3. Данте в XVIII веке
Постепенное восстановление интереса к Данте и нащупывание путей к его пониманию в XVIII веке было подготовлено учеными. Но ученые эти обращали внимание не столько на художественные ценности, заключенные в произведениях Данте, сколько на изучение общественной жизни эпохи, в которую он работал. В этом отношении очень много было сделано историком Муратори, которому итальянская наука обязана первыми научными трудами, восстанавливающими картину итальянского прошлого. Муратори не только предпринял грандиозное издание итальянских хроник и других исторических материалов, но и попытался на основании собранного набросать широкими штрихами картину общественного и культурного роста Италии. В этой картине Данте занимает подобающее ему место, но Муратори не было дано нарисовать портрет Данте как мыслителя и поэта. Другими путями, но для той же цели работал современник Муратори, тоже многообъемлющий ученый Гранина, более, чем Муратори, интересовавшийся вопросами эстетического порядка. Материалом, собранным и приведенным в порядок обоими этими исследователями, воспользовался мыслитель, в сущности говоря, положивший начало подлинному изучению Данте. Это был Джамбаттиста Вико, автор "Новой науки".
В этой книге Вико среди других задач ставит изучение лингвистических, литературоведческих и эстетических проблем. Его интересуют процессы возникновения и роста различных видов творчества. В его книге занимает большое место анализ существа поэзии Гомера. Вооруженный лингвистическими и эстетическими методами, Вико подошел к творчеству Данте. Он попробовал проникнуть в самую сердцевину поэзии Данте, вскрыть существо его фантазии и показать то неповторимое и грандиозное, что называется поэзией Данте. Вико дает Данте титул тосканского Гомера, что в его глазах было самой высокой хвалой.
Почин таких людей, как Муратори и Вико, увлек очень многих. Во второй половине XVIII века в итальянских университетах возобновились лекции, посвященные целиком или частично Данте. В Падуанском университете в семидесятых и восьмидесятых годах последовательно читали курсы о Данте профессора Бартоломео дель Телья и Джузеппе Моретти. Очень многие из выдающихся писателей и просто любителей литературы стали выступать с характеристиками Данте, показывающими не только интерес и даже не только увлечение, а и понимание поэта. К их числу относятся такие крупные писатели и поэты, как Дзено, Маффеи, Фоссати, Фаброни, историк Денина. Началось более углубленное изучение биографии поэта, истории его жизни и комментариев к "Комедии". Бартоломео Парраццини поставил вопрос о необходимости сличения рукописей "Комедии", Джованни Якопо Диониси указал как на одну из ближайших задач детальное изучение фактов биографии Данте и истории его времени. Бечелли говорил, что Данте - первый из всех поэтов мира, а Ролли впервые сблизил как двух крупнейших представителей новой европейской литературы Данте с Шекспиром. Внешне интерес к Данте выразился также и в том, что в XVIII веке "Комедия" вышла в 37 изданиях (в XVII веке она была издана всего только пять раз).
умственного течения, Просвещения. Даже в период господства культуры зрелого Просвещения рационалистичность налагала свой отпечаток на эстетические суждения очень одаренных и тонких ценителей. Вольтер, который называл Шекспира дикарем, в статье о Данте, вошедшей позднее в "Философский словарь", обрушил на голову поэта столько критических ударов, столько обвинений в безвкусии, растрепанности, неумении владеть словом и стихом, как будто речь шла о бездарном стихокропателе. Голос капризного фернейского патриарха был услышан в Италии и подхвачен в первую голову иезуитами. Представители этого ордена, потерявшего прежнюю популярность у римской курии, от безделья стали заниматься литературой, в частности литературной критикой, и почти без исключения стояли на позициях отмиравшего уже классицизма. Обладая большими средствами, гигантской работоспособностью и неограниченным временем, иезуиты довольно много сделали для собирания фактов старой итальянской литературы и для приведения их в порядок. Ученость их была огромная, но критические суждения свои они старались держать в русле господствующих вкусов и направлений, и к тому же они плохо знали старый итальянский язык. Одному из таких отцов-иезуитов, Саверио Беттинелли, пришло в голову заняться Данте, и его критические замечания оказались в неожиданной гармонии с критикой Вольтера. Так странным образом сошлись величайший противник иезуитской церковной политики и видный член иезуитского ордена. Могучий полет Дантова творчества оказался им обоим одинаково непонятен.
над текстом "Комедии" некую вивисекцию, выделить лучшие места, популярно разъяснить, в каких песнях таятся наибольшие красоты поэмы, что нужно читать в ней прежде всего. И высказывал уверенность, что в результате такой обработки "Комедию" с большим удовольствием могут читать "даже дамы". Но отголоски Вольтеровой критики Данте можно было найти и в более высоких пластах литературы. Джузеппе Баретти был едва ли не самым талантливым критиком второй половины XVIII века. Некоторые его критические высказывания по глубине и по стилистическому блеску принадлежат к лучшим созданиям итальянской критики. Он писал и по-английски и по-итальянски. В своих английских работах он представлял автора "Комедии" англичанам и старался объективно, хотя и без большого увлечения, раскрыть подлинное значение "Комедии". В журнале же, который он издавал в Италии под заглавием "Литературная плетка", он отзывался о Данте совсем по-другому. Баретти вообще было свойственно иной раз озорное, ничем не оправданное отношение к литературным ценностям, умышленно путающее объективные критерии. Так, в споре между Гольдони и Гоцци он резко принял сторону последнего, а Гольдони объявил драматургом, лишенным всякого таланта. Также досталось в "Плетке" и Данте. Вот несколько выдержек из 20-го номера "Плетки", вышедшего в 1764 году: "...почему ни один флорентиец не хочет согласиться, что у этой "Божественной Комедии" не хватает силы заставить себя читать подряд и с удовольствием? Может быть, и правда, что она развлекала современников своего автора, ибо, по словам Франко Саккетти, народ распевал ее тогда по улицам, как греческий народ пел в свое время поэму Гомера. Но, очевидно, человеческая природа странным образом изменилась с тех пор, ибо в наши дни не только нельзя услышать где-нибудь голоса, который пел бы стихи "Божественной Комедии", но нет человека, который мог бы читать ее без большой дозы решительности и терпения - настолько она стала темной, скучной и надоедливой".
Даже большая репутация, которой пользовался Баретти, не могла придать настоящую серьезность его отзыву. Его остроумные выпады повторяли в салонах и в кофейнях, но в серьезных литературных кругах им придавали мало значения. Тем не менее кавалерийские наскоки на величайшую литературную славу Италии должны были получить отпор. На защиту Данте выступил Гаспаро Гоцци, брат приятеля Баретти Карло Гоцци, автора фиаб. Критика Гаспаро Гоцци лишена строгих научных методов, но в ней было понимание общего значения творчества Данте как для его времени, так и для всего дальнейшего развития итальянской литературы. Гаспаро Гоцци понимал и роль поэмы Данте в истории итальянской культуры, в формулировке национальных идеалов Италии. Понимал Гоцци и художественное значение поэмы. "Поэма, - говорит он, - которая учит, которая поднимает душу каждым своим стихом, которая владеет искусством живописи и ваяния, которая заставляет говорить самую природу, которая несет сердце поэта в каждой фразе, которая представляет глазам читателя сцены и зрелища редкого величия... такой поэмой должен гордиться любой народ, любая страна".
Чем ближе к рубежу XIX века, тем больше появляется людей, способных оценить творчество Данте. В Европе классицизм уступает место предромантическим вкусам, и то, что классицизм находил в искусстве неупорядоченным и растрепанным, с точки зрения предромантизма становилось эстетической нормой. В Италии даже писатели, вскормленные идеалами классицизма, не могли не отдать дань величию и художественным достоинствам Дантовых произведений. Витторио Альфиери, эпигон итальянского классицизма, признавался, что свой суровый стих он выковал в лаборатории Дантова творчества. Винченцо Монти, поэт, первую свою крупную поэму "Бассвиллиана" написал Дантовыми терцинами, хотя содержание ее было таково, что, если бы Данте мог ее прочесть, он бы упрятал ее автора в одну из своих адских ям: она чернила революцию.
На рубеже XVIII и XIX веков изучал произведения Данте, подготовляя критические этюды о них, Уго Фосколо - писатель, открывший эру подлинного научного и критического изучения творчества Данте.