НОВЕЛЛИСТИКА ПОСЛЕ «ДЕКАМЕРОНА»
История итальянской новеллы Возрождения охватывает три века: XIV, XV и XVI. Первый сборник «Сто древних новелл», или «Новеллино», был составлен в самом начале XIV столетия неким флорентийским торговцем или нотариусом. Тематика сборника весьма разнообразна: в нем встречаются анекдоты и рассказы из латинских сочинений средневековья (например, из «Книги семи мудрецов»), восточные легенды, столь излюбленные в Сицилии при дворе Фридриха II, а также рассказы из средневековых французских повестей и романов, хорошо известных в Италии XIII в. Разыскивать источники «Новеллино» было бы так же бесполезно, как разыскивать источники Боккаччо. В отличие от последующих сборников в «Новеллино» мало городских новелл и анекдотов. Это были истории, которыми тешились плавающие и путешествующие итальянские купцы на путях во Францию и Неаполь, Венецию и Левант. Один из любимых героев «Ста древних новелл» — император Фридрих II Гогенштауфен, экзотическое окружение которого поразило воображение итальянцев. Симпатия к Фридриху придает антиклерикальный и гиббелинский характер всему сборнику. Гиббелинская тенденция будет сильна в итальянской новелле и в продолжение XV и XVI столетий.
Жанр итальянской новеллы рано достиг зрелости — уже в самом начале его развития стоит Боккаччо. Автор «Декамерона» обладал большой наблюдательностью, способностью жертвовать лишним во имя главного, владел искусством архитектоники. Боккаччо не отступает от правды, обнаженной и неприкрашенной, не идеализирует человека, но и не принижает человеческую природу. Он стремится к адекватному изображению жизни, и поэтому ему не свойственны те преувеличения и натяжки, которыми страдают многие из последующих новеллистов. В знаменитом описании чумы во Флоренции у Боккаччо можно встретить картины не только жестокие в своем реализме, но и граничащие с натурализмом, однако флорентийскому писателю не изменяет здоровое чувство меры. Он умеет вовремя отступить в сторону и не станет рыться в гробах или сообщать подробности отвратительного ради отвратительного, как это делает в XV в. Мазуччо из Салерно, у которого каждый рассказ полон мертвых тел. Угождая вкусу своих высокопоставленных покровителей при неаполитанском дворе, Мазуччо находил как бы особое удовольствие в том, чтобы мешать в своих новеллах кровь и грязь.
Новелла Треченто беднее темами, ограничиваясь преимущественно узко городским кругом интересов. Новеллистика сближается с анекдотом, с фацецией, которую очень часто не отличают от новеллы, хотя это, собственно, совсем иной жанр. Безусловно, в основе и новеллы, и фацеции есть нечто общее — в обеих речь идет о каком-либо событии или случае, но ни комбинация остроумных слов, ни обмен остроумными репликами между персонажами, ни удивительная черта из жизни иного согражданина, отличавшегося оригинальностью и чудачеством, ни короткий рассказ о проделках и шутках горожан, не связанные развитием сюжета, новеллы не составляют. Поэтому у Саккетти, несмотря на историко-познавательный интерес его литературного наследства, мы по существу новеллы не находим, а находим лишь сборник городских анекдотов.
канцелярии. Если разобраться в этих анекдотах, почти все они окажутся народно-средневекового происхождения. Подобные анекдоты слышал в своем, а верно и в других монастырях, Франсуа Рабле.
Из фацеций XV в. ренессансный характер имеют прежде всего короткие истории-анекдоты об арагонско-неаполитанском короле Альфонсе, которые составил его придворный, известный латинский порт Панормита — Бекка-делли. Беккаделли удалось создать образ-тип благородного правителя, не только мудрого, но насмешливого и великодушного, любящего справедливость и просвещение. Вслед за Панормита развилась в Европе литература о совершенных правителях, например о венгерском короле Матвее Корвине. От образа деятельного и гуманного государя-мецената Альфонса Арагонского берут начало и идеализированные образы просвещенных монархов, столь полюбившиеся XVIII столетию.
Среди новеллистики XIV—XV вв. можно найти произведения, принадлежащие перу знаменитых гуманистов, а также анонимные. Некоторые из них отличаются умелой разработкой сюжета и стилистическим мастерством. Укажем на малоизвестного сера Джованни Фиорентино, написавшего сборник «Пекороне». Предисловие к сборнику представляет попытку «обрамления», первую после «Декамерона». Истории рассказывает некий молодой человек (имя его, вероятно, анаграмма имени автора) своей возлюбленной — монахине Сатурнине в приемной аббатства Форли. Значительную часть «Пекороне» составляет пересказ флорентийской хроники, но есть в нем несколько прекрасных новелл, таких, как «Смерть Констанцы Малатеста»,— романтическая история о всемогуществе любви.
В следующем, XV столетии нас привлечет не столько Джентиле Сермини, сколько другой сиенец — Бернардо Илличини, гуманист, писатель и врач при миланском дворе Висконти и при феррарском д’Эсте, комментатор «Триумфов» Петрарки и ученый филолог. Новелла Илличини «Анджелика Монтанини и Ансельмо Салимбепе» представляет игру благородства и высоких чувств, а не жестокие и низменные страсти, как обычно в рассказах Этого времени. Тема о тайном браке молодых людей из враждующих семейств разработана и в анонимной флорентийской новелле об Ипполито Буондель-монте и Леоноре Барди, также одной из лучших новелл XV в.
Для данного периода характерна тенденция некоторых небольших дворов итальянских тиранов воспользоваться достижениями высокого Ренессанса и в то же время оградить себя от всего слишком резкого, грубого, оскорбляющего чувства и нарушающего гармонию жизни. Понятно, что в этой атмосфере трагическая новелла развиться не могла.
манер и светской непринужденности, который стал нормативом для дворянства всей Западной Европы. В Урбино жил автор «Придворного» Кастильоне, придворный и дипломат, поставивший себе целью создание образца не только вполне образованного, но и вполне воспитанного человека. Книга Кастильоне была переведена на все европейские языки, она проникла довольно рано в Польшу, а оттуда в Западную Русь.
Во второй книге «Придворного» Кастильоне заставляет известного комедиографа начала века Бернардо Довици (Биббиену) рассуждать о том, что такое новелла, достойная придворных кругов. Это обыкновенно — краткий насмешливый рассказ, в котором говорится, к примеру, о том, как некая американская обезьяна, жившая при дворе испанского короля, обыграла своего хозяина в шахматы, или же о словах, замерзших посредине реки Борисфена (Днепра), которые спутники одного тосканского купца отогревали кострами, чтобы они оттаяли и стали понятными. Рассказ должен быть забавен, иногда фантастичен, в нем ничему до конца не верится, но ничто и не выдается за истину. При дворе в Урбино большим успехом пользовались также пересказы кратких историй о короле Альфонсе Великодушном. Не следует удивляться, что придворных урбинского герцога привлекал мир, созданный Ариосто, в котором фантастические рассказы о романтических похождениях витязей и дам древности были претворены в легкий сон человека Возрождения. Но в жизни уже не было места для изящных гениальных сновидений самого крупного из портов итальянского Ренессанса.
Новеллистов XVI столетия сама жизнь заставила повернуться лицом к совершающимся в стране событиям. Сны, в которых царили Ринальдо и Армиды, были давно прерваны. «Золотой сад империи» — Италия раздиралась борьбой чужеземных и внутренних сил, в которой гибли не только мелкие республики и малые династии, но даже крупные итальянские тираны, такие, как миланский герцог.
Маттео Банделло Гравированный портрет из туринского издания стихотворений 1816 г.
Среди итальянских новеллистов Чинквеченто наиболее замечательными, несомненно, являются двое: Маттео Банделло и Джиральди Чинтио. Именно они создали итальянской новелле общеевропейскую репутацию высокотрагических произведений и повлияли не только на повествовательную литературу, но и на драматургию Европы. Маттео Банделло часто удостаивают пышным именем «Боккаччо XVI века». Исходя от Боккаччо, как и все итальянские новеллисты, он представляет в своем творчестве совсем иные времена, иные обычаи и нравы, отличные от тех, что царили во Флорентийской республике в XIII и XIV столетиях и нашли свое отраясение в «Декамероне». Новелла Банделло — итог трехсотлетнего развития отечественной новеллистики.
—1565) родился в Кастель Нуово Скривиа — территории, находившейся в Ломбардии на границе Пьемонта. Банделло был небогатым дворянином, и по обычаю своего времени стремился сочинить себе геральдику попышнее: он возводил свой род к остготам, воинам Теодориха, уверяя, что знаки дворянства его предки получили от императора Оттона. По-видимому, Маттео рано остался сиротой — двенадцатилетним мальчиком его поместили в монастырь доминиканцев в Милане, приором которого был его дядя Винченцо. Там Банделло получил воспитание и образование, там познакомился с Леонардо да Винчи, писавшим в трапезной аббатства делле Грацие фреску «Тайная вечеря». Впоследствии Банделло вложит в уста Леонардо новеллу, будто бы рассказанную великим художником одному кардиналу, удивлявшемуся, что живописцам так дорого платят.
Затем Банделло продолжил свои занятия в Павийском университете; сколько времени он там оставался, неизвестно, во всяком случае он не приобрел никакой ученой степени. В 1504 г. мы находим юного Маттео в доминиканском монастыре в Генуе, переживающим глубокий религиозный кризис. Вместе с молодым монахом Джамбаттиста Каттанео, под сильным влиянием которого он находился, Банделло погружен в мистическое созерцание. После смерти Каттанео от чумы Банделло покидает генуэзский монастырь, где он произнес монашеский обет. Со своим дядей Винченцо, ставшим генералом ордена доминиканцев, Маттео объездил всю Италию. Во Флоренции он влюбился: прекрасной флорентийке Виоле посвящены стихи и одна из ранних новелл. Находясь в Риме, Банделло посещает не только известные святыни, но и салоны куртизанок. В Калабрии Банделло получает известие о смерти своей флорентийской возлюбленной, память которой он почтил стихами в духе Петрарки. Петраркистские стихи Банделло продолжал писать и в зрелом возрасте.
Сильным потрясением для Банделло была смерть в Неаполе его дяди Винченцо. Банделло возвращается в миланский доминиканский монастырь и становится священником. Он ищет покровительства и дружбы знатных синьоров и дам, посещает их салоны в городах и имения в деревне. Его вводят в дом Ипполиты Сфорца, второй жены Алессандро Бентивольо, сына бывшего синьора Болоньи; таким образом Банделло попадает в самый центр ломбардских аристократов. В качестве дипломатического представителя Алессандро Бентивольо он очутился в 1508 г. при дворе короля Людовика XII в замке на берегу Луары. Во Франции Банделло перевел на латынь одну из новелл Бок-каччо (X, 8) и напечатал ее, вероятно в Лионе (хотя на обложке обозначен Милан).
В 1509 г. Банделло перешел на сторону Максимилиана Сфорца и с тех пор очутился в гуще военных событий, потрясавших Италию. Джакомо Три-вульцио Мово привел в Милан французов. Вскоре Максимилиан Сфорца был разбит и потерял все свои владения. Банделло попадает под покровительство разных дворов семьи Гонзага на севере Италии. Однако оп снова возвращается в Милан в 1522 г. после поражения французов, разбитых соединенными войсками испанцев и папы. Война продолжалась. После поражения французов в битве при Павии (1525) хозяевами Милана стали испанцы. По-видимому, писателю пришлось бросить в Милане все свои бумаги и рукописи и скитаться по Ломбардии, оставив на время занятия литературой. Его можно было встретить в лагерях, где находились известные кондотьеры, как, например, Джованни делле Банде Нере. Банделло перенес свою деятельность из салонов в лагеря, где он исполнял обязанности советника, политического агента и секретаря. В это время он скинул рясу и покинул монастырь, хотя и не был расстрижен.
В страшный для итальянцев XVI век их родина стала поприщем битв между французами, испанцами, австрийцами. В 1527 г. Рим был разгромлен имперскими войсками и разграблен швейцарскими наемниками. В этот период Юго-Восточная Европа и Венгрия были покорены турками, угрожавшими всей христианской Европе, где не думали объединиться для борьбы с общим врагом, а продолжали борьбу за узкие, династические интересы. Но в окружении Банделло уже нет того аристократического ограждения от современности, которое так характерно для дворцовой среды конца XV — начала XVI в. Действие новелл Банделло совершается на фоне событий его столетия, иногда о них прямо говорится. Немудрено, что жизнь представляется Банделло как цепь непреодолимых, жестоких и кровавых конфликтов.
быть полезным и услужливым и всегда интересным. Он стал своим человеком, близким, доверенным лицом в североитальянской аристократической семье Фрегозо, уже не чувствовавшей себя уверенно среди бурных событий современности.
Сопровождая Чезаре Фрегозо, Банделло снова путешествует по Франции, где завязывает литературные отношения с Маргаритой Наваррской. Он посылает ей итальянский перевод «Гекубы» Еврипида и посвящает королеве девятнадцатую новеллу четвертой части своего собрания новелл.
После убийства Чезаре Фрегозо наемными убийцами императора Карла V (1541) Банделло сопровождает в Венецию его вдову Констанцу, укрывшуюся во французском посольстве. Ей удается бежать вместе с детьми во Францию, где в провинции Гиенне, около города Ажана, Франциск I предоставил семье Фрегозо имение в благодарность за верную службу. Здесь, в провинциальной тишине, Банделло продолжил свою литературную деятельность, собирал и обрабатывал свои новеллы. С 1555 г. Банделло в течение пяти лет, до совершеннолетия своего воспитанника, был местоблюстителем епископской кафедры Ажана, предназначенной королем Франции для юного Этторе Фрегозо. Дожив до глубокой старости, писатель умер во Франции, в которой провел четверть века.
186 новелл Банделло (три части) появились в Лукке в 1554 г. В 1559 г. в Париже под заглавием «Histoires tragiques» были изданы неполные переводы новелл, положившие начало его европейской известности. Через год в Милане выходят все три тома (всего 140 новелл).
В новеллах Банделло встречаются и литературные темы, почерпнутые из Эрудиционных чтений, из хроник, из исторических сочинений. Так, например, историю смерти королевы Софонисбы — излюбленную трагическую тему Чинквеченто — он излагает не столько по Титу Ливию, сколько по «Африке» Петрарки. Повествуя о жизни французского, арагонского, а такясе других дворов Европы, Банделло непременно учитывает династические и матримониальные интересы своих слушателей. В новеллах есть и чистая анекдотистика, но ее процент невелик. Однако не этот репертуар определил славу Банделло. Он стал известен как поэт трагических будней, повседневных явлений итальянской жизни, показанных так, чтобы возбудить любопытство и поразить воображение. Реальность своего времени Банделло старается не прикрашивать; он стремится также не придумывать, не прибавлять ничего, кроме необходимых для повествования и вполне реальных деталей. В его порой жестоком по манере рассказе натуралистических подробностей мало, все сводится к игре человеческих страстей: «И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет». Сам автор как бы находится в непрестанном удивлении перед всем, что происходит у него на глазах.
что человечество можно преобразить проповедью или примером. Мир таков как есть, и в этом мире всевластно царят любовь и смерть. Любовь Банделло всегда эротическая, необузданная, не сдерживаемая разумом; страсти он осуждает, но спокойно и без всякой риторики или пафоса. Иногда действия, ведущие к страшным преступлениям, психологически представляют для него неразрешимую загадку. Так, графиня ди Челлан, увлекаемая разнузданными желаниями женщина, испытывает потребность в непрестанной смене любовников, которых натравливает друг на друга и жаждет убийств, мести, неизведанных ощущений. Инспирировав кровавую резню, сумасбродка сама гибнет на плахе. Несколько понятнее действия братьев (один из них кардинал), зверски убивающих свою сестру герцогиню Амальфи, ее детей и мужа. Высокопоставленные убийцы движимы предрассудками испанской правящей касты, не терпящей в своей среде смешения с низшими. Все же эта месть столь холодна и бесчеловечна, что потрясает воображение трагической бессмыслицей.
В репертуар Банделло попала и знаменитая история о Ромео и Джульетте, до него рассказанная венецианским военачальником Луиджи Да Порто (1485—1529). Будучи ранен в горло, Да Порто посвятил себя литературе и по веронским легендам впервые записал и обработал предание о любви и трагической гибели юных влюбленных. Иногда в новеллах Банделло любовь и кровавые события, Амор и кинжал, являются там, где исходя из нормальной психологии, их нельзя предвидеть. Молодой человек похищает в Падуе девушку, но при малейшем препятствии со стороны матери убивает ее и себя, хотя у него есть все возможности не закончить столь трагично свою судьбу. Так же необъяснимы поступки неопытного миланского юноши, который принимает куртизанку за благородную даму и отравляется, не в силах вынести мук неразделенной любви, удовлетворения которой он мог бы легко добиться. Иногда после долгих приключений влюбленные соединяются, но на брачном ложе их поражает молнией Юпитер.
Титульный лист первого издания первой части новелл Банделло
В новеллах Банделло выведена целая галерея слуг, покушавшихся с успехом или без успеха на честь своей госпожи и обычно казнимых смертью ревнивыми синьорами или слишком строгими местными законами. Описание страшной мести слуги-мавра своему итальянскому господину, его оскорбившему, поражает грубым натурализмом и совершенным отсутствием чувства меры, но, очевидно, современников автора занимали подробности, кажущиеся нам отвратительными более, чем ужасающими. Банделло с равной легкостью проникает в психологию синьоров и простых людей, умеет описать несколькими точными штрихами роскошь дворца римской куртизанки и убогость крестьянской хижины. Персонажи его новелл довольно разнообразны, хотя действуют все в замкнутом кругу.
антиклерикальные традиции итальянской новеллы, идущие от Боккаччо.
Банделло — большой мастер реалистического пейзажа, отличный бытописатель нравов своей эпохи, знаток обычаев разных мест Италии и разных общественных слоев. В его новеллах сменяются пейзаяш городов, замков, деревень, дачных поселков. Характерно для художественной манеры Банделло описание Милана времени последних Сфорца в новелле о ревнивце, подслушавшем исповедь своей жены.
Банделло любил говорить, что у него нет стиля. Вернее было бы сказать, что в его прозе нет попыток стилизации, риторической усложненности, стремления к блеску, лирических отступлений. Писатель обычно ограничивается небольшими меткими замечаниями, не лишенными юмора. Понятно, что Банделло не мог подражать литературному стилю флорентийцев: он был северянином, воспитанным в совершенно иной среде, для которого язык Флоренции был искусственным, хотя он и владел им в достаточной степени, чтобы не быть диалектальным. Стиль Банделло наиболее соответствовал его манере «беспристрастного» рассказчика, который достаточно литератор, чтобы не быть простаком, и вместе с тем чуждается всякой позы и напыщенности.
Своей славой Банделло в значительной степени обязан созданным им женским образам и характерам,— то влюбленным, нежным, покорным, то необузданно дерзким. Писатель по-своему демократичен: с одинаковым вниманием он описывает переживания служанки и знатной госпожи.
Тьеполо. Александр Великий и Кампаспа в мастерской Апеллеса (Банделло, Новеллы, 1, LVIII)
В новеллах Банделло жизнь проходит, как сон, и мелькают люди, как тени, совершая странные, порой непонятные деяния, вопреки рассудку и собственным интересам. Эта повседневная человеческая комедия позднего Возрождения привлекла иностранного читателя и удерживает его в течение четырех столетий не столько своим несомненным правдоподобием и несложным психологизмом, сколько трагическим элементом итальянской действительности, темой любви и мести и некоей роковой необходимости, влекущей людей к неминуемой гибели. В мировой литературе появился термин «трагическая итальянская новелла».
Банделло писал тогда, когда высокие идеалы Возрождения испытывали жестокий кризис, когда исчезло оптимистическое и гармоническое восприятие мира, высшей формой которого явилась поэма Ариосто. Причиной этого кризиса были, конечно, не только личные трагедии и развращенность нравов, но непрестанные политические перемены: падение республик, тирании, образование мелких самостоятельных государств, вместо ожидаемого итальянского единства — иностранное владычество, также непостоянное, так как иноземные завоеватели сменяли друг друга, пока испанцы не овладели значительной частью Апеннинского полуострова. Убийства были бытовым явленинем: кинжалы вонзали не только несчастные любовники и обманутые мужья, но также наемные убийцы и просто разбойники, наводнявшие дороги Италии.
Ренессансное начало («я человек, и ничто человеческое мне не чуждо»), столь свойственное Боккаччо, превратилось у Банделло как бы в осуждение. Иногда он хочет сказать: все могло бы быть иначе, разумней, начиная от исторических событий до человеческих страстей; человечество охвачено безумием, и это безумие кажется повседневной жизнью.
Художественное мастерство рассказчика, сюжетное богатство новелл, а также мировоззрение Банделло, отразившее кризис ренессансной идеологии, явились причиной широкой и довольно ранней популярности творчества Банделло за пределами Италии. Всеми признано его влияние на английскую литературу, в особенности на Шекспира, позаимствовавшего у итальянского прозаика не только темы, сюжеты и главных действующих лиц трех своих пьес («Ромео и Джульетты», «Много шума из ничего», и «Двенадцатой ночи»), но сохранившего даже некоторых второстепенных персонажей новелл Банделло (например, отца Лоренцо). Новелла Банделло о Ромео и Джульетте послужила также основой драмы Лопе де Вега «Кастельвины и Монтесы». Влияние творчества Банделло испытали Сервантес («Назидательные новеллы») и французские новеллисты XVI— начала XVII в.
—XVII столетий имел Джамбаттиста Джиральди Чинтио (1504—1573). Он жил при феррарском дворе и был также, как Банделло, северным итальянцем, не связанным флорентийской языковой и литературной традицией. Чинтио, несомненно,— один из самых интересных писателей своей эпохи 1. Он был ученым-гуманистом, соединившим в себе различные знания; он преподавал медицину, философию, риторику в Ферраре, Турине, Павии и других городах Италии. В Ферраре Чинтио состоял одно время секретарем при герцоге Эрколе II, с которым, по-видимому, поссорился: только перед смертью он смог вернуться в родной город. Чинтио был не только писателем, но и теоретиком литературы, высказавшим ряд довольно независимых суждений и оригинальных мыслей. По его мнению, подражание античному эпосу в XVI в.— занятие бесплодное, примером чему является неудачная эпопея Триссино «Италия, освобожденная от готов». Феррарский гуманист прекрасно понял значение Ариосто и то. что итальянский эпос Возрождения связан со средневековым французским и франко-итальянским эпосом, ставшим в Италии народным. Разрабатывая теорию драматургии нового времени, он требовал для автора свободы в выборе новых тем и свободы от канонов Аристотеля, впрочем, сам находился под сильным влиянием Сенеки.
Новеллистика автора «Орбекки», одного из основателей европейской трагедии Возрождения, стоит в прямой связи с его драматургическим творчеством. Сборник новелл Чинтио «Сто сказаний» («Экатоммити»), начатый в 1528 г., вышел в Мантуе в 1565 г. Продолжая традицию обрамленной новеллы, идущую от Боккаччо, Чинтио вкладывает свои рассказы в уста мужчин и дам, которые после разгрома Рима войсками Карла V и начавшейся там чумы укрылись во дворце знаменитого римского патриция Колонны, а оттуда бежали в Марсель. Новеллы рассказываются на корабле, отплывшем из Марселя, чтобы скрасить путешествие беглецам.
В «Экатоммити» нет, как у Банделло, описания городов, интерьеров, пейзажей — это не стихия Чинтио, но все обращено в действие. Многие его новеллы легко претворимы в пьесы для театра. Это свойство сделало насыщенные драматизмом рассказы чрезвычайно привлекательными для сценических обработок. Чинтио является автором первого в мире «Отелло». В его новелле «История венецианского мавра», из которой Шекспир заимствовал сюжет и персонажей своей трагедии, фигуры действующих лиц разработаны еще ' примитивно. Психологическая мотивация глубже в одной из лучших новелл Чинтио — о неправедном судье, которая послужила источником сюжета шекспировской пьесы «Мера за меру», а через Шекспира — поэмы Пушкина «Анджело».
В новелле о Джованни Паньигарола, молодом миланце, приговоренном за кровавую драку с французом к смертной казни, обнаруживаются те же характерные для автора драматические свойства: кажется, достаточно подставить только реплики, и персонажи новеллы превратятся в героев подмостков. В этой новелле молодой герой дрался с французом, оскорбившим его национальную гордость (мотив борьбы с оккупантами, который ожил в начале XIX в. в литературе итальянского романтизма). Жена приговоренного к смерти, придя на последнее свидание, переодевается в костюм мужа, чтобы его спасти. Заместитель французского губернатора, человек жестокий и решительный, придя в ярость от этой итальянской травестии, собирается казнить молодую женщину, а вместе с ней и ее мужа, явившегося на место казни, чтобы не дать ей погибнуть. Но в защиту юных супругов подымается весь Милан, и миланским гражданам удается добиться от французского короля прощения верных молодоженов и их освобождения.
Чинтио впервые внес как в драматургию, так и в новеллистику понятие возвышенного, столь важное для театра XVII столетия. Его жены, жертвующие собою для того, чтобы спасти мужей, сестры, рискующие честью ради спасения братьев, великодушные государи, милующие благородных преступников, должны были создать у зрителей и читателей патетическое настроение. Поступки и поведение героев Чинтио возбуждают не только чувства страха и ужаса, но также возвышенные и благородные переживания. В этом «пробуждении добрых чувств» безусловная заслуга одного из самых ярких писателей Италии XVI в., творчество которого часто трактуется в историях литературы весьма односторонне и предвзято.
Чинтио отразил свою эпоху иначе, чем Банделло, и другими художественными средствами, но его творчество может быть не менее важно для европейской славы итальянской новеллы.
Рядом с северной традицией итальянской новеллы середины Чинквеченто продолжались традиции тосканской новеллы, главным образом флорентийской и сиенской, написанной на языке, более близком к будущему литературному идеалу, в чем, впрочем, большой заслуги отдельных авторов не было, так как они выросли в этой языковой стихии.
Образованным литератором был Аньоло Фиренцуола (1493—1543), юрист по образованию. Фиренцуола сначала был монахом; скинув рясу, он, однако, не порывал окончательно с Ватиканом и сумел сохранить пожизненный доход от монастыря Сан-Сальваторе. Фиренцуола занимался не только латинскими авторами, но также итальянской новой литературой и, конечно, изучал трех «великих флорентийских светочей» Треченто, поэтому стиль новелл его изыскан, он любит хорошо сбалансированный период, ему не чужды ораторские приемы, но главный рассказ его течет по тому руслу, который определил Боккаччо. Сборник «Беседы о любви» вышел в 1548 г., после смерти автора. Первоначально Фиренцуола предполагал, что сборник будет состоять из тридцати шести новелл, разделенных на шесть дней. Он написал только новеллы первого дня и две новеллы второго. Рукописи «Бесед о любви» начали распространяться с 1525 г. В предисловии автора к сборнику отразились идеи трактатов о любви эпохи позднего Возрождения, в нем явственно ощутимо влияние «Азоланских бесед» Пьетро Бембо. Типично также для времени рассуждение о двух Венерах, земной и небесной. Хотя в предисловии небесной отдается предпочтение, в самих новеллах любовь героев Фиренцуолы исключительно сенсуальна.
перемен. После краха таких больших банкирских домов международного характера, как Перуцци, Барди и Медичи, городская буржуазия Северной Италии, пытаясь упрочить свое пошатнувшееся экономическое положение, стала искать обеспечения в землевладении и покупать имения, которые крестьяне обрабатывали исполу. Земельная собственность была, впрочем, неотъемлемой частью буржуазных владений и ранее — в конце XIII и начале XIV в. Однако только с середины XV столетия появляются экономисты, обосновывавшие теоретически необходимость опереться именно на земельные владения, ввиду шаткости политических обстоятельств и ненадежности торговых путей. Такие идеи встречаем у Леона Баттиста Альберти.
Герои Фиренцуолы наслаждаются природой и сельской жизнью, в деревенской тиши предаются забавам любви и литературным рассуя: дениям, обнаруживая склонность к современной образованности.
Фиренцуола постарался разработать интеллектуальный образ главной героини «обрамления» Констанцы Амаретты, которая более индивидуализирована, чем дамы из обрамляющего повествования «Декамерона». Однако мир действующих лиц Фиренцуолы чрезвычайно ограничен, не вносит ничего существенно нового в новеллистику XVI в., скорее продолжая традиции предыдущей флорентийской новеллы. Таким образом, Фиренцуола, будучи писателем несомненно интересным, очень умелым, порой элегантным, все же из-за своих, мы бы сказали местных, качеств представляет меньший интерес для историка литературы, чем Банделло и Джиральди Чинтио.
В отличие от авторов северной новеллы, и другие тосканские новеллисты первой половины Чинквеченто (флорентийцы или сиенцы) производят сугубо провинциальное впечатление; их горизонт ограничен, а интересы мелки. Упомянем флорентийца Антона Франческо Граццини по прозвищу «Ласка» («Плотва») (1503—1584), члена многих флорентийских академий, пуриста, собирателя богатств народного языка, который, не будучи педантом-латинистом, каких было много, быть может, был педантом языка народного. Это был человек весьма беспокойный, любящий организовывать различные литературные общества. Сын нотариуса флорентийской синьории, по профессии аптекарь, Ласка забросил свое ремесло и занимался изданием сатирических стихов, как своих, так и других авторов. Он увлекался Франческо Берни, одним из самых острых сатириков своего времени.
Граццини принадлежит новеллистический сборник под названием «Вечерние трапезы». Действие новелл приурочено к карнавалу 1540 г. Во вступительной части, представляющей обрамление сборника, повествуется, как в доме одной вдовы собралось общество молодых людей и женщин, мужья которых отсутствовали по торговым делам. После ужина рассказывались истории. Эти встречи возобновлялись еженедельно в течение карнавала. «Вечерние трапезы» должны были состоять из тридцати новелл, но Граццини написал всего двадцать три. Автор не выдерживает чисто повествовательного стиля, примешивая к своим рассказам комические сцены, элементы фарса и местную городскую анекдотистику. Все это делает репертуар Граццини очень узким, может быть, еще более ограниченным, чем у Фиренцуолы, от которого Ласка отстает и в степени литературной одаренности, и общим образованием.
Тематика новелл Граццини также не представляет чего-либо нового и является глубоко традиционной, восходя в основе своей к Боккаччо.
«Декамерона», бесконечно варьирующими его темы, или просто компиляторами, как неаполитанский писатель Джироламо Морлини, который в 1520 г. опубликовал под латинским названием «Novellae» около восьмидесяти небольших новелл, за которыми следуют басни и комедии. Все это написано латинским языком, далеко пе гуманистическим, а просто плохим, едва ли не варварским, представляющим в XVI в. уже редкий анахронизм. Морлини собрал некоторые темы Боккаччо, рассказы Апулея, анекдоты из фацеций Браччолини. Некоторый интерес в компиляции Морлини представляют народные сказочные мотивы и персонажи (волшебники, феи, чудесные превращения).
Все же приоритет введения в новеллу народных сказочных мотивов историки литературы склонны признать за ломбардцем Джованни Франческо Страпаролой, автором «Приятных ночей». Близкий к гуманистическим кругам своего времени, он находился некоторое время в окружении Лукреции Сфорца, жены Джанфранческо Гонзага, и Пьетро Бембо, оказавших на него благотворное культурное влияние. Первая часть сборника Страпаролы состоит из двадцати пяти новелл — пяти ночей (появилась в 1550 г.), вторая часть, разделенная на восемь ночей, содержит сорок восемь новелл (издана в 1553 г.). Страпарола все время интересуется то крестьянскими рассказами, то народными преданиями. Имена действующих лиц его новелл набраны из рыцарских романов в их народной обработке.
Однако тем, кто по-настоящему воспользовался богатствами народного сказочного фольклора, обработав их со вкусом, остроумием и артистической выдумкой, были не эти два глубоко второстепенных автора, почти не оставившие следа в истории литературы, а умный и ироничный писатель барокко Джамбаттиста Базиле, ставший для Италии тем, чем для Франции был Шарль Перро.
1967
Примечания.
«Ренессансные драматурги Италии».