ЖИЗНЬ ДАНТЕ
О старый Гиббелин! Когда передо мной Случайно вижу я холодный образ твой. Ваятеля рукой иссеченный искусно, - Как на сердце моем и сладостно и грустно... Поэт! В твоих чертах заметен явный след Святого гения и многолетних бед... Под узкой шапочкой, скрывающей седины. Не горе ль провело на лбу твоем морщины? Скажи, не оттого ль ты губы крепко сжал, Что граждан бичевать проклятых ты устал? А эта горькая в устах твоих усмешка Не над людьми ли, Дант? Презренье и насмешка Тебе идут к лицу. Ты родился, певец, В стране несчастливой. Терновый свой венец Еще на утре дней, в начале славной жизни, На долю принял ты из рук своей отчизны. Ты видел, как и мы, на отческих полях Людей, погрязнувших в кровавых мятежах; Ты был свидетелем, как гибнули семейства Игралищем судьбы и жертвами злодейства; Ты с ужасом взирал, как честный гражданин На плахе погибал. Печальный ряд картин В теченье многих лет вился перед тобою. Ты слышал, как народ, увлекшися мечтою, Кидал на ветер все, что в нас святого есть, - Любовь к отечеству, свободу, веру, честь. О Дант, кто жизнь твою умел прочесть, как повесть. Тот может понимать твою святую горесть, Тот может разгадать и видеть - отчего Лицо твое, певец, бесцветно и мертво, Зачем глаза твои исполнены презреньем. Зачем твои стихи, блистая вдохновеньем, Богатые умом и чувством и мечтой, Таят во глубине какой-то яд живой. Художник! ты писал историю отчизны; Ты людям выставлял картину буйной жизни С такою силою и верностью такой. Что дети, встретившись на улице с тобой, Не смея на тебя поднять, бывало, взгляда, Шептали: "Это Дант, вернувшийся из ада!.."
Большая часть сведений о жизни Данте почерпнута из его собственных произведений, а также из сильно мифологизированных биографий Боккаччо, Бенвенуто и Бруни. В Новой Жизни и Пире Данте обволакивал свою биографию слоем символов и намеков, потому-то извлечь факты из-под магии цифр, видений и фантазий очень трудно. Что касается множества небылиц и анекдотов, то большая их часть придумана в XIV - XV веках. Хотя литература о Данте необозрима, неисчерпаема и имеет тенденцию к экспоненциальному росту, биографическая ее часть со временем даже сокращается: новых фактов нет, а сообщения первых биографов подвергаются основательной критике.
О предках Данте известно немногое. По преданию, семья его происходила от римского рода Элизеев, участвовавших в основании Флоренции. Его прапрадед Каччагвида, живший в начале XII века, участвовал в крестовом походе Конрада III и был посвящен в рыцари. Он пал на иоле брани в войне с сарацинами. Каччагвида - единственный родственник, упомянутый поэтом в его произведениях. Дед Данте Беллинчоне активно участвовал в политической борьбе, за что его несколько раз изгоняли из Флоренции. Ему повезло больше, чем внуку, поэтому Данте родился во Флоренции, а не на чужбине, как это случилось с Петраркой.
При встрече с тенью прапрадеда на страницах Комедии Данте просит доблестного рыцаря назвать имена своих предков, но Каччагвида отвечает, что о них "достойно умолчать". Мало сведений и об отце Данте. В одних источниках сообщается, что он был рыцарем или судьей, в других - заимодавцем. Известно, что Данте рано осиротел и получил в наследство несколько земельных участков и домов, достаточных "для достойного образа жизни".
Отец Данте был дважды женат. После смерти матери Данте Беллы он женился на госпоже Лапе Чалуффи. У Данте были сводный брат Франческо и две сестры.
Дуранте Алигьери родился в мае 1265 года в семье зажиточного флорентийского дворянина Алигьери ди Беллинчоне д'Алигьеро. Он не помнил рано умершую мать, а подростком потерял и отца. Данте никогда не вспоминал родной дом и близких, нигде не найти у него имени жены Джеммы Донати, сыновей и дочери. В изгнании ему мерещился звон флорентийских колоколов, собор Сан-Джованни, вспоминались многочисленные обиды, но не близкие и родные. Впрочем, в те времена не было принято разглагольствовать о материальном и семейных привязанностях: семья была делом сугубо личным, родовым, практическим.
Творчество и жизнь Данте неотрывны от места рождения - Флоренции, которая одухотворила и исторгла лучшего своего сына, породив в его сердце амбивалентное чувство ненависти-любви. Флоренция была главным центром духовной культуры Италии: сюда после Альбигойских войн стекались провансальские трубадуры, рядом - в Болонье - -родилась школа дольче стиль нуово, нового сладостного стиля, здесь проповедовали и вели диспуты лучшие доминиканские и францисканские проповедники, жили и творили крупнейшие поэты и художники Средневековья, в том числе Гвидо Кавальканти, здесь в минимальной степени ущемлялось право личности на самовыражение.
По словам историка, Флоренция XIII века представляла собой "город, густо населенный, где хороший воздух способствует увеличению числа жителей, где горожане благонравны, а жены их хороши собой и нарядны... где процветают многие полезные ремесла, больше чем в других городах Италии".
В школе Данте изучал латынь, грамматику, диалектику, риторику, музыку, арифметику, геометрию и астрономию, но главное место принадлежало богословию. Францисканские учителя прекрасно знали не только Библию и патристику, но Платона, Аристотеля, Вергилия, Овидия, Стация. Они искусно развивали не столько рассудочное, сколько интуитивное знание.
Воспитание, которое Данте получил, было таково, что давало больше пищи воображению, чем рассудку, и больше возбуждало фантазию, чем любознательность.
В XIII веке факты играли значительно меньшую роль, чем аллегории и мифы. Средневековая школа предпочитала мистику логике, поэтому XIII век и дал культуре столько поэтов.
Среди учителей Данте называют мэтра Романо, бросившего в душу мальчика семена знаний, и нотариуса и поэта Брунетго Латини, чей "милый и добрый отеческий образ" привел в трепет путешествующего но Аду поэта. Брунетто Латини был автором средневековой энциклопедии, изложенной в стихах. Почему почитаемый поэт помещен любящим учеником в Ад, остается неясным, возможно, по той же причине, по которой Данте умерщвляет Улисса, зовущего людей за горизонт знания. Тем не менее Данте напомнил тени учителя, как тот обучал его "искусству" делать человека вечным".
Ученик, нужно думать, был трудный. Исключительная одаренность, раннее умственное развитие, горячая, нетерпеливая жажда знаний заставляли Данте кидаться на все. В нем рано проснулся интерес к поэзии, и он поглощал несметное количество провансальских стихов, главным образом лирику...
Как человек разносторонне одаренный, Данте не только был поэтом, но хорошо рисовал, играл на лютне и входил в круг музыкантов и живописцев.
В 18-летнем возрасте Данте написал сонет, который он отправил Гвидо Кавальканти, этот сонет обладал столь высокими достоинствами, что был сразу же признан флорентийской художественной элитой.
Юридическое образование Данте получил, видимо, в Болонье, прославленной своими синдиками. Обязательная программа юридического факультета включала штудии Кодексов Юстиниана, Дигест, римских декретов, а медицинского - трудов Авиценны и Галена. В стихах недоучившегося легиста время от времени прорываются строки из глосс и дигест, пройденных в университете. Знаменитая строка "Не госпожа народов, а кабак" - прямая пародия на поговорку из глосс. Дантевская концепция империи могла быть навеяна изучением римского права.
По неизвестным причинам Данте не окончил университетского курса и не получил ученой степени. Возможно, смерть отца, сделавшая его старшим в семье, и необходимость управлять хозяйством принудили его вернуться домой из Болоньи.
В лучших традициях пролетарского реализма мы любим подчеркивать средний достаток семьи Алигьери, ибо не к лицу гения быть богатым. Однако это входит в явное противоречие с обручением юного Данте с Джеммой Донати, представительницей самого богатого и влиятельного флорентийского рода, а также с тем, что он рано стал влиятельным человеком в своем городе.
Известно, что Данте сражался в битве флорентийцев против Ареццо и что с 1295 года начал принимать активное участие в общественной жизни родного города. Именно в этом году была разрешена приписка дворян к одному из цехов с целью последующего избрания в правительство. Данте приписался к цеху аптекарей и медиков и от него был избран в члены Особого Совета при Народном Капитане, а затем вошел в правительственный Совет Ста.
Ключевой момент в жизни Данте - встреча с Беатриче и ее ранняя смерть. Не будь Биче Портинари, был бы иной Данте, возможно, еще один поэт-трубадур "сладостного стиля", возможно, гений, но без Новой Жизни и без Божественной Комедии. Смерть близкого человека - всегда крутой жизненный поворот, смерть боготворимой любимой для тонко чувствующего поэта - соприкосновение с тайной вечности, постижение филосо- фии жизни и смерти, познание жизни через смерть. Известно множество примеров формирования гения через трагические отношения с женщиной - Сковорода, Киркегор, Кафка; Данте - единственный случай беатификации: превращения поэта любви в поэта-мыслителя, поэта-духовидца, поэта-пророка.
Отрекаясь от любовной лирики Новой Жизни, в Пире Данте писал, что после смерти Беатриче уединился и предался философским занятиям, стремясь приблизиться к Небесам, возвысился от любви плотской до любви божественной, от земной Беатриче к Беатриче Небесной, от Прекрасной Дамы к Мадонне Философии.
Когда потеряна была для меня первая радость моей души.., я пребывал столь уязвленный великой печалью, что не помогала никакая поддержка. Но все-таки через некоторое время ум мой, который старался выздороветь, потянулся (ибо ни мои, ни чужие утешения не действовали) к такому способу утешения, к которому прибег однажды один безутешный. Я принялся читать немногим знакомую книгу Боэция, в которой он, сирый и убогий, искал утешения. И услышал еще, что Туллием * была написана еще одна книга, в которой, говоря о дружбе, он приводит слова утешения, сказанные Лелием, замечательнейшим человеком, по поводу смерти друга своего Сципиона, стал читать и ее. И хотя мне трудно было на первых порах освоиться с их образом мысли, мне это в конце концов удалось с помощью знакомства моего с грамматикою и отчасти собственного моего ума. Ибо умом я представил уже себе, как можно узнать из "Новой жизни" многие вещи, как в виде- нии... И в то время как я искал утешения, я нашел не только лекарство от своих слез, но и слова писателей, наук и книг. Изучая их, я пришел к заключению, что философия, которая была госпожою этих писателей, этих наук и этих книг, была чем-то возвышенным. И чувство истинного изумлялось ей и неудержимо к ней влеклось. Когда я представил себе все это отчетливо, я начал ходить туда, где она правдиво излагалась, т.е. в школы монахов и на диспуты философов. Так в короткое время, быть может в тридцать месяцев, я начал настолько ощущать ее сладость, что любовь к ней гнала и разрушала всякую другую мысль. * Речь идет о Цицероне.
Тем не менее след великой любви к Беатриче навсегда остался в сердце поэта, даже просветленного Раем: "Дух мой былой любви изведал обаянье", "Всю кровь мою пронизывает трепет несказанный, следы огня былого узнаю". У него были другие увлечения, многим он посвящал любовные стихи, но путеводительницей по жизни и Раю осталась "девочка в красном платье".
Можно перечислить другие сердечные привязанности, сохраненные его лирикой: зашифрованная спутница юноши в ладье трех поэтов - "та, чье тридцать тайное число", первая и вторая дамы защиты, донна джентиле, pargoletta (Фьоретта и Виолетта), сострадательная дама, каменная дама (мадонна Пьетра) - не случайно Беатриче в Божественной Комедии требует, чтобы поэт поднял опущенные от стыда глаза и смотрел ей в лицо, а Данте - вполне в духе стареющего Толстого - вынужден признать, переосмысливая минувшее:
Комментарий: В жестоких словах Беатриче, обращенных к неверному возлюбленному в Земном раю, звучит не только моральное негодование, но голос поруганной любви, голос оскорбленной женщины, во всем превосходящей всех тех женщин, которых встретил Данте на своем пути и кому он отдавал свое сердце.
В 1306 году, спустя 15 лет после смерти Беатриче, любовь к небожительнице уступила место вполне земной, страстной любви к Каменной Даме - Мадонне Пьетре, "положив конец похвальным моим намерениям, ради которых я чуждался и дам, и песен о них". Каменная - не случайный эпитет: он совпадает с именем любимой ("пьетра" - по-итальянски камень), но символ безнадежности и безответности этой любви: Пигмалион мог обратить мрамор в женскую плоть, сорокалетний Данте любимую земную женщину изначально воспринимал как недоступный мрамор, как оледеневший камень:
И в памяти моей, что тверже камня. Храню упорно образ Пьетры-камня.
Или:
Под ветром северным в сияньи хлада. Где самый воздух в элементы хлада Преображен, водою стала дама Кристальною по изволенью хлада.
Страсть и смирение всегда яростно боролись в сердце поэта и здесь, в замках графов Гвиди, в верховьях Арно. Амор еще раз одержал верх над суровым моралистом.
Кто такая Мадонна Пьетра? Мы знаем, что стихи о Каменной Даме написаны изгнанником в Луниджане.
Можно предположить, что белокурая красавица принадлежала роду Маласпина или семье графа Гвиди. Судя по безнадежному тону стихов о Каменной Даме, любовь Данте была безответной, а красавица слишком жестокой:
Коль будет так, увидит Пьетра-камень, Как скроет жизнь мою надгробный камень, Но Страшного Суда настанет время, Восстав, увижу - есть ли в мире дама Столь беспощадная, как эта дама.
Любовь к Пьетре была еще одним адом поэта, как раньше - смерть Беатриче:
Зачем она не воет, Как я из-за нее в моем аду.
Еще мы знаем, что поэт сам отрекся от этой чувственной любви и покаялся в плотских увлечениях молодости и зрелости. Философия, занявшая в Пире место земной Беатриче, не была изгнана Мадонной Пьетрой, а взяла верх над любовью. Чувства великого поэта оказались изначально подавленными. Не отсюда ли мощь подсознания, изливающаяся в его Книге?
В 1295 году Данте по брачному договору родителей, заключенному еще в 1277-м, женился на Джемме Донати. Отец Джеммы был двоюродным братом Корсо Донати, знатного флорентийца, возглавлявшего партию черных и ставшего впоследствии злейшим врагом Данте. В этом браке у них родилось три сына - Пьетро, Якопо и Иоанн и дочь Антония.
Отношения Данте с Джеммой покрыты мраком веков, как, впрочем, и должно быть с семейными отношениями великих людей, в которые всяк хочет сунуть свой нос.
Женитьба совпала с началом общественно-политической жизни Данте, принесшей ему много страданий. В политической жизни Флоренции большую роль играли две партии: гвельфы, представлявшие интересы городского дворянства, и гибеллины - отстаивавшие интересы феодальной знати. Гвельфы были в основном сторонниками папской власти и поддерживали курию, гибеллины - были приверженцами светской власти. Хотя семья Алигьери традиционно примыкала к гвельфам, Данте, разочаровавшись в деяниях пап, сочувствовал гибеллинам. Определенное влияние на его творчество оказал предводитель гибеллинов Фарината Уберти, занимавшийся поиском рая на этом свете.
Соперничество гвельфов и гибеллинов носило не только партийный, но и клановый характер, в его истоках лежала фанда - родовая месть. В рядах гвельфов не было единства. Уже при жизни Данте произошел раскол гвельфов на черных и белых, оптиматов и пополанов. Соперничество носило тоже родовой характер - разделение произошло между семьями Черки (белые) и Донати (черные). Данте оказался с белыми не столько из-за симпатии к Черки, сколько из антипатии к Корсо Донати.
Не будем вникать в суть распрей гвельфов и гибеллинов, черных и белых, как и в то, чем привлекла поэта партия Черки, - все это сор истории, мало относящийся к Поэту. Тщета борьбы была очевидна еще тогда, когда гвельфы противостояли гибеллинам и черные гвельфы - белым. Кто сегодня знает об этой мышиной возне партий, жертвой которой стал Данте, и о которой вспоминают только потому, что он оказался ввязан в нее? Если бы наши интересовались историей и культурой, они бы могли узнать судьбу своей борьбы, трагедия и значимость которой определяется лишь тем, что под колеса белых, черных, красных, коричневых попадают люди масштаба Данте - те, благодаря которым спустя века о ней вспоминают.
Борьба флорентийских пополанов за независимость и против нобилитета - малозначительный исторический эпизод, давно ушедший в толщи археологических наслоений и примечательный лишь одним фактом - "явлением Данте". Не примкни Данте к пополанам и не пострадай за это, кто вспомнил бы о них в век фашистов и большевиков, превративших свою мышиную возню в тотальный холокост, столь всеобъемлющий и беспощадный, что не осталось места для нового Данте, выродившегося в Солженицына.
После ряда крупных стычек белых и черных в ноябре 1301 года верх взяли черные гвельфы. Состоялся скорый суд, и сторонники Черки с примкнувшими к ним гибеллинами были подвергнуты репрессиям "за подстрекательство к мятежу". В число осужденных попал и Данте, оказавшийся во время суда на пути из Рима во Флоренцию. Данте был причислен к группе зачинщиков и, "земную жизнь пройдя до половины.., оказался в сумрачном лесу" - ему присудили штраф, двухлетнее изгнание с конфискацией имущества. Обвиняемым было предписано в трехдневный срок явиться к подеста, судье. После неявки состоялся повторный суд, присудивший "врагов народа" к сожжению в случае появления в родном городе. Так Данте оказался в изгнании, вернуться из которого ему не было суждено...
Трагизм судьбы и пафос творчества связаны между собой. Будь гении счастливы, гениальности было бы трудно реализоваться. Не потому ли жизнь большинства из них имеет ту или иную мету дьявола?
После приговора дом Данте был срыт до основания. Жена и дети в этот момент, видимо, тоже находились вне города, однако затем вернулись во Флоренцию. Отношения Данте с женой были прерваны навсегда, а с детьми он встретился только в старости.
С этого времени начинаются скитания поэта по городам и дворам Италии, продолжавшиеся до самой смерти.
В первые годы эмиграции Данте принимал участие в объединении разных групп изгнанников для борьбы против Корсо Донати. Возможно, даже входил в руководящий совет белых. Белые гвельфы, объединившись с гибеллинами, вели настоящую гражданскую войну против черных, так что демагогические поначалу обвинения в измене родине к 1304 - 1306 годам стали вполне основательными. Однако постоянные распри, неизбежные в эмиграции, обвинения в его адрес, выдвинутые некоторыми эмигрантами, и быстро тающие надежды на возвращение во Флоренцию открыли ему глаза. К тому же трудно представить, чтобы человек, мыслящий категориями культур и эпох, Ада и Рая, придавал такое уж большое значение политической борьбе гвельфов, которая уже ко времени его рождения изживала себя.
О жизни Данте в изгнании известно еще меньше. Есть сведения, что вначале он оказался в маленьком городке Сан-Годенцо, а затем перебрался в Ареццо, где издавна пребывали изгнанные из Флоренции гибеллины. Объединившись, изгнанники Ареццо, Сиены, Форли, Пистойи и Болоньи несколько раз предпринимали военные действия против Флоренции, всякий раз кончавшиеся неудачей. Поражения, вражда, прозрение вели Данте к идеалу, который рано или поздно осуществляют все великие люди и который сам Данте назвал "сам себе партия". В Комедии поэт равно обличает гвельфов и гибеллинов, вражда которых - "причина всех бедствий".
Чей хуже грех - не взвесишь на весах...
"Ада". О горечи изгнания Данте говорил устами Каччагвиды:
Ты будешь знать, как горестен устам Чужой ломоть, как трудно на чужбине Сходить и восходить по ступеням...
А вот прямая речь поэта, заимствованная из Пира:
усталую душу, дожив отпущенный мне срок, - я скитался, словно бродяга, почти по всем краям, где говорят на этом языке, и являл собой, помимо воли, каковы удары фортуны, в которых обычно несправедливо обвиняют павших. Поистине я был судном без руля и без ветрил, которое сухой ветер горестной бедности несет в разные гавани и заливы, к разным берегам.
Жизнь в первые годы изгнания была нелегкой: ни денег, ни ремесла, ни покровителей, а гордость и знания всегда были плохими помощниками. Одно время, живя в Форли, он служил секретарем местного сеньора, затем несколько месяцев жил при дворе веронского князя, покровительствовавшего поэтам. Привыкший к свободе,
Данте неуютно чувствовал себя в среде придворных. К тому же в 1 304-м князь скончался, и поэту пришлось вновь искать убежище.
В 1306-м он оказался в Луниджане при дворе местного маркиза и даже выполнял его дипломатические поручения. Тяготы эмиграции побудили поэта обратиться в родной город с посланием "О мой народ, что я тебе сделал?" (спустя шесть веков другой великий поэт воспроизведет эти слова строкой стихотворения: Народ мой, тебе ли я сделал зло?). Но послание осталось безответным...
Проследить эмиграционный путь Данте почти невозможно: Сан-Годенцо, Ареццо, Свена, Форли, Верона, Болонья, Тревизо, Падуя, Милан, Пиза, Ассизи, Лукка, снова Верона, Равенна - таковы приблизительные ориентиры этого пути. В целях назидания "сильным мира сего" я сознательно не называю имен покровителей Данте: большинство князей и государей если и входят в историю, то по единственной причине - -как современники, гонители или покровители того или иного из "проклятых поэтов".
1307 и 1309 годами Данте посетил Париж. Хотя косвенные свидетельства тому можно найти в его книгах, пребывание Данте в столице Франции ставится под сомнение большинством исследователей, По многочисленным легендам, он побывал также в Оксфорде, Лейпциге и других городах Европы, но это не более чем легенды. На это время приходятся важные события: процесс над тамплиерами, приход к власти Генриха VII и главное - начало работы над Монархией и Комедией.
Годы скитаний по княжеским дворам северной Италии наполнены жадным поглощением знаний. Вновь вспыхнул интерес поэта к философии, привлекавшей его по многим причинам. Она была утешительницей в несчастьях и опорой в надежде на обретение нового места в жизни, а главное - он жаждал постичь смысл жизни и смерти.
Начало изгнания - это и начало работы над Пиром и Народным красноречием. Трактат Пир, задуманный как комментарий к ранее написанным канцонам, так и остался незавершенным - Данте отложил его, обратившись к реализации более важных творческих замыслов.
В 1315 году Флоренция объявила полную амнистию и разрешила всем эмигрантам вернуться на родину при условии выплаты штрафа и публичного покаяния. Гордость и честолюбие не позволили Данте принять унизительные условия прощения - он уже слишком хорошо осознал свою значимость. В сохранившемся письме другу поэт писал:
Нет, не таков путь возвращения на родину, отец мой. Но, если я узнаю от вас и от других, что возвращение не умалит славы и чести Данте, я отзовусь на это торопливыми шагами. Если же иначе вернуться нельзя, я не вернусь во Флоренцию никогда. К чему? Неужто мне не будут всюду светить те же солнце и звезды? Или я не смогу под любым небом доискиваться до сладчайших истин, ежели не вернусь обесславленный и опозоренный во Флоренцию, к ее народу? И я, конечно, не буду нуждаться в куске хлеба.
После внезапной смерти Генриха VII и окончательной утраты надежд на объединение Италии и возвращение во Флоренцию Данте полностью погрузился в работу над завершением Божественной Комедии. Мы мало знаем о последнем периоде жизни Данте, за исключением того, что он был почти полностью заполнен напряженной работой над "Чистилищем" и "Раем", начатыми скорее всего в Вероне. Последние годы Данте провел в Равенне, где нашли убежище многие беглые тамплиеры.
Данте приехал в Равенну с намерением остаться жить постоянно в этом городе в конце 1317 или в начале 1318 года. Его старший сын, Пьетро ди Данте, получил бенефицию в двух равеннских церквах, то есть права на доходы, что не всегда сопровождалось принятием духовного сана. Гвидо да Полента подарил Данте небольшой дом. Вместе с Данте жил его сын Якопо, а Пьетро наезжал из Вероны. В конце жизни Данте из Флоренции приехала его дочь Антониа, которая поступила в местный монастырь Санто Стефано дель Олива под именем Беатриче.
В эти же годы в Равенне работал Джотто, которого, как полагает Вазари, пригласил в свое убежище Данте. От великого флорентийского художника осталось в Равенне немного: фрески на потолке церкви Св. Иоанна и в церкви Св. Франциска. Таким образом, Данте снова свиделся с другом своей юности.
Вокруг Данте собрался круг друзей и почитателей; молодой флорентиец Дино Перини, магистр и врач Фидуччо де Милотти, затем сэр Пьетро, сын мессера Джардино, и сэр Менгино Медзани, юристы и нотариусы. Они разбирали классических римских авторов и беседовали о новых поэтах Италии. Данте обучал их поэтике и стихосложению. Магистр Милотти, вероятно, преподавал в городской школе, организованной правителем города; предполагают, что там читал лекции и Данте.
были и сыновья Данте, любящие литературу, особенно увлекались буколиками Вергилия. Данте к этому времени достиг совершенства в латинском стихе, но он решил, что будет продолжать поэму на итальянском, и на итальянском текли терцины "Рая".
Данте вел стихотворную переписку с профессором Джованне дель Верджилио из Болоньи. Тот увлекался латинской поэзией и безуспешно уговаривал Данте писать Божественную Комедию на латыни.
В последние годы жизни Данте многие часы проводил, гуляя с учениками в воспетом Байроном приморском лесу из пиний, напоминавшем сад Земного Рая и пастушескую Сицилию из эклог Вергилия.
У стареющего поэта все чаще возникала метафора ладьи и паруса. Если в Пире судно должно, расправив паруса, выйти из гавани в открытое море надежды, то ныне поэт искал спасительную пристань.
Душа со спущенными парусами входит в гавань успокоения и предается воспоминаниям; так купец, подплывая к порту, подсчитывает прибыль, вспоминает, как она досталась ему - "и благословляет проделанный путь". "Вот человек, который от самого дна вселенной и досюда увидел одно за другим наказание, очищение и блаженство".
Для лучших вод подъемля парус ныне, Мой гений вновь стремит свою ладью, Блуждавшую в столь яростной пучине.
Конец работы над Божественной Комедией и конец жизни удивительным образом совпали: время, отпущенное Богом для земного предназначения поэта, подошло к концу. Летом 1321 года Данте в составе дипломатической миссии, улаживающей конфликт между Равенной и Венецией, представлял интересы равеннского князя в Жемчужине Италии. На обратном пути он заболел лихорадкой. Через несколько дней после возвращения величайшего поэта человечества не стало...
В 1489 году знаменитый скульптор Пьетро Ломбарди изваял надгробие с поясным скульптурным портретом поэта. В 1519 году Микеланджело предложил воздвигнуть гробницу на родине поэта, но равеннские францисканцы спрятали прах Данте в стене монастыря. Прах Данте остался в Равенне вопреки воле поэта. Все попытки Флоренции вернуть останки самого гениального итальянца на родину не увенчались успехом.
После смерти Данте жившие с ним сыновья покинули Равенну: Якопо вернулся во Флоренцию, Пьетро поселился в Вероне. В Равенне осталась дочь поэта, решившая не покидать прах отца.
они найти ее, и, когда всякая надежда была утрачена, Якопо увидел во сне отца "в белых одеждах", купающегося в эфирном свете. Отец привел сына в свой кабинет и указал ему тайник. Последний был найден в указанном месте утром следующего дня...
Начиная с XVI века Равенна становится поэтической Меккой. У гробницы Данте черпали вдохновение Арио-сто, Тассо, Макиавелли, Леопарди, Байрон, Блок. Что думали они, стоя у могилы? Какие чувства испытывали, прикасаясь к хладу вечности? О чем молчали?..