VITA NOVA
Как писал О. Мандельштам, у Данте одного душевного события хватило на всю жизнь.
При всей незатейливости сюжета - три встречи и три смерти - усложненная философская символика образов Новой Жизни свидетельствовала о рождении глубокого, самобытного поэта. Фабула этой лирической повести состоит в описании встреч Данте с девочкой, явившейся в алом платье, затем с девушкой в белоснежных одеждах, от которой поэт не мог оторвать взгляда, вынужденно притворяясь, что влюблен в другую женщину, даму защиты. Поэт говорит о жестокости gloriosa Beatrice, не ответившей ему на поклон, живописует свои страдания, рассказывает о смерти отца и подруги возлюбленной и о сочувствии ее горю, затем о страшном вещем сне, из которого он узнал о скорой смерти Благороднейшей, и о своих невыносимых страданиях, наконец о медленном возвращении к жизни и новой любви к сострадательной даме. В заключение поэт отвергает искушение. Образ умершей
Джентильдонны, начавший было тускнеть от времени, вновь проходит перед его внутренним взором. В видении она вновь предстает перед ним в алом платье, как при первой встрече, и он клянется ей сказать то, что не было еще сказано ни об одной женщине, намекая на замысел грядущей священной поэмы, которую напишет специально с этой целью. Вот, собственно, и все. Разве что еще - в соответствии с традициями куртуазной литературы - в Новой Жизни присутствует несколько дам, которые могут быть женщинами, а могут - символами, скажем, дама-утешительница - Боэциевой философией, увлечение которой смягчает страдание поэта после перенесенной потери, но, скорее всего, той и иной вместе: другая женщина излечила тело, философия - дух, обе - открыли высшее религиозно-философское понимание любви. Финал Новой Жизни - космическое оправдание небесной любви как главного движущего начала жизни.
Еще поэту снятся сны. Ему грезится плачущий юноша, объясняющий причину невнимания возлюбленной. Просыпаясь, Данте пишет оправдательную балладу и цикл стихов, в которых признания в любви чередуются с обвинениями Беатриче в жестоких насмешках.
Лишь о любви все мысли говорят, И столь они во мне разнообразны, Что вот одни отвергли все соблазны, Другие пламенем ее горят.
Кульминация первой части - встреча поэта с Беатриче в доме подруги в кругу ее друзей. Юноша не в состоянии совладать со своими чувствами, он почти теряет сознание и выдает себя. На вопрос любопытных дам, какова цель его любви, если он не в силах выдержать даже присутствие дамы сердца, он отвечает, что его цель - прославлять свою даму. Одна из девушек резонно замечает, что стихи Данте свидетельствуют об обратном. Так или иначе, но настроения удрученности и отчаяния уступают место славословиям в адрес возлюбленной:
Смиренномудрие ее словам Присуще, и сердце она врачует. Блажен ее предвозвестивший путь. Когда же улыбается чуть-чуть, Не выразить душе. Душа ликует: Вот чудо новое явилось вам!
Мотив смерти впервые появляется в "книге памяти" в связи со смертью подруги Беатриче. У него впервые появляется мысль о бренности бытия и о возможной утрате любимой.
Постепенно образ "достославной дамы моей души" наполняется все новыми смыслами. Славословия несравненной даме перемежаются новыми признаниями в любви. По мере приближения смерти La Gentilissima она все более приобретает божественные черты, начинает творить чудеса, ее смирение преображает мир.
Канцона вещего сна лучшая в Новой Жизни. Охваченного жаром болезни поэта преследуют страшные видения, он бредит, зовет любимую, чувствует ее и свою близкую смерть и, наконец, получает страшное известие:
И я узнал еще о дивном многом В том буйном сне, который влек меня: Я пребывал в стране неизъясненной, Я видел донн, бегущих по дорогам, Простоволосых, плача и стеня, И мечущих какой-то огнь нетленный. Потом я увидал, как постепенно Свет солнца мерк, а звезд - сиял сильней; Шел плач из их очей, И на лету пернатых смерть сражала, И вся земля дрожала, И муж предстал мне, бледный и согбенный, И рек: "Что медлишь? Весть ли не дошла? Так знай же: днесь мадонна умерла!"
Смерть Беатриче представлена в апокалиптических тонах как катастрофа мирового масштаба: любовь и горе поэта космичны, боль утраты разделяет с ним все человечество. Поэт не находит слов и, пытаясь отыскать их в Библии, обнаруживает в "Плаче Иеремии": "Как одиноко стоит град, некогда многолюдный". Смерть человека, хочет сказать поэт, это всегда закат мира. Акт вознесения души Джентильдонны описан в ином ключе, созвучном Небу:
Подняв глаза, омытые слезами, Я увидал, как улетает в высь Рой ангелов, белея словно манна; И облачко пред ними шло как знамя, И голоса вокруг его неслись, Поющие торжественно: "Осанна!" И бред позволил мне Узреть мадонны лик преображенный; И видел я, как донны Его фатой прикрыли белотканой. И подлинно был кроток вид ея, Как бы вешавший: "Мир вкусила я!"
Последняя часть "Новой жизни" оставляет впечатление смятенья, недосказанности, быстрые смены мотивов соответствуют переменам душевных состояний: гимн памяти Беатриче, скорбь Данте, зарождение новой любви к сострадательной даме, раскаянье поэта, виденье пилигримов и, наконец, в заключительном сонете - лейтмотив замысла будущей поэмы.
В последнем сонете Данте рассказывает о посетившем его чудесном видении, содержание которого не раскрывается, но которое понудило поэта умолкнуть до тех пор, пока он не найдет слов, достойных своей Музы.
Для этого я учусь, сколько могу, как она достоверно знает об этом. И если будет воля Того, кто дает жизнь всему, и моя жизнь продлится еще на несколько лет, я надеюсь сказать о ней такое, что никем и никогда не было сказано.
Так началась самоподготовка к феерии Комедии.
В Новой Жизни почти нет событий, но много чувств, магии, мистики, философии жизни, смерти и любви, поисков смысла жизни и небытия.
И проходя по улице, она обратила очи в ту сторону, где я стоял, весьма оробев...
...после того как мне было отказано в моем блаженстве, охватила меня столь великая скорбь, что, убегая от людей, удалился я в уединенное место орошать землю горчайшими слезами, а потом, когда слезы несколько поутихли, я пошел в свое жилище, туда, где я мог печалиться, не боясь быть услышанным. И здесь взывал к милосердию Госпожи учтивости и, произнося: "Любовь, помоги верному твоему", я уснул, точно прибитое дитя, в слезах.
Подобное до Данте можно найти разве что в исповедях Августина и Абеляра. Новая Жизнь и есть третья в истории исповедь, описывающая глубочайшие внутренние переживания Человека. В двух из них присутствует женщина, открывающая гению новую жизнь - не только высоких чувств, но - высочайшего взлета духа: страсти, самопознания и божественности одновременно.
Такова канва Новой Жизни, но что же такое - Новая Жизнь? Антология ранних сонетов, написанных при жизни и после смерти Биче Портинари и дополненных прозаическим комментарием? История земной и мистической любви? Теория и практика "нового сладостного стиля", l'uso moderno? Гимн "вечно женственному" началу, достойному религиозного поклонения? Поэзия личного переживания любви и смерти, приобретающего всечеловеческое значение? Разминка перед Комедией?
Vita Nova - не гимн или мистерия любви, но новое мировоззрение, философия жизни, теория художественного творчества, поиск абсолютной истины и пути к вечному спасению, идея вечного обновления, мистический экстаз, поэтическая фантазия, спиритуализация чувства любви. Это и живописание душевного мира поэта, и автопсихоанализ, и стремление понять и прочувствовать свою внутреннюю жизнь, и культ смирения и благородства, и драма чувств, и мистерия любви.
В действительности "Новая жизнь" написана по образцу духовной молитвенной книжечки с ясно выраженным благочестивым намерением и с соответствующими приемами. Данте сочинил ее в память и в честь своей собственной святой, женщины-ангела Беатриче, которую он воспевал; мысли о ней, мысли о Рае стали для него путеводной звездой в делах и страданиях земной жизни.
В Новой Жизни важен не мотив смерти любимой женщины, а решение кардинальных проблем бытия: жизни и смерти, земли и неба, плоти и духа, греха и воздаяния, божественной жизни и божественной любви.
Это вполне модернистское произведение: собрание стихов, подчиненных единому сюжету, включенных в прозаический текст-комментарий. Встреча поэта с gloriosa donna предстает в обрамлении мистических видений, магии чисел и теологических рассуждений о структуре человеческой души. Основная тема комментариев - обоснование поэтики и своего места в эволюции поэзии. Встречи поэта с Джентильдонной - снова-таки в модернистской манере XX века, которую Vita Nova упреждает на 700 лет(!) - неотделимы от снов, видений и сложных переживаний почти в духе феллиниевского "8 1/2".
По мнению А.М.Эфроса, Данте Новой Жизни больше провозвестник Божественной Комедии,чем сотоварищ поэтов "нового сладостного стиля". Новая Жизнь действительно преддверие Божественной Комедии, вход в эту готическую громаду.
Ежели бы она затерялась и не дошла - триединое строение "Ада", "Чистилища" и "Рая" утратило бы свой исходный и конечный смысл. Повесть о жизни и смерти Беатриче и о любви и скорби Данте, рассказанная в "Новой жизни", - фундамент и вышка "Божественной комедии".
В творчестве величайшего синтетического поэта части вообще неотделимы от целого. Они могут быть лучше и хуже, но в целом творчество есть восхождение. Так же, как существует иерархия мудрецов, так и мудрость каждого иерархично восходит к высшему шедевру, увенчивающему жизнь поэта Комедией, Фаустомили Полыми людьми.
Уже в юношеских сонетах и Новой Жизни возникают яркие, терзающиеся, поглощенные самоанализом интроверты, предвестники Гамлета, "сына века" Мюссе, гётевского Вертера.
Я часто думал, скорбью утомленный, Что мрачен я не по моей вине. Себя жалел, пылая, как в огне; Твердил: "Так не страдал еще влюбленный!"
Да, это так: герой Новой Жизни - действительно Гамлет или Вертер XIII века. Он поглощен самокопанием, жадно ловит каждое слово, сказанное о нем другими, постоянно рефлексирует, заболевает от избытка внутренних переживаний. Его фантазии, видения и сны - результат перевозбуждения, избытка чувств, сверхэкзальтации.
В начале этого заблуждения моей фантазии передо мной явились простоволосые женщины, мне говорящие: "Ты умер". Так начала блуждать фантазия моя, и я не знал, где я находился. И мне казалось, что я вижу женщин со спутанными волосами, рыдающих на многих путях, чудесно скорбных; и мне казалось, что я вижу, как померкло солнце...
В это мгновенье - говорю по истине - дух жизни, обитающий в самой сокровенной глубине сердца, затрепетал столь сильно, что ужасающе проявлялся в малейшем биении. И дрожа он произнес мне следующие слова: "Вот пришел Бог сильнее меня, дабы повелевать мною".
Следует иметь в виду, что сонеты, вошедшие в Новую Жизнь, создавались на протяжении без малого десятилетия, пришедшегося на становление поэтического гения Данте. За это время менялись влияния, происходило становление стиля, трансформировалось мировоззрение, крепла интуиция, увеличивался объем знаний. И тематически, и стилистически это неоднородное произведение, в котором стильновистские увлечения молодого поэта вытесняются философскими влияниями, а в конце происходит становление самобытного художника с углубленным психологизмом и мистической спиритуальностью.
В ранних сонетах, где наиболее сказывалось ученичество Данте, он - в духе Кавальканти - рассуждает о любви, воспевает даму-ширму, беседует с Амором о способах сокрытия чувств. Лучший сонет этой части - "Все, что мятежно в мыслях, умирает" - несет на себе явный отпечаток провансальских и сицилийских филиаций.
На смену земной любви и земным чувствам первой части во второй приходит благоговейное созерцание нравственной красоты. В духе Гвиницелли Бог укоряет поэта за суетность земной любви, а в мистических видениях Данте уже видит, как Беатриче восходит к "горнему престолу", дабы занять свое место в "сонме праведных". Меняется и облик Благороднейшей. Поэт больше не ждет от нее ответной любви. Пренебрежительная усмешка "прекрасной мадонны" превращается в кротость и смиренность небожительницы. Лицо земной красавицы становится ликом святой, утрачивая земные черты. По мере того, как чувство плотской любви вытесняется мистическим чувством, Беатриче теряет конкретность и обращается в духовный символ, в льющийся свет.
Если хотите, земная любовь Данте гораздо ярче и красочнее небесной: в воспевании живой Беатриче или Мадонны Пьетры - живые человеческие чувства и красочный поэтический язык, в любви к небесной gentilissima Beatrice - лишь недоговоренности и фигуры умолчания.
Постигнет совершенное спасенье Тот, кто ее в кругу увидит дам. Пусть воздадут творцу благодаренье Все сопричастные ее путям. Ты видишь добродетели явленье В ее красе, и зависть по следам Мадонны не идет, но восхищенье Сопутствует ее святым вестям. Ее смиренье мир преобразило, И похвалу все спутницы приемлют, Постигнув свет сердечной глубины И, вспомнив то, что смертных поразило В ее делах, высоким чувством внемлют, - Вздыхать от сладости любви должны.
Каррелъ считал, что любовь возбуждает ум, если остается неудовлетворенной. Если бы Беатриче стала возлюбленной Данте, Божественная Комедия могла бы не появиться.
Любовь неотделима от вдохновения, и Данте прямо говорит об этом: "Когда любовью я дышу, то я внимателен: ей только надо мне подсказать слова, и я пишу".
Беатриче вдохновляет поэта - оттого божественна.
С тех пор, как я впервые увидал Ее лицо здесь на земле, всечасно За ней я в песнях следом поспевал.
Валлоне расшифровывал "Vita Nuova" как "Vita mira-colosa", иными словами - как лауду, мистическую легенду о святой Беатриче. Здесь имеется в виду то обстоятельство, что nuova означает не только "новая" или "юная", но и "необычайная", "чудесная". Можно сказать так: через любовь к женщине поэт приобщался к чуду и по-новому осознавал жизнь. Необычайную жизнь...
Новая Жизнь как житие. Житие святой и поэта. Необычайное житие.
Можно проследить, как под влиянием времени и мистического чувства в душевном мире Данте шла трансформация земной Беатриче в небесную, плотской любви в божественную. По мнению Шеллинга, в Новой Жизни юношеская влюбленность Данте исчерпала себя, а тяготы суровой жизни изгнанника, бедствия века и структура собственной души побудили его к созданию главного шедевра жизни, посвященного уже небесной Беатриче. А. Н. Веселовский полагал, что эволюция gloriosa Beatrice характерна для средневекового сознания, для психологии мистика масштабов Данте. Любовь, горе утраты, попытка найти утешение в философии, стремление постичь трагическую суть бытия - таковы этапы развития "явления Беатриче". Исходная точка - любовь как "единение с любимым предметом" (Пир III 2), конечная - "стремление к истине и добродетели" (Пир III 3), блаженство непосредственного созерцания Высшего Духа.
Аналогичной точки зрения придерживался и Де Санк-тис: "Беатриче - идея и одновременно женщина, и оба этих элемента нерасторжимо связаны в том же поэтическом существе". Из жизни Беатриче постепенно вытесняется в подсознание поэта, переплетаясь и смешиваясь с идеалом трубадура, философа и христианина. Беатриче - женщина и образ - характерна для времени и сознания Средневековья, это - тип и голос эпохи.
А вот Кардуччи, Гаспари, Бартоли, Имбриани относились к Беатриче как к фантазии поэта, абстрактной идее:
Не женщина я - идея. Я снизошла на землю. Чувствам высоким внемлю в час познанья... Ликуете вы напрасно, Не горю в земном пожаре. Не Биче Портинари я - идея.
Из чего они исходили? В прозе Новой Жизни говорится: "Это не женщина, а один из прекраснейших ангелов неба". Речь явно идет не о совершенстве земного, а о мистике небесного. Для человека, живущего в фантастическом мире собственного сознания, Беатриче - явление духа, имеющее только одну точку соприкосновения с явлением земным - точку опоры.
Сегодня вопрос о реальном существовании Беатриче (Биче Портинари) решен окончательно. Помимо того, что Данте тяготел к изображению действительно живших людей, найдены документы, подтверждающие существование такой женщины, о которой также известно, что она была замужем, имела детей и умерла в возрасте 25 лет. В 1891 году И. дель Лунго опубликовал собранные им данные о Фолько Портинари, отце Беатриче, в том числе его завещание с упоминанием имени дочери. Хотя не все документы являются подлинниками XIII века, обилие данных и установление множества родственных связей позволили снять сомнения о реальности Беатриче. Выяснено, в частности, что мачеха Боккаччо находилась в родстве с семьей Портинари.
Кроче, к авторитету которого присоединяется большинство дантологов, в книге Поэзия Данте писал:
Спорили и спорят о том, была ли Беатриче реальной личностью, флорентийской девушкой, которую Данте действительно встречал и любил, или же "Новая жизнь" является идеальным построением, основанным на опыте многих увлечений и воспоминаниях о различных любовных переживаниях, или же созданным одним только любовным воображением.
Эти споры можно было бы оставить без внимания, продолжает Кроче, если бы за ними не скрывалась действительно принципиальная идея "о реальности дантовской поэтической действительности". Кроче считает, что высокопоэтический образ Джентильдонны отразил земную реальность. Книга, "вся овеянная музыкой и вдохновением любви", не может быть вымыслом, не имеющим корней в реальности.
Зрелый Данте, "остуженный" временем, любил Беатриче скорее как философ, чем как человек. Его интересовали не внешние атрибуты любви - все внешнее ничто, - а ее сущность. Он не хотел ее, а боялся за нее. Он любил ее любовью Христа.
Но это - часть правды, небесная ее часть. Человеческая же заключается в вытеснении: плотское вытеснялось в подсознательное и там превращалось в идеальное. Так в Песни песней эротизм выдается за религиозность. "Беатриче" - не случайно "благодатная". Поскольку она не могла дать Данте земного блаженства, то в сознании мистика и моралиста превратилась в блаженство созерцания божества.
Живая Беатриче менее важна по сравнению с Беатриче-видением, Беатриче-явлением, Беатриче-одухотворением, Беатриче-обожествлением. Интерпретируя образ Беатриче, мы упускаем из виду мистицизм Данте, забываем духовную и душевную атмосферу века Данте. Разгадка Беатриче заключена в структуре сознания поэта, в его мистически-галлюцинаторных видениях, в том, что она стала являться ему. Она являлась ему вначале как воспоминание любви, затем как посланница небес, наконец, как символ божественной чистоты. Трудно судить, были ли это болезненные галлюцинации или возбужденные состояния поэтического подсознания, но живое чувство к земной женщине явилось не более чем толчком, отправной точкой того огромного мистического мира, который этот толчок пробудил в огромных подсознательных пространствах гения. Именно блаженство непосредственного созерцания сделало Данте подвижником веры, ибо он не знал, а видел - он воочию видел сияющую Беатриче и открываемые ею миры.
Была ли любовь Данте к донне Портинари чувственной, земной или она сродна с ангельским поклонением? Это постановка проблемы нашего времени. Для поэта "темных веков" такой дилеммы не существовало: духовное и телесное сливалось воедино, как этическое и эстетическое. Страсть и благоговение еще не знали разделения, к тому же, по мнению Данте, его Беатриче была слишком хороша для грешного мира.
Поэту нужна была осязаемая Муза - и он отыскал ее, а затем поместил туда, где и должно быть место Музы, - на небеса, рядом с Богом.
восприятии земли и неба, в котором небо неотделимо от земли. Существенно то, что Данте - творец "легенды о святой Беатриче", гигантского литературного монумента, возвышающегося над человеческой историей и культурой. Перед этим неоспоримым фактом детали вторичны. Ведь и в Библии важно не то, мог ли кит проглотить Иону, а то, что главный ее герой - Христос, человек и Бог. В этом - разгадка...
Реальность Беатриче - это реальность Девы Марии, мотив воплощения божественного совершенства, слияние действительности и идеала. Данте потому так много внимания уделил аллегорическому и анагогическому значениям Беатриче, что она для него - воплощение христианской идеи о женщине как "священном чреве".
благоговеет, Как перед чудом, этот мир земной. Для всех взирающих - виденье рая И сладости источник несравненный. Тот не поймет, кто сам не испытал. И с уст ее, мне виделось, слетал Любвеобильный дух благословенный И говорил душе: "Живи, вздыхая!"
В полном соответствии с духом христианства и идеей богочеловека, Данте стирал грани между божественным и человеческим. Все разговоры о его еретичестве - ложь. Суть антропоцентрического учения, открывающего любому человеку путь в Небеса, в том и состоит, что человеку на то и дана свобода воли, чтобы иметь возможность сколь угодно близко лицезреть Бога. Почему нас удивляет деификация и адорация Беатриче и не удивляют апостолы и святые? Ощущая себя гласом Небес, получая поток небесных знамений, Данте говорил лишь то, что им говорилось. И все, что им говорилось, говорилось как бы самим Богом. В этом суть средневекового сознания, не поняв которое, нельзя понять ничего из сказанного им.
Новая Жизнь несет на себе знак христианской любви, в которой доминируют милосердие и кротость Франциска Ассизского, возвышенность и жертвенность Абеляра, евангельское бескорыстие и теплота Бонавенту-ры. На человеческой любви как бы лежит отблеск Небес и божественная благодать, благодаря чему апостол Павел ставил ее выше веры и надежды. Христианская традиция, идущая от Песни песней, никогда не чуралась телесности любви, но осуждала похоть. В истоках этой традиции лежит и изощренная любовная символика, и ангелизация любви, и имманентная связь земли и Неба. Данте не впадал в ересь, освящая свою донну и помещая ее в высшие сферы Эмпирея, а следовал христианскому канону превращения любви к земной женщине в стремление человечества к высшему благу. Бернард Клервоский и Бонавентура, каноничность которых никогда не бралась под сомнение, освободили праведникам Небесное Царство, обеспечив им высшие ангельские чины. Ранняя смерть чистой Беатриче была ее пропуском в Рай, а вот для самого Данте - оправданием личного горя.
Вот почему все символы Беатриче - "благодать", "девятка", самораскрытие Троицы - есть воплощение спасающей и возвышающей силы Неба, а заодно воздаяние за чистоту и неповторимость женской красоты, кстати, тоже божественного происхождения.
Уподобляя себя Христу и джентильдонну Богоматери, Данте не пытался "наполнить образы Ветхого и Нового Заветов этико-эстетическим содержанием" или продемонстрировать всемогущую творческую силу человеческого разума, а углублял христианское учение о любви, усиливал христианский антропоцентризм, наполнял мистику человеческим содержанием. И вот что характерно: реформация отринула томизм, но не Данте...
Для поэта-спиритуалиста плотская страсть к земной Беатриче была низшей формой человеческой любви, естественным образом перерастающей в идеальную любовь к Мадонне Философии, дочери Творца Вселенной или к ангелоподобной лучезарной проводнице поэта по Раю.
Псевдо-Дионисий Ареопагит, а затем Бернард Клервоский в комментариях к Песне песней разделяли любовь по ступеням: божественная, ангельская, духовная, душевная, физическая: "Magna res amor, sed sunt in eo gra-dus" (велика любовь, но она имеет степени).
Бернард Клервоский:
Начало любви неясно, темно и не внушает доверия; не забудем, что мы телесны и рождены от вожделения плоти. Поэтому необходимо, чтобы наша любовь начиналась с телесного. Первым является не духовное начало, но животное, а затем уже духовное; первоначально мы в себе несем образ земного, а затем уже небесного. Три состояния любви к Богу присущи христианской душе - первое чувственное, второе - рациональное, третье - духовное, или интеллектуальное.
Любовь - тройного происхождения, а именно сострадание, дружба и просто любовь. В телах любовь существует лишь поскольку она телесна. В Боге любовь существует только как начало интеллектуальное. В человеке любовь - и от начала телесного и от начала интеллектуального.
В I книге Монархии Данте воспроизводит "метр" Боэция о небесной любви, подтверждая преемственность идей:
О род людской, будь счастлив, Коль любовь, что движет небо, Людскими душами правит.
* * *
то есть истинно духовная жизнь, связанная со встречей поэта с Беатриче. Одновременно это аллегория духовного становления поэта, его стремления к нравственному обновлению, намек на "нового человека" - апостола Павла, символ силы духовного обновления человечества.
Проза уравновешивает эмоции рассудочностью, чувства - действием, вдохновение - психологией, экспрессию - аналитикой.
Нам кажется, что это первая попытка Данте создать синтетическое произведение, соединить воедино две разные формы - прозу и стихи, повествование и лирику, как соединяли живопись и скульптуру, раскрашивая статуи святых. Это неосознанное стремление к синтезу, свойственное всему позднему средневековью и неосуществленное в "Новой жизни", так как при всем единстве повести поэзия и проза в ней четко разграничены, заставило его впоследствии написать "Пир", где он хотел слить поэзию и философию, а еще позднее - "Комедию", где он действительно создал синтез всех жанров словесности. "Новая жизнь" в этом смысле первый шаг на пути к "Комедии", и не только в этом смысле.
В "Новой жизни" впервые поставлена с такой четкостью проблема: столкновение индивидуального "я" с миром. На этом плане, когда мир представляется еще идеальным, между ними царит гармония, в дальнейшем, когда поэт увидит его во всей его материальности, гармония нарушается. Восстановлена она будет в "Комедии", где Данте будет говорить не только от себя, но и от имени всего человечества и где лирическая поэзия органически сольется с эпическим повествованием.
объединяет, превращает разрозненные сонеты и канцоны в романтизированную автобиографию, сообщает произведению действие.
Некоторые исследователи считали, что существовало две версии Новой Жизни и что до нас дошла вторая, появившаяся в начале работы над Божественной Комедией и связавшая два произведения. Согласно этой гипотезе, уничижительной для Данте, опускающей его с Эмпирея, первая редакция завершалась утешением сострадательной дамы и посвященным ей сонетом. Конец же дошедшей до нас версии был дописан Данте через 15 лет, чтобы задним числом внести "предвидение" magnum opus, великого творения. Но ведь ни одна средневековая повесть не оканчивалась победой второстепенной дамы-утешительницы, тем более не могла оканчиваться ею Новая Жизнь, произведение о необычной, универсальной, небесной любви. Дама-утешительница и нужна была поэту лишь для демонстрации триумфа Беатриче, но никак не для замены духа плотью - идея, приемлемая для комментаторов XX века, но не для великого поэта века ХШ-го.
Хотя любой гений прежде всего человек, не чуждый всего человеческого, Данте менее всего пристала пошлость его комментаторов. Его главная отличительная особенность - вестничество, и нет никаких оснований отбирать у него юношескую провиденциальность, тем более что никаких документов для такого уничижения средневекового Гомера современными Зоилами нет.
Новая Жизнь - только часть лирики молодого Данте. Ниже приведены три сонета из Канцоньере Данте, где воспевается земная, чувственная любовь. Это без пяти минут сонеты Шекспира.
Сонет XXVI
явиться Примером тем, кто дерзостно решится На лицезренье донны посягнуть. Такой конец назначен мне не даром: Нам должно пренебречь своей судьбою, Чтобы отвратить от гибели других. Но все ж, увы, я был чрезмерно ярым В стремлении пожертвовать собою: - Знать, злой Планеты луч меня настиг!
Сонет XXIX
Я видел донн, прелестною гурьбою Прошедших близ меня в день Всех Святых. Из них одна, опередив других, Взяв за руку вела Любовь с собою. Из глаз ее шел свет такой волною, Как если б Дух огня глядел сквозь них, И, вся в лучах сияя золотых, Она плыла, как ангел, предо мною. Кто был достоин, слышал тихий глас И примечал очей благоволенье; Он черпал чистоту душой своей. Знать, небо видело ее рожденье И на землю она сошла для нас, - Вот почему блаженна встреча с ней.
Сонет XXXII
О, если б - Гвидо! - Лапо, ты и я Перенеслись волшебным мановеньем На ту ладью, в какой по всем теченьям Гуляет прихоть, ваша иль моя; И злобный рок, невхожий в те края, Не мог бы нам мешать сопротивленьем; И жили б мы единым устремленьем, Согласная и крепкая семья; И монну Ладжу, вместе с монной Ванной И с той, что обозначена Тридцатой, К нам перенес бы добрый маг туда; Спор о любви вели б мы неустанно, И донны нам платили б той же платой, Какою мы платили им всегда.
и Данте-поэт не тождественны друг другу и что с возрастом человеческое не вытеснилось небесным. Данте остался самим собой даже в зрелости, когда люди начинают примерять к себе ад и рай.
Осип Мандельштам называл Данте стратегом превращений и скрещиваний, Тик - неисповедимым мистиком, Карлейль - самым возвышенным из поэтов. Все это так, но Данте - и самый земной, и самый человечный. То озорной, то грустный, то гневный, то весельчак...
Данте - Форезе:
И ты не забывай ни на минутку - Чем дальше, тем сильнее аппетит И тем трудней отказывать желудку.
А - рядом:
Или:
Печалит все меня в моей судьбе. Настолько велики Мучения мои...
Или:
Однажды человек и стал скотом. Как странно, что рабом Владыка стал по собственной охоте...
Обманчив дерева наряд зеленый, - О девушке суди не по глазам, А в сердце глянь поглубже - пусто там. Нет, лучше юных опасаться дам, За нею не гонись, неугомонный, Зеленым цветом юности прельщенный.
А на следующий день:
И знай, что дам раскаялось немало В том, что противились любви сначала. Смотри, чтоб не раскаяться самой. Кто сам дает и о других радеет, Не оскудеет...
Любопытства ради проследим развитие последней дантовской темы в мировой поэзии.