§ 2. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА
Торговля и банковско-ростовщическое дело
Если для развития цеховой организации XIV век был веком максимального подъема и шчинающегося упадка, то для торговли, банковского дела, ремесленного производства он был периодом только наивысшего расцвета, причем даже в тех пунктах, где цехи перерождаются и отмирают, экономическая жизнь нередко продолжает бить ключом.
Заморская торговля,49 широко распространенная уже в XIII веке и являющаяся одним из основных источников благосостояния Италии, в первую очередь ее портовых городов, именно в четырнадцатом веке достигает своего наибольшего развития. Правда, все более интенсивное в течение века продвижение на запад турок-османов является серьезной угрозой, но итальянские купцы, с одной стороны, находят новые торговые пути, с другой, несмотря на грозы и молнии папского престола, все чаше вступают в соглашения с мусульманами, заключают с ними торговые договоры и продолжают таким образом свою коммерческую деятельность и на территориях, занятых турками. Продвижение турок и окончательная ликвидация всех результатов крестовых походов приводит в XIV веке к падению экономического значения Сирии и Палестины, зато растет значение Египта, в главном городе которого Александрии совершаются теперь громадные торговые операции.
С другой стороны, максимального расцвета достигают генуэзские и отчасти венецианские колонии в Крыму, центром которых остается попрежнему Каффа. Идущие отсюда товары, в первую очередь русская пшеница и соленая рыба, имеют такое значение для экономики Италии, что, когда в 1343 г. внешнеполитическая ситуация помешала вывозу, Италия ясно ошутила недостаток в этих товарах, и цены на них резко поднялись.
Большое значение в течение XIV века имеет также южное побережье Черного моря, в частности армянский порт Лайаццо.
Через все эти портовые пункты итальянские купцы, представители более или менее крупных компаний, направляются на Дальний Восток, в течение всего века неоднократно посещая с коммерческими целями Персию, Индию и Китай. В частности, торговли китайским шелком носит регулярный характер, так что путь, который в описаниях Марко Поло прельщал и пугал своей романтической неизведанностью, становится хорошо изученной и знакомой торговой дорогой.
Свое значение сохраняет северо-африканское побережье, порты Туниса и Алжира, и значительно увеличивается значение западно-европейских портов, как средиземноморских (французские — Марсель, Эг-Морт и испанский — Барселона), так и, особенно, северных. В частности, именно в XIV веке начинается бурный расцвет фламандских торговых центров, особенно Брюгге, и устанавливается постоянная морская связь с ними итальянских городов. Так, в 1374 году после долгих дебатов венецианское правительство принимает окончательное решение посылать ежегодно вооруженную „мудуа", т. е. флот, во Фландрию для проведения торговых операций. Одновременно быстро растут и приобретают все большее значение и непосредственные или же происходящие через посредство Фландрии экономические связи с Англией.
Рост экономического значения Фландрии и Англии и усиление связей с ними итальянских, городов несомненно были связаны с начинающимся с XIV века упадком игампанских ярмарок и сложной политической ситуацией, вызванной подготовкой, а затем развертыванием Столетней войны. Франция как центр торговых связей отступает на второй план, сухопутные пути сообщения становятся опасными и невыгодными, и вместо этого расцветают Фландрия и Англия, лежащие на морских путях и менее опасных, и более дешевых. Все вышесказанное получает особое освещение, если мы добавим, что для XIV века характерно стирание тех границ между торговлей морской и торговлей сухопутной, которые были характерны для века предыдущего. Проторенность, надежность торговых путей, опытность торговых деятелей, громадный масштаб операций приводят к тому, что во всяком случае крупные фирмы занимаются и той и другой одновременно. Немалое изменение в структуру торговых связей Италии вносит также растущая роль в них Флоренции. Несмотря на свое сухопутное положение, несмотря на несудоходность Арно и то, что устье его находится в руках враждебной Пизы, Флоренция упорно и все более удачно отстаивает свое право на участие в выгодной морской торговле, весьма активно участвуя также в торговле сухопутной; она покупает порт Таламоне, упорно стремится прибрать к рукам столь же упорно сопротивляющуюся Пизу. Проблема выхода к морю становится в середине XIV века одной из основных проблем флорентийской политики, и хотя она получает разрешение несколько позднее (см. II том), но и до этого флорентийские купцы находят пути для успешной конкуренции на заморских рынках Востока и Запада с венецианцами и генуэзцами, на сухопутных — с миланцами, сиенцами и лукканцами и нередко выходят победителями в этом соперничестве.
Чрезвычайно ярким памятником этой растущей экономической мощи города на Арно, неоценимым по богатству содержащихся в нем сведений из истории экономических связей Италии четырнадцатого века является „Справочник купца" Франческо Бальдуччи Пеголотти.50 Пеголотти родился, повидимому, в последние годы XIII века во флорентийской пополанской семье, большую часть своей жизни служил в торгово-банковской компании Барди, причем занимал в ней ведущее положение, исполняя обязанности заведующего крупнейшим лондонским филиалом, уполномоченного на Кипре, и совершал по ее делам ряд дальних и ответственных путешествий. Свою активную служебно-торговую деятельность Пеголотти успешно совмещал с деятельностью политической. В недолгие периоды пребывания в родном городе мы видим его на различных ответственных постах, вплоть до поста приора и „гонфалоньера справедливости". После сокрушительного банкротства фирмы Барди он принимает активное участие в ликвидации ее дел (в 1347 г.), после чего мы не находим больше в источниках упоминаний его имени.
Невидимому, в последние годы своей жизни, умудренный многими дальними путешествиями и прекрасно осведомленный во всех деталях коммерческой техники, Бальдуччи пишет свой трактат, озаглавливая его „Книга о различных странах и о мерах товаров и о других вещах, которые надлежит знать купцу в разных частях света, а именно о торговых обычаях, о денежных курсах, о том, как соответствуют товары одной страны товарам другой, и сведения о том, чем один товар лучше другого и откуда он получается и как его следует хранить возможно большее время".
Весьма обширный по объему (383 страницы современного печатного текста), трактат начинается с разъяснения основных технических терминов и со стихотворного эпиграфа, превосходно рисующего жизненное и коммерческое „кредо" предприимчивого пополана.
„Что должен иметь в себе истинный и честный купец. Быть честным и вести себя степенно, Предвидеть все он должен непременно. Все исполнять, что обещал, пусть тщится, Изящным и красивым быть стремится. Как требует торговле мировая, Дешевле покупать, дороже продавая. Любезным быть, не гневаться напрасно, Ходить во храм, на бедных не скупиться, Что дорожает, продавать немедля, Игры и роста всюду сторониться, Совсем их избегая, сколько можно. Счета писать так, чтоб не ошибиться, Аминь".
Деловое содержание трактата распадается на две части. Первая—большая—содержит в порядке географическом сведения о всех пунктах, в которых приходится бывать и вести торговые операции итальянскому купцу. Сначала подробно, с рядом любопытнейших деталей, рассматривается путь в Китай и даются указания отправляющемуся в него негоцианту. Не забывает Пеголотти упомянуть даже о том, что обязательно иметь пышную бороду, ибо без бороды люди не пользуются уважением на Востоке.
Затем следует разбор отдельных пунктов, начиная с Таны на Черном море. Для каждого пункта указывается, какие меры веса, длины, сыпучих тел применяются для каждого из продаваемых и покупаемых здесь товаров, и как эти меры относятся к различным итальянским, каковы здесь таможенные сборы и обложения, какие деньги имеют хождение и каково соотношение этих денег между собой и с деньгами итальянского пункта, держащего в руках торговлю с данным местом.
Все эти сведения даются столь подробно, что разделы, касающиеся крупных торговых центров — Александрии, Фамагусты, Парижа, самой Флоренции, превращаются в целые самостоятельные трактаты. Вторая, меньшая, часть книги дает в систематическом порядке некоторые общие сведения товароведческого и географического порядка. Здесь мы найдем и сведенные воедино данные о способах измерения сукон в разных местах, и о пробах золота и серебра, и номенклатуру заморских пряностей, сортов шелка и мехов, и таблицу для скорого подсчета процентов с разных сумм, и рецепты для оценки жемчуга, драгоценных камней, зерна; справку о разных фирменных и качественных марках на товарах, указания о правилах и обычаях при фрахтовании кораблей, таблицу дней, на которые падает Пасха с 1340 до 1465 г. и ряд других подобных данных.
Все изложение трактата спокойно, кратко, деловито. Ясно, что автор ставит себе не развлекательные, а чисто практические цели, и именно поэтому особенно убедительной, выпуклой и яркой является картина, которую живописуют страницы Пеголотти. Весь известный тогда мир — от Китая и до Лондона—доступен предприимчивому итальянскому купцу, всюду находит он для себя источники наживы, всюду знает, что надо купить и что надо продать, как надо говорить с местными жителями, как оценить товар и как провезти его по бурным морским волнам. Масштаб торговых операций огромен во всех отношениях: рабы и сукна, зерно и жемчуг, пряности и драгоценные камни — все проходит через жадные, цепкие, понимающие руки купца, проходит в количествах, нередко внушительных и для нашего времени.
и мелкий купчик Джубилео ди Никколо Карсидони из провинциального Сансеполькро,51 здесь и средняя по своим капиталам флорентийская фирма цеха „Калимала", возглавляемая Франческо дель Бене,52 здесь и крупнейший делец Франческо Датини из Прато53 и здесь, наконец, мировые, непревзойденные по масштабам своих операций фирмы флорентийских коммерсантов и банкиров Барди и Перуцци.54Размер операций каждой из этих фирм, конечно, глубоко различен, но все они имеют и некоторые общие черты, которые в своей совокупности характеризуют всю коммерческую жизнь Италии XIV века.
знакомы каждому из купцов,— разница между ними состоит только в том, что крупная фирма одновременно может при помощи своих агентов и филиалов вести операции с разными рынками, в то время как мелкая гораздо более ограничена в своих возможностях. Но ограничение это носит подчеркнуто технический, а не принципиальный характер. Принципиально двери мирового рынка широко открыты для каждого негоцианта. Еще более характерна для операций итальянских фирм XIV века необычайная пестрота их. Фирма может быть приписана к цеху „Калимала", как Дель Бене и Барди, или к цеху ,,Сета", как Датини, но фактически она занимается отнюдь не только тем, и нередко главным образом не тем, чем полагается заниматься членам данного цеха. Каждая фирма считает возможным и целесообразным заниматься тем, что в каждый данный момент может принести максимальную выгоду.
сукна, встречаются операции по покупке и продаже льна и даже мяса. Так, и скромный, сугубо провинциальный Карсидони не брезгует сделками самого различного характера.
Кроме того, само собой разумеющимся является то, что торговая деятельность неизбежно и теснейшим образом переплетается с деятельностью банковско-ростовщической. Даже весьма скромные коммерческие операции в подавляющем своем большинстве связаны с различными валютами, курсы которых теперь, в XIV зеке, еще более колеблются, чем в ХШ-м. Кроме того, почти все покупки и продажи производятся в кредит, что было в предыдущем веке редкостью, и хотя этот кредит чаще всего краткосрочен, обычно на 2 — 4 месяца и хотя взимание за него особой мзды попрежнему строжайше воспрещается церковью, все же он приносит ра.ными не везде чистыми способами немалую выгоду. Естественным образом также обмены валют и кредитные операции связываются с операциями чисто ростовщического типа — депозитами, ссудами. При этом характерно, что банковские фирмы чистого или почти чистого типа, подобные, например. „Большому столу" Буонсиньори почти не встречаются в XIV веке; господствующим в это время является смешанный тип предприятия, занимающегося всем понемножку и торговлей, и ростовщичеством, и производством.
Исключительно важной и интересной чертой организации и деятельности хозяйственных единиц этого времени является почти повсеместная зависимость более крупных из них от более мелких. Так, средняя фирма Дель Бене целиком находится в орбите финансовых операций мировой фирмы Барди и во всех ответственных случаях приберет к ее посредничеству и защите, так, значительную часть своих закупок заграницей Дель Бене производит через агентов Барди и они же осуществляют ее заграничные платежи. Изменяется и самый характер предприятия. Простая „морская компания" типа „коменды" почти не встречается больше, всюду действуют ,,компании" более сложного, сухопутного типа. При этом эти компании, сохраняющие свой временный характер и конституируемые, как и прежде, на определенный (чаще всего трех- или пятилетний) срок соответствующим договором, весьма часто не ограничиваются привлечением капиталов основных участников-организаторов компании, но привлекают средства и со стороны. Основные участники компании получают при окончании срока прибыль, определенную основным договором и соответствующую внесенной ими доле капитала, остальные же вкладчики получают заранее определенный и, обыкновенно, относительно небольшой, процент прибыли. Таким образом, в предприятие оказывается втянутым иногда весьма большое количество нередко весьма мелких вкладчиков, почему судьбы этого предприятия оказываются теснейшим образом связанными с судьбами того города, в котором находится его основная контора, и банкротство этого предприятия приобретает характер государственной катастрофы.
Наконец, следствием прочного образования мирового рынка, принципиально открытого всем предприятиям независимо от их масштаба, местонахождения и специализации, является приведение к еще большей, чем в XIII веке, нивеллировке прибылей. Если мы могли с большой степен!ю уверенности утверждать выше, что широко распространенное мнение о гигантских прибылях средневековых торговцев неприменимо к итальянским купцам XIII века, то для XIV века это утверждение может быть высказано с полной неоспоримостью. Так, детальнейшее и тщательнейшее изучение бухгалтерских книг Дель Бене, произведенное Сапори,55 ди Фео.56 Из восьми операций этой фирмы, детально отраженных в отчетности, семь приносят прибыль от 7,1 до 25,1 процента, причем средняя прибыль на операцию составляет 16%. Только одна операция — по покупке в Византии и продаже в Трапани пятнадцати кусков шелковой ткани (zeadado), дает прибыль в 43,9%. Общий более высокий процент прибыли в заморских операциях по сравнению с операциями сухопутными объясняется, как мы упоминали выше, ббльшим риском, связанным с первыми. Весьма высокая прибыль, полученная в одной из восьми операций, носит, повидимому, случайный характер.
Что это так, подтверждается следующими соображениями, приводимыми тем же Сапори. Обычная норма ростовщической прибыли равнялась во Флоренции середины XIV века 20% за операцию, т. е. от 20 до 40% в год, церковь же считала допустимым взимание от 5 до 15%. За деньги, внесенные в капитал крупных компаний, выплачивали обычно 6—10% годовых. За обычный коммерческий кредит платили чаще всего 10% за операцию, т. е. от 10 до 30% в год. Наконец весьма показательным является тот факт, что когда в 1358 году флорентийская коммуна выпустила заем, причем за полученные деньги платила 15% годовых, то было отмечено массовое, и притом совершенно добровольное, изъятие крупных сумм из торговли и ростовщичества (dalla mercanzia in su l'usura — говорит Маттео Виллани) и помещение их в заем, что говорит за то, что торговля и ростовщичество не давали прибыли намного большей. Таким образом все приведенные данные доказывают, что обычные прибыли итальянских торгово-банковских фирм колебались между 10 и 40% годовых, т. е. могли быть весьма значительны, но не достигали тех гигантских размеров, о которых говорят некоторые старые исследователи. Правда, возможно, что в больших, иногда огромных, комбинированных торгово-ростовщических операциях очень больших фирм, операциях настолько сложных, что выяснить их выгодность трудно даже при наличии бухгалтерских книг, достигались гораздо более высокие нормы прибыли, но зато эти операции были и особенно рискованными и не носили общераспространенного характера.
Установление единого, мирового рынка, объединяющего морские и сухопутные торговые центры, приводит и к другой характерной черте в торговле XIV века —падению стоимости транспорта и, вообще, накладных расходов торговой операции. Так, из шести крупных операций по закупке сукна во Франции и Фландрии фирмой Дель Бене, проанализированных Сапори, вся сумма накладных расходов на покупную стоимость колеблется между 11,70 и 20,34%, причем транспорт, главным образом сухопутный, занимает более трети этих расходов, а в семи операциях ди Фео, проанализированных Фанфани, сумма накладных расходов колеблется между 3,2 и 10,8%, в одной же, как мы уже упоминали, принесшей доход в 43,9%, падает до 1,6%. При этом стоимость транспорта, главным образом морского, колеблется здесь от 0,8 до 5,7°/0, в двух же случаях падает до 0,5 и даже 0,3%.
Что касается до масштабов операций, совершаемых итальянскими фирмами, имеющими преимущественно торгово-банковский характер, то, хотя такие сравнения всегда весьма опасны, кажется, что в общем эти масштабы имеют тенденцию к росту по сравнению с предыдущим столетием. Так, годовой бюджет средней фирмы Дель Бене равняется 37000 флоринов, что примерно в десять раз выше годового бюджета также среднего сиенского банкирского дома Уголини, действовавшего в предыдущем веке. Конечно, при этом не учитывается изменение покупательной стоимости денег, но, насколько нам известно, изменения эти после начала чеканки золотого флорина не были весьма значительными.
составлят 1266 775 флоринов, масштабы же их операций к моменту банкротства определяются тем, что только долг им английской короны составлял (для обеих фирм вместе) — 1 500 000 золотых флоринов, что никак не превышало половины их бюджета, а скорее всего составляло значительно меньшую его часть. Однако громадный масштаб торгово-банковских операций как отдельных фирм, так и всех их вместе взятых, не должен закрывать от нас того чрезвычайно важного обстоятельства, что, не говоря уже о мелких предприятиях, даже мировые фирмы сохраняли в своей организации и деятельности очень много черт, еще далеких от капитализма, еще феодальных по своему облику и установкам. Так, ворочая миллионными делами, отнюдь не ограничиваясь в этих делах рамками своей цеховой специальности, фирмы эти у себя на родине должны были строжайшим образом соблюдать эти рамки. Жесткая цеховая организация, членами (и притом ведущими) которой они являлись, ревизовала их книги, следила за законностью их сделок, запрещала незаконные прибыли, предписывала производить продажу и покупку товаров только определенным образом, через цеховых маклеров-сензалоз, предписывала определенным образом маркировать свои товары. Особенно любопытным и показательным является флорентийский закон о маркировке шерстяных изделий, так называемом „таккаменто" (taccamento).57 Согласно этому закону каждый кусок продаваемого членом цеха „Калимала" сукна должен быть помечен не только фирменной маркой, но и привешенной на шнурке деревянной биркой, на которой надписываются продавцом все элементы, составляющие продажную цену куска: его покупная стоимость или стоимость материала, из которого он сделан, накладные расходы, стоимость переработки. На базе цены, помеченной на бирке, и производятся все коммерческие операции с куском, причем цифры, помеченные на ней, должны в точности совпадать с записями бухгалтерских книг фирмы, регулярно проверяемых уполномоченными цеха.
„Благодаря бесспорным данным „такки",— с удовлетворением отмечает определяющий цены статут цеха,—покупателям становится ясным, по какой цене материал куплен, так что все, как привычные и опытные в текстильной торговле, так и непривычные и неопытные могут быть одинаково справедливыми покупателями и не могут потерпеть обмана в своих покупках.58
Закон о „таккаменто", как эго явствует, между прочим, и из вышеприведенного отрывка статута, исходил из церковной, обоснованной схоластикой и целиком принятой цеховой практикой теории „справедливой цены", вытекающей из учения Фомы Ак-.ВИ1СКОГО о „справедливой середине",— теории, базировавшейся на соображениях религиозного, этического и экономического порядка и находившей широчайшее применение во всей экономической жизни Италии в XIV-м веке. Теория эта требовала продажи каждого товара только с небольшой прибылью, являющейся вознаграждением за труд или риск, и преследовала цель как спасения души продавца, так и спасения кармана покупателя.
Правда, есть все основания потагать, что как в ,,таккаменто", так и в других проявлениях своей хозяйственной деятельности итальянские дельцы умели обходить все параграфы законов, заставлять молчать голос своей совести и не раз и не два продавали товары с прибылью гораздо большей того, что было дозволено. Случаи, подобные судьбе фра Чапелетто, героя первой новеллы ,.Декамерона" Боккаччио, встречались в жизни XIV века нередко.
себя безгрешной личностью и после смерти признан святым. Правда, и церковь и государство усиленно старались не допускать подобны;; обманов и специально оговаривали, что незаконные заработки не становятся законными, если в последние дни жизни, или в завещании, виновный в них кается в своих проступках и жертвует значительные суммы на благотворительные учреждения. Такие заработки, по специальному постановлению суда, вынесенному на основании анализа бухгалтерских книг, подлежат конфискации и в ряде случаев действительно конфисковались. Борьба между ненасытной, ломающей все преграды жаждой наживы и феодальными порядками, ставящими преграды этой жажде, шла в течение всего XIV столетия, принимая самые разнообразные, иногда весьма причудливые формы.59
Борьба эта в гораздо большей мере, чем в предыдущем веке, приводит обыкновенно к победе жизнеутверждающей, реалистической, не совместимой с привычными, но неприемлемыми ограничениями жажды наживы, но когда эта победа одержана, кигда собраны громадные, невиданные ранее капиталы, когда купец-банкир достигает могущества почти королевского, тогда оказывается, что ограничения, связывавшие по рукам и по ногам предприимчивого дельца, обходившиеся им по мере своих, весьма не малых, сил и возможностей, не были так неразумны, как этому дельцу казалось. В условиях, в общем еще вполне феода чьной, Европы, в условиях весьма неравномерного развития и самой Италии, невиданно бурный расцвет отдельных фирм, распространявших свою деятельность по всему известному тогда миру и разносивших по нему новые, могущие быть названными капиталистическими методы хозяйствования, не мог быть прочным и долговечным. Что это действительно было так, убедительно доказывает история подъема и падения торгово-бан-ковских домов Барди и Пгруцци,— деятельность которых уже неоднократно упоминалась нами в предыдущем изложении.60
Обе фирмы — одна, руководимая представителями еще недавно магнатского рода Барди, другая — чисто пополанскими Перуцци, появились на деловом горизонте Флоренции в конце XIII века в качестве рядовых фирм цеха ,,Калимала". При обстоятельствах нам неизвестных, они расцветают необычайно быстро, и в начале XIV века оказываются в числе наиболее крупных и богатых предприятий не только Флоренции, но и всей Западной Европы. Как подавляюще большая часть членов „Калимала", фирмы Барди и Перуцци уже в начале своей деятельности совмещают закупку иностранных сукон, их переработку во Флоренции и перепродажу с широкими банковско-ростовщическими операциями, являясь предприятиями комбинированного торгово-ремесленного и ростовщического характера. По мере же развития деятельности фирм, по мере их выхода на мировой рынок, черты, специфические для цеха „Калималы", отходят на второй план. Вообще, характерное для этого периода преодоление навязанной цехами специализации в таких крупных предприятиях сказывается особенно ярко. Барди и Перуцци торгуют решительно всем, что сулит им хорошую прибыль, решительно всюду, где эта прибыль может быть получена, главным же образом занимаются операциями ростовщического характера, особенно рискованными, но и особенно выгодными. При этом возникнув и продолжая действовать в течение полувека своего существования, как совершенно самостоятельные, отдельные фирмы Барди и Перуцци оказываются связанными между собой многими и сильными хозяйственными узами, в наиболее крупных начинаниях своих выступают совместно и образуют нечто вроде ,,картеля".
Сходство с картелем еще увеличивается тем, уже упоминавшимся нами выше обстоятельством, что по мере расширения масштаба деятельности Барди и Перуцци в их орбиту оказываются втянутыми десятки, а затем сотни и тысячи более мелких предприятий, компаний, отдельных лиц, часто обладающих более чем скромными капиталами. Слава громадных начинаний Барди и Перуцци и их не менее громадных доходов с быстротой, обычной для этого бурного времени, распространяется по Флоренции, а затем и по всей Италии, и жаждущие наживы люди стремятся урвать и себе хоть маленький по своим скромным возможностям кусочек этих доходов. Нужда в оборотных средствах у растущих как на дрожжах фирм огромна, и они, как, впрочем, и многие другие крупные предприятия, охотно принимают в депозит предлагаемые им средства. Средства эти не входят в основной капитал компании и на них не распространяется распределение ее прибылей, но зато Барди и Перуцци всем своим гигантским, мировым авторитетом гарантируют по депозитам стандартный годовой доход, большей частью в размере 8%, к которому в особо удачные годы делается некоторая добавка. Кроме того, они охотно берут под свое наблюдение и контроль мелкие компании, вносящие свои деньги в их кассу, помогают им в трудных случаях, ручаются за них, а зато используют их при надобности в своих, нередко не весьма благовидных, операциях и махинациях. Таким способом Барди и Перуцци, с одной стороны, весьма широко разбрасывают сеть своих связей, с другой же стороны, заинтересовывают в результатах своей коммерческой деятельности громадный круг людей и мелких предприятий.
Каков был размах привлечения депозитных капиталов явствует из того, что, как сообщает Давидсон, на 1 июля 1310 года основной капитал компании Барди, внесенный ее 15 членами (10 из семьи Барди и 5 посторонних), составлял 91 307 лир, в то время как депозиты, внесенные только в основную контору фирмы во Флоренции (не считая филиалов), составляли 25 751 лиру. По этим депозитам выплачивалась стандартная прибыль в 6 или 7 процентов, за год же 1312/1313, оказавшийся особенно удачным и давший общую прибыль в 34,5%, была выплачена добавка в 6°/», т. е. всего по депозитам выплачено было 12 —13%, что, учитывая вышесказанное об общих нормах прибылей, может считаться весьма выгодным.61 на островах Средиземного моря: Майорке, Кипре, Родосе, в европейских торговых и политических центрах: Авиньоне, Лионе, Брюгге, Антверпене, Париже и Лондоне. Именно на службе у компании Барди Франческо Бальдуччи Пеголотти объезжает весь известный тогда мир, собирая материалы для своего трактата.
При этом таких опытных и квалифицированных специалистов-коммерсантов, одновременно путешественников, товароведов, бухгалтеров и ловких дельцов, в каждой из фирм имеется множество. Список их, составленный Сапори и содержащий указание на основные места их работы, заполняет 12 страниц, содержит 343 имени и дает полное представление о громадном размахе операций. Прибыли компаний в начале их деятельности также относительно весьма велики, превосходят обычный средний уровень. Так, в компании Барди голы 1310—1312 дают 31,3% в год, 1312— 1314-34,7% в год, 1316—1318-33,3% в год, 1318—1320-30,2% в год, что составляет за период с 1310 по 1320 г. среднюю прибыль в 33,1%- После 1320 г. заметно некоторое снижение прибылей— так, 1322—1324 гг. дают 13,1%. 1324—1326—22,8%, период с 1326 по 1330 г.—всего 9,9%, что составляет за период с 1320 по 1330 г. среднюю годовую норму в 15,3%. уже не выходящую за пределы обычной.62
При этом торговые и ростовщическо-банковские операции фирмы Барди исключительно пестры и разнообразны. Она торгует всем и повсюду, она ссужает деньгами королей и их придворных, в первую очередь королей Неаполя, Франции, Англии, она берет на откуп папские доходы в крупнейших странах Европы и в то же время, совершая операции в масштабах десятков тысяч лир, не брезгует и мелкими, микроскопическими сделками. В одной и той же бухгалтерской книге, отмечает Давидсон, мы находим упоминание и имена короля Англии, короля Неаполя, короля Кипра, и гроссмейстера Родосского ордена, и непота папы Иоанна XXII—кардинала Наполеоне Орсини, и еврея Бендалак, и шута из Пьяченцы, и маклера из Антверпена, и хозяина гостиницы в Генте.
Однако постепенно, особенно с начала двадцатых годов, в пестрых и разнообразных делах фирм Барди и Перуцци особое значение начинают приобретать операции их лондонских филиалов. Уже в 1311 году из Лондона изгнана занимавшая в нем в течение ряда лет доминирующее положение компания Фрескобальди, и ее место занимают Барди, разделяющие свое положение с Перуцци. Король Эдуард II, остро нуждающийся в деньгах для своей личной жизни и государственной деятельности, берет у них взаймы весьма крупные суммы, предоставляя в возмещение депозит таможенных пошлин, королевской десятины, ряда особых налогов, приравнивая их по правам к английским купцам, разрешая вывозить шерсть на особо льготных условиях, осыпая их подарками или, чаще, обещаниями подарков. Одновременно с 1317 г. Барди и Перуцци получают в депозит сбор по всей Англии большей части папских доходов. Со всем этим сочетаются ссуды обширному кругу частных лиц, в первую очередь из окружения короля, ссуды нередко невольные, носящие скорее характер взяток, чем выгодных операций.
Колоссальные, невиданные ранее в Англии, суммы стекаются со всех концов страны, от всех слоев ее населения в кассы жадных, расчетливых и непоколебимых в своей жажде наживы итальянских дельцов. Контора их как гигантский паук сосет кровь из всей Англии, и Англия реагирует на это единодушной народной ненавистью. В 1326 г. разъяренная толпа лондонцев нападает на контору и магазины Барди и подвергает их разгрому и разграблению. Но флорентийские дельцы пустили в Англии уже слишком глубокие корни, делают здесь слишком большие дела и получают слишком большие прибыли, чтобы испугаться вспышки народного гнева, они быстро оправляются и продолжают свою деятельность в Англии. В следующем 1327 году на престол вступает Эдуард III, король энергичный, предприимчивый и самолюбивый, сразу же начавший войну с Шотландией и усиленную подготовку к войне с Францией и на почве этого находившийся в весьма натянутых отношениях с парламентом. Постоянно нуждаясь в деньгах и не желая обращаться за ними к парламенту, Эдуард III еще в большей степени, чем его предшественник, прибегает к финансовой помощи Барди и Перуцци, не только передавая им еще ряд королевских доходов, но и закладывая королевские драгоценности. К началу тридцатых годов Барди и Перуцци окончательно и полностью сосредоточивают в своих руках все государственные и церковные налоги и поборы, становясь как бы министерством финансов Англии. Происходит это настолько полно, что сам король, королева, двор — получают средства на свои личные нужды только из контор флорентийских банкиров по особому, заранее составленному списку.
в себе и весьма серьезные опасности. Опасности эти обнаруживаются уже с начала тридцатых годов, обнаруживаются как в Англии, так и на родине, в Италии. В Англии Эдуард III, использовав в максимальной степени богатых флорентинцев, начинает подкапываться под их монопольное положение Он неаккуратно вносит платежи по займам, стремится отнять у флорентинцев отдельные статьи доходов и втихомолку покровительствует росту финансового могущества местной, английской фирмы Полей, которой хочет заменить зазнавшихся итальянцев. Последние понимают, что положение их изменилось, пытаются в 1336 г. потребовать баланса, получить обратно часть вложенных ими громадных сумм, но король не хочет и слышать об этом. Наоборот, готовясь теперь к нанесению первого удара по Франции, он в 1338 г., угрожая конфискацией и изгнанием, выжимает из Барди и Перуцци новые весьма значительные суммы, компенсируя их весьма неопределенными обещаниями.
В то же время в Италии над головами флорентийских банкиров также собираются грозные тучи. Уже произошедшее в 1326 г. банкротство торгово-банковской фирмы Скали, с которой Барди и Перуцци были тесно связаны, поколебало их положение, но кажущаяся прочность их филиалов за границей помогла им выпутаться. Положение резко ухудшается в результате длительной и безрезультатной, войны Флоренции с Пизой и, особенно, войны ее с Мастино делла Скала, которая велась в значительной мере под руководством и на средства Барди и Перуцци.
характер, и король почти открыто заявляет, что платить по своим обязательствам он не намерен. Барди и Перуцци, вложившие значительную часть своей наличности в английские займы, подходят вплотную к катастрофе. Финансовое и политическое положение их главной конторы во Флоренции также плачевно, и они, в первую очередь Барди, не потерявшие за полвека коммерческой деятельности своей прирожденной грандской самоуверенности и кичливости, пытаются спастись от финансовой катастрофы ловким политическом ходом. Они подготовляют государственный переворот, который должен вернуть грандам Флоренции давно утерянную ими власть. Из переворота, как мы упоминали выше, ничего не вышло, и обе фирмы неудержимо идут вниз, к катастрофе, к банкротству.
Бесконечные переговоры и счеты с английским королем, стремление хотя бы определить окончательную сумму его долга не дают никаких результатов, а в то же время вкладчики, охваченные паникой, требуют возврата своих депозитов, а новых операций никто начинать не хочет, сторонясь явно борющихся с гибелью банкиров. Однако финансовое могущество обеих фирм таково, что в течение более чем двух лет им удается ценой величайших усилий удержаться на ногах. Большую помощь им в этом оказывает то обстоятельство, что, находясь в апогее своего благополучия, они на громадные суммы закупали земли. Теперь эти земли пускаются в продажу, и вырученные деньги дают возможность как-то справляться с наиболее настоятельными требованиями. Продажа земель могла бы дать и ббльшие суммы, могла бы, пожалуй, и вообще выручить разоряющихся дельцов, но они в дни своего благополучия не учли того, что, выбрасывая одновременно на земельный рынок свои громадные владения, закупленные постепенно, они значительно снижают цены на землю, а продавая по мелким участкам поместья, купленные как целые хозяйственные единицы, они также обесценивают их. В результате продажа земельных владений Барди и Перуцци далеко не давала тех сумм, которые были затрачены на приобретение этих владений, и принося временное облегчение, не могла привести к окончательному спасению.
В 1342 г. Барди пытаются повторить попытку спасения путем политического переворота. Они являются инициаторами приглашения герцога Афинского и всячески поддерживают его магнатско-демагогическое правление. Но в июле 1343 г. и эта карта неукротимых в своей энергии Барди оказывается битой, герцог Афинский изгнан из Флоренции, разоряющиеся банкиры опять предоставлены сами себе. Но и на этот раз они не хотят признать себя побежденными. В сентябре 1343 г. Барди опять пытаются произвести государственный переворот. Но энергия нового, быстро растущего дома Медичи и объединенные силы пополанов лишают их и этой последней надежды, их дворцы разрушены, вожаки принуждены бежать из города, катастрофа становится неизбежной. Первым объявляется уже в том же 1343 году банкротство Перуцци, которым, мобилизовав все, удается выплатить своим кредиторам 37°/0 своих обязательств. Барди держатся еще три года, а когда в 1346 году и они объявлены банкротами, им удается выплатить еще больше—45%.
превратилось в грандиозную экономическую катастрофу для Флоренции и заметно отразилось на экономическом состоянии остальной Италии. Банкротство мировых, ведущих фирм с неизбежностью вызвало разорение ряда более мелких, находившихся под их контролем — были объявлены банкротами компании Аччуаиоли, Буонаккорзи, возглавляемые лицами, тесно связанными как с коммерческими, так и с политическими махинациями Барди, прекратили платежи Чекки, Антелези, Корсини, Перондоли и многие другие. Десятки тысяч вкладчиков, не успевших извлечь свои депозиты из главных или второстепенных фирм, были разорены, вся экономическая система Италии, представляющая в середине XIV века во многих отношениях единое целое, была глубоко поколеблена.
Судьба Бардн и Перуцци, так же, как судьба их предшественников Буонсиньори, весьма показательна. Она с неоспоримой очевидностью обнаруживает эфемерность, и до известной степени бесперспективность бурного экономического расцвета Италии, расцвета, подтачиваемого как неравномерностью развития и политической раздробленностью самого полуострова, так и, особенно, феодальным режимом, продолжающим еще господствовать в других европейских странах.