НЕБОЛЬШОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ О ПРОВОДНИКЕ
Осип Мандельштам сравнивал путешествующего по Аду Данте с растерявшимся, неуверенным, не знающим куда ступить школяром, то и дело прибегающим к помощи учителя.
Обратили ли вы внимание на то, что в Дантовой "Комедии" автору никак нельзя действовать, что он обречен лишь идти, погружаться, спрашивать и отвечать?.. А сколько раз он тычется в подол Вергилия - "il doice padre"!
Я не вполне разделяю такую интерпретацию, самим ее автором расцениваемую как достоинство поэмы, как фактор ее динамичности, драматичности и психологической загрунтовки. Прежде всего, за буквальностью учителя и поводыря скрывается символ человеческой культуры, к которой обязан обращаться "стоящий на плечах гигантов". Данте не терялся, а учился, он очень даже хорошо знал, как вести себя. То, что Мандельштам именовал "вопрошательским зудом" Данте-героя "Комедии", было стремлением к истине, тягой к культуре. По кругам Ада мог пройти, не погибнув, лишь тот, считал А. Блок, у кого был такой проводник, как Вергилий, и "руководительная мечта о Той, которая поведет туда, куда не смеет войти и учитель". По мнению Элиота, гениально уже то, что Данте вел именно Вергилий - первый классик мировой литературы. Данте только и мог вести этот универсальный, целостный и всеохватный посредник. Одного классика мог вести только другой классик.
Тот, кому выпало вести Данте к божественному видению, которым сам он никогда не смог бы насладиться, вел также и Европу к христианской культуре, которой ему не дано было узнать, и, прощаясь, он сказал свои последние слова на новом итальянском наречии:
...il temporal foco e l'etemo vetudo hai, figlio, e sei venuto in parte dov io me piu oltre non discerno. И временный огонь и вечный Ты видел, сын, и ты достиг земли, Где смутен взгляд мой, прежде безупречный...