мастерам европейской музыки более позднего времени — Гайдну, Моцарту, Бетховену. Хотя, конечно, всякая классификация и расчленение художественного целого на эпическое, лирическое, драматическое — условно.
Кватроченто, столь плодотворное в Италии для живописи и скульптуры, не выдвинуло, однако, равновеликих музыкантов. Центр новой музыки в это столетие — в Дижоне, столице герцогства Бургундия (до того времени, пока французский король Людовик XI не присоединил бургундское герцогство к Франции в конце XV в.). В Дижоне, а также в Камбрэ, Брюгге, в Туре, Антверпене работают мастера нидерландской или, как еще ее называют, франко-фламандской школы, создавшие сложную технику строгого контрапункта — многоголосной музыки по строгим правилам. Крупнейшие композиторы-контрапунктисты — Гийом Дюфаи (Дюфэ). родившийся в Камбрэ в 1400 г. и умерший там же в 1474 г., Жиль Беншуа (1400—1460), Иоханнес (Жан) Окегем (1425—1495), служивший при дворе французского короля в Туре, Якоб Обрехт (1450—1305), руководивший хорами в соборах Утрехта и Брюгге; Жоскен де Пре (1440—1521), ученик Я. Окегема. Жоскен — подлинно великий композитор эпохи Возрождения, оказавший большое влияние на развитие европейского искусства. Фламандские композиторы создавали мессы, а также светские многоголосные песни. Их называют иногда «старинными мастерами» или «старинными полифонистами» в отличие от новой, свободной полифонии композиторов первой половины XVHI в. — Баха и Генделя.
XVI в., чиквиченто, также изобилует именами величайших живописцев и скульпторов. Это эпоха Тициана, Веронезе, Тинторетто, Джорджоне, Корреджо, Бенвенуто Челлини. В эпоху чинквиченто главными художественный центрами Италии становятся уже не столько Флоренция, но в большей степени Рим и Венеция. Здесь же складываются ведущие композиторские школы — в Венеции работает Джованни Габриэли, а в Риме — Палестрина, величайший композитор всей эпохи Возрождения. Настоящее имя этого композитора — Джованни Пьерлуиджи, он родился в 1525 г. в городке Пале-стрине (поэтому и взял название родного города в качестве прозвища), а умер в Риме в 1594 г. Палестрина, как и его предшественники, писал в основном для хора церковные многоголосные композиции.
В Венеции, — городе-республике, столице обширной страны на севере Италии, городе невероятно богатом и пышном, ранее всего сложились такие формы светской публичной художественной жизни, которые предвещали уже новую эпоху городской (бюргерской, буржуазной), а не аристократически-замкнутой культуры. В частности, именно в Венеции открылся первый публичный (общедоступный) профессиональный театр. Венеция становится центром книгопечатания в Италии, соперничая со Страсбургом, Лейпцигом, Гамбургом.
С Венецией связаны и имена названных выше великих мастеров Позднего Возрождения — Джорджоне (1476—1510), Тициана (родился, видимо, в конце 1480 г., умер в 1576 г,) Веронезе (1528—1588), Тинторетто (1518—1594).
Париж), «Гроза» (находится в городе Джорджоне, в Венеции, в Галерее Академии) — прожил недолгую жизнь и был забыт, заслоненный славой Тициана. Он был «открыт заново» лишь в конце XIX в.
Искусство Тициана — его фамилия Вечеллио (в историю искусства он вошел не под фамилией, а под собственным именем, как Леонардо, Микеланджело и Рафаэль), прожил долгую жизнь высокоодухотворенно, пышно и в то же время драматично — достаточно вспомнить его «Святого Себастьяна» или «Кающуюся Магдалину» — поздние работы Мастера, находящиеся в петербургском Эрмитаже. Образ святого Себастьяна — римского легионера, ставшего христианином и подвергшегося во время гонений на христиан расстрелу из луков (правда, он тогда не погиб — был вылечен святой Ириной, которая извлекла стрелы из его тела) — и до Тициана привлекал первоклассных художников. Например, в Дрезденской Картинной галерее находится картина Антонелло де Мессина «Святой Себастьян», написанная в 1475 г., а в Государственном музее Берлина — работа 28-летнего Боттичелли на тот же сюжет. Но ни Мессина, поместивший Себастьяна на городской площади, на фоне гуляющих и беседующих горожан, ни великий Боттичелли, подчеркнувший спокойное, даже умиротворенное прекрасное лицо юноши и написавший идиллический сельский пейзаж, не достигли той драматической силы, выражения страдания, которым веет от полотна Тициана. У Тициана вся стихия возмущена жестокостью палачей, а на лице героя — боль и скорбь.
Тициан вошел в историю и как великий портретист-психолог. Особенно широко известны его портреты императора Священной Римской империи Карла V Габсбурга: один — конный, хранящийся в мадридском музее Прадо (музей на бульваре Прадо — одно из богатейших, наряду с Лувром, Эрмитажем, Дрезденской галереей собраний картин), другой — портрет Карла в испанском костюме (Карл как внук по женской линии Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской был одновременно королем Испании), находящийся в Старой пинакотеке Мюнхена. Оба портрета написаны в 1548 г. Но самый, пожалуй, одухотворенный портрет кисти Тициана —- так называемый «Юноша с перчаткой» — портрет Ипполито Риминаль-ди, находящийся во Флоренции, в Галерее Питти. Граничит с карикатурой групповой портрет Тициана, представляющий папу Павла III с его молодыми племянниками Оттавио и Алес-сандро Фарнезе, находящийся в Неаполе, в Галерее Каподи-монте.
Тициан был и великолепным мастером одного из самых сложных жанров — «ню» (по-французски «пи» — нагой, раздетый), изображения обнаженного тела. В ренессансной живописи так обычно представляли античных богинь и мифологических героинь. Его Венера (во Флоренции) и Даная (в Вене) — пленительные, пышущие здоровьем венецианки в интерьерах богатого дома современного для Тициана убранства.
Праздничную, нарядную и богатую Венецию воспевал и Паоло Кальяри, прозванный Веронезе, автор преимущественно монументальных росписей. По жизнелюбию и праздничности его работы перекликаются с хорами, канцонами и концертами венецианских композиторов Андреа и его племянника Джован-ни Габриэли.
самым, наверное, кровавым и жестоким в истории Европы (яростное преследование еретиков, какого не знал XV век, гугенотские войны во Франции, Крестьянская война в Германии, Венгрии, тяжелые войны сербов, венгров, австрийцев с турками, борьба Нидерландов с Испанией — и все это с небывалым ожесточением, массовыми казнями и избиениями, разграблением целых стран), но ренессансный дух проникает в образованные круги всех европейских культур — Англии, Франции, Германии, Богемии (Чехии), Венгрии, Польши (Речи Поспо-литой), Испании. У Тициана в Венеции учился гениальный испанский художник Доменико Теотокопули (1541—1614), грек с острова Крит, вошедший в историю под именем Эль Греко («грек», по-испански «эль греко» — подобно Феофану Греку на Руси), поселившийся в 1577 г. в Толедо, к тому времени бывшей столице Испании. С 60-х годов король Филипп II перенес столицу Испании в Мадрид, где архитектор Хуан де Эррера (1530—1597} выстроил новый королевский дворец Эскуриал {строился с 1563 по 1584 гг.). Испания из разрозненных королевств (Кастилия, Астурия, Леон, Арагон, Наварра), отвоевывавших шаг за шагом у арабов Пиренейский полуостров, в одночасье, в 1492 г. превратилась в единое мощное государство, когда королева Кастилии Изабелла вышла замуж за арагонского короля Фердинанда и объединенными усилиями они сокрушили последний оплот мавров-мусульман (арабов) в Гренаде. В том же году генуэзец Христофор Колумб на испанских кораблях смело поплыл за «Геркулесовы столбы», то есть за Гибралтар — на запад и открыл новые земли. Вскоре Испания, благодаря смелым, но и жестоким мореплавателям-завоевателям, превратилась в мировую державу, хотя уклад жизни в Испании оставался архаично-средневековым. Эль Греко при жизни не был по достоинству оценен. Подлинный расцвет испанского искусства — особенно живописи и литературы — приходится уже на следующий, XVII в.
Несмотря на разгоревшиеся гугенотские войны (гугенотами называли себя во Франции протестанты-кальвинисты от искаженного немецкого слова genossen — товарищи — так они обращались друг к другу), именно в XVI в. происходит становление французского гуманизма, французской общенациональной литературы. Это эпоха Франсуа Рабле, Мишеля Монтеня. В середине столетия кружок высокоодаренных поэтов — «Плеяда», в который входили Пьер Ронсар, Жоашен (Иоахим) дю Белле создают на новом французском языке утонченнейшую лирическую поэзию.
Поэты Позднего Возрождения, в первую очередь итальянские, склонны к развернутым эпическим поэмам по мотивам средневековых сказаний. Так, итальянский поэт Лодовико Ариосто (1474—1533), как бы продолжая поэму «Влюбленный Роланд» Маттео Боярдо, жившего в XV в., создает своего «Неистового Роланда» — гуманистическую поэму, восходящую к средневековой «Песни о Роланде» и сказаниям о рыцарях Круглого стола. А великий итальянский поэт Торквато Тассо (1544—1595) :пишет историческую поэму «Освобожденный Иерусалим», повествующую о временах первых крестовых походов, сопоставимую по эпической мощи с «Илиадой».
композитор Гектор Берлиоз героем одной из своих опер сделал великого художника и гравера Бенвенуто Челлини, а симфоническая поэма Франца Листа «Тассо» посвящена великому поэту, на долю которого выпало множество страданий — по приказу феррарского герцога он был заключен в темницу, затем в дом для умалишенных, потом скитался по Италии до своей смерти в Риме. Лишь после смерти к Тассо пришло признание. Творения великих мастеров Высокого Ренессанса вдохновили Листа на создание фортепианных пьес — «Обручение» (по картине Рафаэля), «Мыслитель» (по микеланджеловской статуе «Моисей»).
Последняя четверть XVI в. — несомненно, время упадка гуманизма и возрожденческого «титанизма». Творчество художников (например, Пармиджанино), которых стали называть «маньеристами», а все направление — «маньеризмом» (от итальянского maniera — манера, стиль), изощренно, но вычурно. В то же время, как раз в конце XVI в. являются мастера, создавшие великие гуманистические шедевры — живописец Караваджо, композитор Клаудио Монтеверди, драматург Вильям Шекспир, прозаик Мигель Сервантес. В той же Флоренции, где когда-то начинался ренессансный гуманизм, в самые последние годы XVI в. вновь происходит возрождение — на сей раз античной драмы под названием «драмма пер музика», которая затем станет именоваться оперой. И еще не раз суждено будет европейской культуре пережить возрождение — и античных художественных форм, и самого духа фаустианского постижения мира, который, как Феникс, будет возрождаться и в веке XVII, и в эпоху Просвещения, и в век романтизма, и в XX столетии.
Промчатся годы, И может рухнуть царственный твой дом, Италия! Но волею Природы Гигантов равных не дали народы, Царящие огнем своих армад. И, как твои не обветшали своды, Их зори Возрожденья золотят.
А. Юхвидин "Мировая художественная литература", Москва, 1996