ЛИТЕРАТУРНЫЕ ТЕОРИИ ИТАЛИИ XVII—XIX ВЕКОВ
В настоящее время у нас наблюдается повышенный интерес к проблемам барокко и классицизма. В журнале «Русская литература» скрестили копья сторонники «реального существования» барокко в отечественной литературе XVII—XVIII вв. с теми, кто с не меньшим упорством отрицает даже малейшее проявление пагубного влияния этого направления 1. 3аметим, что вопрос барокко все более и более волнует наших исследователей, приступивших к «Истории всемирной литературы». Становится ясным, что для анализа творчества Сервантеса, Шекспира, Мильтона, а также Корнеля, Расина и Мольера уже недостаточно старых терминов и что следует обратиться для обновления наших знаний к литературным теориям и взглядам XVII, а также XVIII столетий.
М. А. Гуковский заметил недавно не без горечи: «Приходится только удивляться тому, что так мало до настоящего времени в нашей стране думали и писали о существе таких понятий, как «Возрождение», «маньеризм» и «барокко», и о применимости этих понятий к различным сторонам русской культуры». Он справедливо указал на то, что такое пренебрежение придает русской культуре XVII—XVIII вв. провинциальный характер — как будто Россия не участвовала в этот период в общем развитии Европы 2.
«барокко». В общераспространенных справочниках и словарях термин «барокко» также не в чести. Любознательный читатель в первом томе «Краткой литературной энциклопедии» (М., 1962) может лишь осведомиться о том, что термин «барокко» в литературоведении действительно существует и что он является предметом споров. Заметим также, что библиография вопроса в статье КЛЭ кончается на исследованиях 1930 г. и что славянские литературы обойдены молчанием.
Необходимо напомнить, что на IV Международном съезде славистов в Москве (1958) рассматривалась также проблема барокко в славянских странах. На эту тему высказали свои суждения П. Берков, автор этой книги, И. Еремин, А. Морозов (СССР), Й. Грабак, Я. Мишианик (Чехословакия) и др3 Обсуждение это было широко отмечено в славистических журналах Европы и Америки. В 1961 г. о славянском барокко вышла интересная монография венгерского литературоведа и искусствоведа Андреаса Андьяла4. Особенно ценна пятая глава его книги — об эпическом и народном барокко в славянских странах. Работа Андьяла побудила ленинградских ученых к упомянутым полемическим выступлениям, важным для развития нашей литературоведческой мысли.
Отметим также, что в первом томе «Истории немецкой литературы», изданной ИМЛИ (М., 1962), весьма подробно рассматриваются проблемы барокко в Германии в главах, написанных Л. Пумпянским и А. Морозовым. Все же на страницах введения к разделу «Литература XVII века» Шекспир, Сервантес и Лопе де Вега ограждены от всего, что напоминает барокко или маньеризм.
XVII— XIX вв., настаивая на непрерывной связи разных, часто противоречивых течений эстетической мысли новейшего времени. Особую важность мы придаем теоретическим высказываниям Эмануэле Тезауро, которого читали в России XVIII в., но затем забыли. Тезауро был предан забвению и в самой Италии; повышенный интерес к его произведениям обнаруживается у него на родине лишь в последние десятилетия. Вряд ли приходится настаивать на том, что для ознакомления с эстетикой новейшего времени необходимо тщательным образом изучить философскую систему Вико, оказавшего на европейскую мысль от времен романтизма до наших дней значительное влияние.
Теоретические воззрения XVIII в. не являются единой системой, и, только не боясь упростительства, можно говорить о всепоглощающем «классицизме» века Просвещения. В действительности мы наблюдаем, как появляются, сосуществуют, сменяются различнейшие философские и эстетические системы. В самом «классицизме» (который в чистом виде существует только в поэтике Буало и в некоторых наших учебниках) боролось несколько эстетических направлений, разрушая его как единую систему. Мы полагаем, что историкам литературы весьма полезно обратиться не только к французским и немецким поэтикам классицизма, но также к воззрениям итальянской Аркадии. В теоретических построениях итальянских классицистов рецепты степенного Буало уживались с барочными вкусами, не до конца преодоленными. «Пастухи» Аркадии не отказались ни от Кьябрера, ни от Тассо, развенчанных французами. Быть может, тогда в несколько ином свете предстанет нам и русский «классицизм» XVIII в., зачинателями которого были Кантемир, увлекавшийся театром итальянского барокко, и Тредиаковский, который адаптировал прециозную «Езду на остров Любви» Поля Тальмана. Напомним, что Ломоносов в «Кратком руководстве к красноречию» советовал русским писателям не следовать «нынешним италианским авторам, которые, силясь писать всегда витиевато и не пропустить ни единой строки без острой мысли, нередко завираются» (§ 130). А в знаменитых стихах о грядущей славе просвещенной России Ломоносов сам употребит барочный термин «быстрый разум». Мы утверждаем также, что одический жанр распространился в Европе не только из Франции, но также из Италии, где еще не отзвучали в XVIII в. пиитические восторги барочного Кьябрера.
Не следует также забывать, что в России на рубеже XVIII и XIX вв. писатели обратились к портам и мыслителям Сеиченто, особенно к полузабытому кавалеру Марино. До сих пор не исследованным остается влияние на литературу этого периода не только великого итальянского мыслителя Вико, но также Тезауро, Бартоли и Перегрини. Подчеркнем, что становление романтизма как в Западной Европе, так и в России нельзя понять, игнорируя теоретические взгляды на литературу предшествовавших столетий. Эстетика романтизма возникла не только из отрицания классических канонов — она многим обязана возврату к идеям XVII столетия.
Примечания.
— начала XVIII века. (Состояние вопроса и задачи изучения.) —«Русская литература», 1962, № 3, с. 3— 38.
— «Русская литература», 1963, № 2, с. 108.
3. См. в кн.: Сборник ответов на вопросы по литературоведению. М., 1958, с. 75—92; Материалы к IV Международному съезду славистов.— «Известия АН СССР. Отд. литературы и языка», М., 1958, т. 17, вып. 2, с. 186—204.
4. Angyal A. Die slawische Barockwelt. Leipzig, 1961.