§ 2. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА
Экономическая политика и эволюция экономики
Весьма важной для характеристики экономической структуры Италии XIV века является связь, которая устанавливается в это время между хозяйственной и политической жизнью большинства передовых государств. Конечно, и в феодальных государствах правительства в той или иной мере в своей политической деятельности ориентировались на хозяйственные нужды своих стран, но только тогда, когда власть в государствах перешла, как во Флоренции или в Венеции, к ведущим, энергичным и умным представителям торговых, банковских и ремесленных кругов, когда они оттеснили от этой власти феодалов-землевладельцев, только тогда вся политика и, особенно, политика внешняя, оказалась пронизанной хозяйственными соображениями.66Флоренция неуклонно поддерживает папство, потому что ведущие ее банкиры финансируют папский престол, она находится в тесном союзе с французскими королями, потому что во Франции закупается или через Францию провозится основное сырье для ее ведущей промышленности — шерсть. Та же Флоренция ведет в течение века ожесточенную борьбу за Пизу, необходимую ей для выхода к морю, к которому флорентийские дельцы стремятся со всей свойственной им бешеной энергией. Но может быть еще более ярким и характерным примером тесной связи между экономикой и политикой в итальянских государствах является соляная политика Венеции. Захватив еще в XIII веке значительные, наиболее богатые в Италии, соляные месторождения, группы венецианских патрициев-соляников используют мощь своего государства для того, чтобы стать монополистами в северной части полуострова. Путем прямого пэлитического нажима Венеция запрещает мелким соседним коммунам добычу соли или же, сохраняя в них добычу соли, полностью включает их в сферу своего влияния и направляет соль по своему усмотрению. Действующее сознательно и целеустремленно объединение соляников, которое некоторые исследователи сравнивали с будущими капиталистическими картелями, опираясь на государственную власть, распределяет между своими членами рынки сбыта соли и вообще стремится забрать в свои руки все снабжение солью полуострова. Эта монополистическая тенденция как нельзя более ясно выступает в правительственном акте от 15 февраля 1362 года, регулирующем монопольные права наиболее богатых венецианских соляных разработок в Киоджии. В этом документе говорится, между прочим: „На нас (венецианские власти) ложится обязательство не колебать и не снижать цену киоджанской соли, прибегая к способам, к которым мы некогда прибегли по отношению к соли Червии, каковую наша коммуна в течение ряда лет покупала за определенную сумму денег и полностью выбрасывала в море, только для того, чтобы не получила помехи продажа киоджанской соли и следовательно не наносился ущерб благу коммуны нашей..." Закупка всего производства небольшой, подчиненной Венеции Червии и уничтожение закупленной соли, направленное на поддержание определенного уровня цен, прокламируемое этим документом, действительно напоминает действия какого-нибудь американского объединения XX века.67
Та же тесная связь между экономическими нуждами и интересами представителей капиталистической верхушки ряда итальянских городов и политикой этих городов, управляемых этими же людьми, выступает и в войнах не на жизнь, а на смерть между Генуей и Венецией, и в сложной таможенной политике коммун, и в организации их финансового хозяйства. Цепкая, ловкая рука итальянского дельца, умеющего столь же успешно руководить своим предприятием, как и своей коммуной, направляет политику этой коммуны туда, куда выгодно ее направить этому дельцу, идеально ориентирующемуся в сложном и запутанном переплетении политических и хозяйственных сил, договоров, соглашений, конфликтов, которые так характерны для Италии этого времени.
Эти дельцы и политики и в XIV веке, так же, как в ХШ веке, смелы, энергичны, преприимчивы, но при этом в их деятельности появляется новая черта, которую почти нельзя подметить в веке предыдущем. Черта эта — стремление гарантировать себя от всякого рода неприятных неожиданностей, вести свое предприятие так, чтобы и в случае самой неблагоприятной конъюнктуры можно было спасти возможно большую часть своего состояния, обеспечить себе и своим наследникам ту сытую, полную достоинства жизнь, которая достигнута с таким трудом, с такой затратой сил и энергии.
Стремление это проявляется, во-первых, в изъятии части капиталов из торговли, ремесла, банковских операций и помещении их в землю. Конечно и раньше, в XIII веке, удачливый купец, проведший несколько выгодных дел и заработавший не одну сотню, а то и тысячу флоринов, нередко покупал на них у разорившегося гранда участок земли, вступая в соглашение с сидевшими на нем крестьянами, строил на нем виллу и гордился, подобно Пьеру ди Крешченци, своими почти дворянскими владениями и своими сельскохозяйственными познаниями. Тогда это был чаще всего вопрос достоинства, вопрос скорее быта, чем экономической структуры предприятия. Но постепенно, в XIV веке, положение изменяется, количество земельных участков, покупаемых купцом или банкиром, растет на глазах; достаточно просмотреть хотя бы бухгалтерские книги дома Перуцци,68 чтобы убедиться в громадном количестве земельных участков, закупаемых этой компанией. При этом участки эти закупаются отнюдь не для личного пользования, для этого их слишком много и они слишком разбросаны, а для надежного помещения заработанных капиталов. Участки эти эксплоатируются возможно более рациональным способом, при помощи краткосрочной аренды или половничества; они, конечно, далеко не дают той выгоды, как торговые или тем паче ростовщические операции, но зато они совершенно не подвергаются риску, который так велик теперь при ожесточенной конкуренции, неизбежно связанной с созданием международного рынка, в обстановке постоянных банкротств и кровавой политической борьбы, характеризующей время с тридцатых и, особенно, с сороковых годов века. Насколько велики были такие закупки земельных участков видно из того, что, когда в начале сороковых годов обнаружилась безнадежность финансового положения компаний Барди и Перуцци и они начали продавать свои поместья, то сумма, вырученная от их продажи, покрыла бы все требования кредиторов, если бы не снижение цен на землю, вызванное появлением в продаже такого громадного земельного фонда.69
Эта тенденция к изъятию капиталов из торговли, производства, банковского дела и помещению их в землю, тенденция весьма симптоматическая для века четырнадцатого, но получающая особый размах, особое, всеобщее значение в веке последующем, является чрезвычайно важной, в значительной мере объясняющей внутренний механизм социальной и экономической эволюции Итальянского Возрождения.
70
Появляется она еще в последние годы XIII века в связи с особой формой договора на перевозку товаров морским путем, так называемого „морского перевода" (cambio marltimo). При нем. владелец или капитан корабля гарантируют сохранность перевозимых предметов и в случае благополучного плавания получают определенную премию. Затем эта связь с морскими перевозками нарушается. Страхуются все товары, перевозимые любым путем, и страховка, приобретающая характер спекулятивной сделки,.. распространяется не только на товары, но и на жизнь страхующегося, на жизнь третьего лица, на спасение от эпидемии и даже на пол ожидаемого ребенка. Так, возникшая для обеспечения безопасности товара страховка, захваченная характерным для века жадным и неукротимым стремлением к наживе, свойственной итальянцам этого времени страстью к азартным видам этой наживы, становится одним из видов торгово-ростовщических операций, не теряя и своего основного назначения. В конце XIV века Франческо ди Марко Датини предписывает своим уполномоченным не гнаться за увеличением прибыли, не рисковать, а страховать все перевозимые товары, и сам нередка использует свои капиталы для страховки чужих товаров. В это-же время, повидимому в первую очередь в Генуе, появляются и специальные компании, ставящие себе целью производство страховых операций. Так, об одном генуэзском купце в бумагах другого говорится: „Марк для наживы заключал много страховых сделок, как это делают многие генуэзские купцы, из которых некоторые живут исключительно с этих операций",70 а от начала XV века до нас дошли и договоры на организацию таких, компаний.
Развитие и широкое распространение страховки несомненно,. в какой-то мере, связано и с развитием и распространением кредита, в частности вексельной практики.71 Как мы упоминали выше, векселя возникли и широко применялись и раньше, но имели главным образом переводной, а не кредитный характер. Теперь же подчеркивается именно последний. Достаточно просмотреть бухгалтерские книги самых различных фирм XIV века или же руководство Бальдуччи Пеголотти, чтобы убедиться в том, что кредит глубоко и повсеместно проникает в коммерческую жизнь эпохи. Так, из 287 продаж сукна, зафиксированных в бухгалтерских книгах дель Бене, только одна не предполагает кредита, остальные же предполагают его в пределах от 2,5 до 4 месяцев, а Пеголотти дает подробные указанна того, на какие сроки следует предоставлять кредиты в различных торговых центрах при сделках с другими, отдаленными от них на разные расстояния-Кредит, предоставляемый при сделках, чаще всего оформляется векселем, причем теперь вексель весьма часто не используется для перевода денег в другое место, а только и исключительно для обеспечения платежа в определенный, отдаленный oт даты сделки срок. Такие векселя получают под названием „сухих векселей" (cambia sicca) широкое распространение в Италии XIV века, несмотря на ожесточенную борьбу с ними как церкви, так и светского законодательства.
платеж, отдаленный и по месту и по времени от взноса денег. В векселе этого типа должны участвовать обязательно четыре лица. Действительно, первое лицо, предположим, флорентийский купец, вносило деньги второму лицу—флорентийскому банкиру, который выдавал вексель, по которому контрагент последнего, предположим в Брюгге, являющийся уже третьим лицом, должен уплатить в такой-то срок или без указания срока предъявителю векселя или же определенному лицу — четвертому в данной сделке, определенную сумму, образовавшуюся из добавления к первой внесенной сумме процентов за обмен валют, за кредит, за стоимость оформления сделки и т. д.
Текст векселя обыкновенно весьма краток, написан сухим, схематическим деловым языком и имеет чаще всего следующую форму: „Уплатите по этому первому экземпляру 9 октября Луке де Горо 45 лир, стоимость коих мною получена от Мадио Река. Уплатите в срок и запишите на мой счет и да хранит Вас Христос Борромео да Борромео. Привет. Милан. 9 марта 1394 г. На обороте, как обычно в то время,— адрес и обозначение даты и суммы векселя: .Александру да Борромео и Доме-нико д'Андреа, 1 июня—45 лир".72 Само собой понятно, что такая, становящаяся более или менее стандартной, форма векселя допускает самые разнообразные оттенки и детали при осуществлении самой сделки. Кредит возможен на разных ее этапах, возможно указание срока платежа или отсутствие его, в каковом случае вступают в силу определенные сроки, подробно перечисленные Пеголотти, возможно указание окончательного получатели денег и отсутствие эгого указания. Все это делало вексель удобным и гибким орудием в руках опытно'о и оборотистого купца и в услочиях мирового рынка создавало предпосылки не только для использования векселя как орудия при совершении тех или иных операций, но и для превращения его, как эквивалента определенной стоимости, в объект спекуляции. Так к концу XIV века со «дается международный вексельный рынок, и в неизбежной связи с ним появляются международные вексельные курсы, к олеблющиеся в зависимости от политической ситуации в итальянских торгово ростовщических центрах, делающих погоду в Европе этого времени
Эволюция векселя, достигающего почти современных форм, неразрывно связана с эволюцией бухгалтерии.73 в основном уже в XIII веке и разобранные нами выше, теперь доводятся до своего полного логического развития. Количество книг, в которые записываются производимые операции, еще возрастает, каждая выплаченная или полученная сумма вносится в три, а то и в четыре книги, поичем система баланса актива и пассива, только намечавшаяся в XIII веке, теперь находит всеобщее и систематическое применение. Баланс этот суммирует все средства каждой фирмы, с одной стороны, и ее обязательства — с другей, так называемое "подведение итогов" (saldamento). Баланс обязательно производится бухгалтером фирмы или в маленьких предприятих — ее владельцем в конце определенного договором периода ее существования и должен дать, как и в современной бухгалтеоии, полное совпадение обеих сюрон. Этим самым принципы, заложенные в основу „двойной итальянской бухгалтерии", оказываются окончательно установленными, хотя сама система записей не получает еще стандартного оформления, остается в каждом случае весьма индивидуальной и эмпиричной.
жизни Италия XIV века, как мы уже отмечали, достигает классических, наиболее ярких ступеней развития, достигает как бы своего экономического апогея.
Одержанная уже к концу XIII века в наиболее передовых государствах полуострова политическая победа горожан-пополанов над соперником справа—феодальными землевладельцами-грандами, завершается в веке четырнадцатом полной победой над соперниками слева—„мелким людом", разгромленными „поставленным на место". Городские богатеи к концу XIV столетия окончательно и прочно закрепляют за собой политическое и экономическое господство, что и позволяет им в полной мере развить все свои экономические возможности. Правда, не следует забывать, что эта победа „жирных пополанов" имела место далеко не во всей Италии, что далеко не все части полуострова шли за передовым городом на Арно, что, как мы подробно разбирали выше, в Неаполитанском королевстве, Патримонии св. Петра, отчасти в Милане и его владениях сохранились, а подчас и возродились вновь влиятельные феодальные силы. Но это „феодальное окружение", в обстановке которого происходит победа горожан в передовых центрах, ни в какой мере не лишает эту победу ни ее действенности, ни ее революционно-исторического значения.
Новая жизнь, новая экономика, новые социальные отношения создавались именно во Флоренции и в идущих по близкому к ней пути городах: Генуе, Венеции, отчасти Лукке, Болонье. Влияние передовых центров сказывалось во всех сферах жизни даже в наиболее феодальных и отсталых частях Италии, сказывалось оно с особой силой и в сфере культуры, переживающей в XIV веке глубочайшие сдвиги.