Человеческие отличия
В энциклопедической статье об Эпикуре остановились на "устойчивом удовольствии", то есть удовлетворенностью текущей жизнью - по генетической программе, что свойственно животному безусловно, а человеку, как отмечалось выше, если в основном жизнь проходит без потрясений или резкого несоответствия его сущности, характера, стремлений - того положения, в котором пребывает, - и более или менее сносное существование смиряет наверное большую часть людей минувших поколений, для которых кроме возможностей, заложенных генетически, - довлеет - "третьеспиральное" - этническое, социальное; географическое - как окружающая природная среда. Также религия, обрядность, традиции определённым образом держат в узде порывы личности, выпадающие из совместимого комплекса общественной человеческой сигмонады. Однако и в самых патриархальных объединениях не всё так уж совершенно благостно.
Человека же манит удовольствие, так сказать, неустойчивое - доступное как ублажающие органы чувств - нетрудно представить какие выборочно - вкуса, обоняния, осязания - скажем, купание в тёплом море, слуха - если пение, музыка - уже чисто человеческое, и так же - зрелища - природные пейзажи, живопись, скульптура, архитектура, или динамичные представления. И секс, который в чистом виде у дочеловеческих живых существ занимает сравнительно немного усилий и времени, впрочем, если опять же в чистом виде и во времени, исключая разве что иных, как говорится, половых гигантов или нимфоманок - добровольный, не у занимающихся проституцией профессионально, да и у последних - счёт идёт на минуты. Зато - во взаимоотношениях полов, отношениях семейных и вне семейных, страстях, влюбленностях, ревностях, соперничествах в привлечении партнёров по этой части - опять же в основном не для тех, кого относят к простолюдинам - хотя и для них секс играет существенную роль не только "в чистом виде" - но для господ в обществах, больше или меньше тронутых цивилизацией, особенно в - как говорилось раньше - "сливках" сословных - эротика во всех вариантах процветает, и вспомнилось драматическое из Пушкинских "Египетских ночей", когда царица на пиру призвала: "Скажите, кто меж вами купит ценою жизни ночь мою?" - и трое из гостей пира откликнулись на это роковое предложение: " И первый - Флавий, воин смелый, в дружинах римских поседелый; снести не мог он от жены высокомерного презренья; он принял вызов наслажденья, как принимал во дни войны он вызов ярого сраженья. За ним Критон, младой мудрец, рожденный в рощах Эпикура, Критон, поклонник и певец Харит, Киприды и Амура…"
Хариты - вначале божества плодородия. Позднее - богини красоты, радости, олицетворение женской прелести. Киприда - она же Афродита - снова по "Мифологическому словарю" - для нас, в отличие от Пушкина, - подчас подручному, - богиня чувственной любви, красоты и любовного очарования. Замечательны следующие строки этого словаря: "философы V-IV веков до нашей эры стали различать Афродиту Пандемос - божество грубой чувственной любви и Афродиту Уранию, которая вселяла в людей возвышенную, идеальную любовь". Но, наверное, в "рощах Эпикура" эротика рассматривалась как одна из составляющих жизненного кредо этого содружества. И оборванная нить - на сжатой статье из дореволюционной энциклопедии - "Эпикур" - связывается дальнейшим: " Мудрость - источник всех добродетелей, она учит жить согласно природе, справедливо и прекрасно. Мудрость освобождает от страха; она внушает нам мужество, умеренность и справедливость, и приводит к безмятежной жизни. В течение шести веков после смерти Эпикура его школа привлекала множество почитателей; философия Эпикура, ложно истолкованная, вызвала появление так называемых эпикурейцев, то есть людей, живущих единственно для наслаждения, которые провозглашали себя его учениками.
"Энциклопедический словарь" - более рельефно и полно характеризует Эпикура и сущность его философии, "философию делил на физику (учение о природе), канонику (учение о познании, в котором Эпикур придерживался сенсуализма) и этику. В физике Эпикур следовал атомистике Демокрита. Признавал бытие блаженно-безразличных богов в пространствах между бесчисленными мирами, но отрицал их вмешательство в жизнь космоса и людей. Девиз Эпикура - живи уединенно. (Кажется на старости лет я почти следую этому). Цель жизни - отсутствие страданий, здоровье тела и состояние безмятежности духа (атараксия); познание природы освобождает от страха смерти, суеверий и религии вообще".
Возможный читатель моих опусов отметит, не исключено, с досадой, что в тексте нередко приводятся цитируемые ссылки на данные из энциклопедий, словарей, справочников; наверное, по объёму не меньше, чем цитаты из античных авторов у Монтеня, впрочем, и подобные - из художественных произведений, научных статей, мемуаров - и у меня тоже предостаточно. Но я не вижу в этом ничего предосудительного - развитая членораздельная речь изначала позволила гомо сапиенс выражать свои мысли, чувства так, чтобы они доходили до сородичей, были им понятны, вызывали соответствующий отклик; но "третьеспиральная" информационная атмосфера с веками становится всё насыщенней - всё - неизбежная тавтология - информационней - в литературном произведении, живописном холсте, скульптуре, симфонии или сонате, научной теории, формулах - математики, физики, химии; даже в лингвистике, психологии, экономике, социологии и так далее.
При этом разительная дифференциация - тех представителей рода человеческого, которые по-своему пополняют "третью спираль" и тех, на кого это - в какой-то части и каким-то образом воздействует. Какому-нибудь непритязательному обывателю - в Нью-Йорке, Париже или Киеве, скажем, рабочему на стройке или мелкому чиновнику - достаточно знать несколько десятков слов на местном обиходном языке, чтобы объясняться с окружающими - на работе, в торговле, транспорте, соседями; и , в свою очередь, получать необходимое для его материального и духовного существования. Такого рода "необходимо и достаточно", как подчеркивалось в предыдущих моих опусах, срабатывало на завершающем этапе образования нового вида живого существа в ходе эволюции, и наверное более или менее характерно для рода человеческого. Такое скудное информационное поле с прискорбием наблюдаю и у определённой части юных поколений в украинской столице. Однако это вовсе не значит, что среди миллионов граждан и этого города не найдутся тысячи и тысячи не вышеобозначенных ограниченных субъектов, но и жадных к знаниям - не только профессиональных и талантливых - опять же каждый по-своему, и не зависит это ни от социального статуса, ни от национальной принадлежности, ни даже от условий воспитания.
Библиотеку Монтеня, откуда он черпал подходящие изречения преимущественно из античных авторов, пожалуй, не сравнить даже с моей домашней библиотекой, последняя вероятно превосходит старинную не только количественно, но и по разнообразию направлений: отечественная, зарубежная литература, особо - поэзия; научно-популярная - не один десяток книг на самые разные темы; солидный раздел справочных изданий; это не считая альбомов репродукций живописи, журнальной периодики за ряд лет. И этим отчасти объясняется случайность и разбросанность моих писаний, перенесённых на мой сайт; и не от этого ли моя закономерная приверженность к ссылкам на толкования слов, энциклопедическим, справочным выпискам из надёжных изданий, дабы ясны были те ориентиры, на которые опираюсь в каждом изложении, и которые могут быть недостаточно чётко отражаться в сознании возможных читателей.
И, если я до данного опуса мимоходом упоминал Монтеня и его "Опыты", то, полагаю, нелишне, когда приступаю к "Апологии", - привести хотя бы краткие характеристики автора и его, как говорится, творческого наследия, изданные как "Еssai" - по-нынешнему в русском языке-эссе - каков в самом деле жанр "Опытов"... Одно не вызывает сомнений у составителей энциклопедий и трудов по истории и проблемам философии: - Мишель Монтень - философ. Из дореволюционной энциклопедии: "Монтень Мишель (1533-92) знаменитый французский мыслитель. Сочинения - " "Еssai", свод его скептической философии и морали. В философии Монтеня черты стоицизма и эпикуреизма; абсолютное познание недоступно человеку; эгоизм и стремление к счастью - главные мотивы человеческих действий. Основа счастья - сохранение нравственного равновесия, душевной ясности и спокойствия. Самонаблюдение и выработка характера - пути к счастью. Цель воспитания - не создание из ребёнка врача, юриста и пр., а развитие гуманных чувств и твёрдой воли, уменья пользоваться жизнью и переносить её бедствия".
"Опытах" Монтеня? Ещё более краткая заметка в энциклопедическом словаре уже XXI века. "Монтень Мишель (1533-92) французский философ-гуманист и писатель. Книга эссе "Опыты" (1580-88), отмеченная своеобразным скептическим гуманизмом, направлена против схоластики и морально-философского догматизма. Пользуясь методом самонаблюдения, Монтень исследует текучесть и противоречивость человеческого характера". И - из цитируемой ранее дореволюционной, точнее, выпущенной в свет в конце позапрошлого века "Истории новой философии", достаточно обширная цитата, посвященная Монтеню, также заслуживает на мой взгляд внимания и осмысления - как дополнительный ключ к вольным размышлениям на темы Монтеня в текущей "Апологии Мишеля Монтеня".
"В исходе ХVI века в той же стране, которой суждено было сделаться колыбелью новейшей философии, явился и ее предшественник - скептицизм. В этом направлении было принято за непреложную истину то, что составляет лишь один момент и переходную ступень в исследованиях Декарта. Старейшим и наиболее талантливым представителем этого скептицизма является Мишель Монтень. Его " Еssai " - образец тонкой наблюдательности и острого ума, смелости и осторожности в выводах, изящества и чистоты слога... Французы считают Монтеня своим наиболее выдающимся писателем. Самым замечательным из помещенных в " Еssai " сочинений считается апология Раймунда Сабундского, снабженная очень дельными замечаниями о вере и знании. Основанием сомнений для Монтеня служит различие индивидуальных воззрений: каждый имеет свои особые взгляды, тогда как истина должна быть одна для всех. Следовательно, твёрдого и всеобщего познания нет. Человеческий разум бессилен и слеп в познании вещей; наше знание - обманчиво, как и современная философия, которая липнет к привычному, обременяет память грудой учёных заметок, но оставляет ум пустым, предлагая вместо вещей толкование их истолкований. Ненадёжно как познание чувств, так и познание мышления: первое - потому, что нельзя убедиться, соответствуют ли показания чувств действительности; а познание разума - потому, что его доказательства, чтобы быть убедительными, нуждаются, в свою очередь, в обосновании другими доказательствами, и т. д. до бесконечности.
в различных обстоятельствах нашей жизни. Для нашей деятельности у нас есть два руководства: природа, то есть соразмерная с ней и основанная на самонаблюдении жизнь, и сверхъестественное откровение, получаемое нами (лишь при помощи благодати) в Евангелии. Повиновение всеблагому небесному Царю - первая обязанность всякой разумной души. В послушании - корень добродетели, тогда как грех происходит от умничанья и высокомерия, порожденного мнимым знанием. Как все знатоки людей, Монтень с большою проницательностью подмечает их недостатки и очень живо, хотя несколько в фривольном духе, изображает различные человеческие слабости своего времени. Наряду с глупостью и другими пороками, он ставит в упрёк людям то, что они не умеют наслаждаться жизнью, в чём он сам был большой мастер, как истинно светский человек".
"интеллектуального дневника"? К чему-то из этой характеристики стоит прислушаться - похоже, нащупано то, что не выявляется красной нитью повествования - о том, о сём, но просматривается через призму минувших веков. Монтень видит, можно сказать, людей насквозь - такие они разные, да и в одной душе - и самое возвышенное и самое низменное могут и как-то сосуществовать. Что делать - так мир устроен, и мудрость в том, чтобы в этом мире сделать свою жизнь, свою судьбу достойной по-настоящему достойной высокому призванию человека, созданного "по образу и подобию". Однако - почему мир таков, и человек таков в этом мире - для Монтеня кажется не требующим размышлений - бесплодных "умствований" - то ли дело здравый смысл, сдобренный скептическим отношением к разного рода предрассудкам, лживым верованиям, ну и благородство души - врожденное, подкрепленное воспитанием и достаточно верной оценкой собственной личности, со всем отсюда вытекающим.
Нет, всё дело в том, что наступало новое время - по крайней мере, в Европе, и уже куда масштабнее и радикальнее, чем эпоха Возрождения; новое время, как мне сдаётся, этап в эволюции гомо сапиенс; и метания разума и сомнения в путях достижения истины с вспышками этого у мыслителей античности - породили отблески в монтеневском скептицизме; и показывая на множестве ярких примеров - как слепая вера, заблуждения, затмевающие разум страсти, делают призрачным не только достижение, но и понимание - где же истина; и положиться можно лишь на собственное благоразумие. Для нас, и для меня безусловно - эпоха, в которой жил Монтень - за четыре века до моей жизни - ужасно далека. Но некоторые ориентиры - даты жизни великих людей из смежных веков может быть что-то прояснят. Леонардо да Винчи не стало лишь за 14 лет до рождения Монтеня, и на Апеннинском полуострове ещё царил дух Ренессанса, когда Монтень прибыл туда, влюбился в Рим - но об этом отдельно. Но, как ни странно, до тогдашней Франции, до замка и библиотеки Монтеня видимо значительно представительней дошли послания из глубокой, античной древности.
бы путешествие в Англию, что в то время было вероятно делом не простым, и знал бы английский язык, и побывал бы в театре Шекспира, когда разыгрывались его пьесы, - с изумлением понял бы, как на сцене обнажаются те глубинные особенности людских характеров и страстей, размышления о жизни и смерти, которые в "Опытах" вырисовываются в рассуждениях и показательных примерах из истории и размышлений античных авторов. ХVII век - это Джонатан Свифт, образно высмеивающий ничтожество людишек на призрачном фоне великанской добродетели - доходчивей до восприятия не столько разумом, чем непосредственно душой, как и любое произведение искусства - нежели пусть живые и логически выстроенные рассуждения Монтеня. И ХVII век - это Исаак Ньютон - открываются главные законы мироздания и замечательный инструмент математики нового времени, и Готфрид Лейбниц - "философ, математик, физик, языковед", как кратко пишет энциклопедический словарь, но и, по-нынешнему - активный общественный деятель. В одном из своих опусов я посвятил этому поистине величайшему человеку строки, окрашенные восхищением, и, должен покаяться, заимствовал название его "Монадологии" для представляемой мной картины миропорядка.
то и Декарт, и Паскаль - так же - "учёный, философ", и это также характеризует новое время, хотя заглядывая в древность можно вспомнить и Аристотеля, и Авиценну, и Бируни, или Николая Кузанского - не только богослова, но юриста, математика; и современник Монтеня - Джеролимо Кардано - "итальянский математик, философ и врач" - опять же в одном из своих опусов я писал о нём, а в энциклопедическом словаре большая по объёму статья с иллюстрациями посвящена изобретенному им карданному механизму - для граждан, особенно тем, что за рулем - эта штука важнее любой философии и философов, известных хотя бы по именам.