Лондон
В Лондон вели две дороги. Переехав клоптонский мост, можно было свернуть направо, в сторону Оксфорда, а можно было ехать все время прямо — через Банбери и Грендон (здесь, говорят, он нашел прототип своего судебного пристава Кизила1). Обе дороги сольются неподалеку от Вестминстера — квартала правительственных учреждений и городских домов знати. Если наш приезжий направит свой путь в Сити, то он пройдет между старым Вестминстерским дворцом и Аббатством, минует двое ворот, соединявших Уайтхоллский дворец, главную королевскую резиденцию, с пристройкой на другой стороне улицы. Черинг-Кросс — здесь, держась направления на восток, путник свернет на Стрэнд и слева, на почти голой пустоши, оставит Ковент-Гарден, а справа ряд внушительных особняков, протянувшихся вдоль берега реки: Йорк-хаус, Дарем-хаус, Сомерсет-хаус, Лестер-хаус, — и он наверняка вспомнит Кенилворт. Вот Судебные Инны2, где правоведы совершенствовались в своей профессии, а джентри учились управлять своими имениями; вот и Ладгейт — здесь путник входит в Сити.
— в Оксфорде. Что касается Сити, то ничего подобного он не видел: это был город с населением 150 000 человек, в основном обитавшим в городских стенах, хотя к северу стремительно разрастались пригороды. Кирпичные и деревянные островерхие дома купцов и лавочников путнику не в диковину, но поражают масштабы Сити: здесь поместится добрая сотня Стратфордов — во всяком случае, столько народу здесь обитает. Главная улица вела на Ладгейт-Хилл, где высился разваливающийся от старости средневековый собор святого Павла; несколько лет назад упал его шпиль; недавно здесь похоронили сэра Филипа Сидни. Пройдя Чипсайд и Корнхилл, попадаешь на улицу Милосердия, она пересекает Сити с юга на север; здесь большие постоялые дворы, вроде «Бычьей головы», в них время от времени еще играют пьесы. Если путник свернет на север, то скоро дойдет до Бишопсгейт, откуда рукой подать до «Куртины» и «Театра» в пригороде; а если свернет к югу, то упрется в реку и Лондонский мост. Это был единственный мост через Темзу; он многоарочный, на нем, как вдоль улицы, выстроены дома. Ниже по течению — Тауэр и лондонский порт (под мостом проходили только небольшие суда). На южном конце моста укреплены шесты с головами казненных изменников: совсем недавно был раскрыт католический заговор.
Лондон переживал один из самых драматических моментов своей истории. Заговорщики ставили целью убить Елизавету, освободить шотландскую королеву Марию и с помощью Испании посадить ее на английский трон. Елизавета без особой охоты признала, что живая кузина представляет опасность, и в феврале Марию казнили. Война могла разразиться в любую минуту, поскольку дерзкий набег Дрейка на Кадис не обескуражил Филипа II Испанского: король снаряжал Армаду для высадки в Англии в будущем году (а то еще и в этом). Лондон деятельно готовился отразить вторжение3.
Как выяснится, 1587 год станет заметнейшей вехой и в истории театра. Если Шекспир продолжит путь и по мосту перейдет в Саутуорк, то за церковью Марии Заречной он попадет в Бэнксайд — квартал притонов и тюрем, а там глаза (и нюх) подведут его к загону для травли медведей, в двух шагах от которого завершалось строительство такого же круглого здания — театра «Роза». Затеял это дело предприимчивый и не очень разборчивый в средствах ростовщик Филип Хенсло, учуявший прибыльную будущность театра. Основания для этого были. Уже имелось достаточное число хороших актерских трупп, стремительно росло их мастерство, и недавно сама королева взяла под свое покровительство труппу из двенадцати наиболее знаменитых актеров. Но важнее всего то, что на арену выступили университетские молодые люди, которые писали пьесы — настоящие пьесы, а не какие-то грубые фарсы. Изрядное число веселых изящных комедий написал для детской труппы в Блэкфраейрс Джон Лили из Оксфорда. Частный театрик этой труппы недавно, к большой радости «Розы», закрыли, но Лили был в милости у королевы и продолжал писать для юных хористов св. Павла, игравших и в своей певчей школе вблизи собора, и при дворе. Еще один оксфордец, рангом пониже, — Джордж Пиль; блестящий и недальновидный Роберт Грин — этот из Кембриджа. Не исключено, что Хенсло свел знакомство с оксфордским однокашником Пиля Томасом Лоджем и с младшим другом Грина Кристофером Марло, как раз привезшим из Кембриджа рукопись пьесы. Через несколько месяцев «Роза» откроется, и тогда-то, возможно, Шекспир увидит в роли Тамерлана ведущего актера труппы лорда-адмирала Эдварда Аллена4. Если это так, то он переживет откровение и сделает окончательный выбор в своей жизни. Ибо тот день, когда Аллен декламировал строки Марло, был поистине поворотным: родилась новая английская драма.
Какие бы причины ни привели Шекспира в Лондон, в столице он осознал, что истинное его призвание — писать для театра и поэзия, к которой его влекло, может стать его профессией. Но пьесы еще предстояло написать, а пока встал вопрос о куске хлеба. Самое правильное было вступить в актерскую труппу, где можно изнутри освоить ремесло драматурга и наладить потом сбыт своей продукции.
«пайщиками» и даже более цветисто — «предпринимателями»5. Имелось два-три подростка, которых готовили на женские роли (актрисы выйдут на театральные подмостки только в будущем столетии), имелось также несколько нанятых новичков либо безденежных бывалых актеров6. Актером на жалованье и начал Шекспир — по-видимому, в труппе королевы, для которой уже писал Роберт Грин.
Как и следует ожидать, в течение нескольких лет мы ничего не услышим о малоизвестном актере и набирающем силы драматурге; надо думать, он перекраивал и переписывал заново старые пьесы для своей труппы и пробовал себя в оригинальных замыслах, когда был свободен от игры, репетиций и выучивания множества ролей, поскольку каждый день шли разные пьесы и каждые две недели в репертуар включалась новая. Весной играли в каком-нибудь публичном театре (как правило, в «Театре»), летом гастролировали в провинции (в 1589 году, например, добрались до Карлайла), на осенний сезон возвращались в Лондон и зимовали на каком-нибудь постоялом дворе на улице Милосердия, репетируя пьесы для дворцовых представлений.
Работа в такой труппе (а королевские актеры были в ту пору всеобщими любимцами) могла очень многому научить. Постоянные разъезды, встречи с поэтами, поставлявшими пьесы, общение с вельможами и кавалерами из Судебных Иннов — завсегдатаями театра, порой приглашавшими их дать представление в своих трапезных. На рождество они играли перед самой королевой. При Елизавете королевские увеселения открывались 26 декабря и достигали своего апогея в двенадцатую ночь, то есть 6 января; за двенадцать рождественских дней игралось 4—5 пьес, и перед великим постом давались еще 2—3 новые. В 1587—1592 годах королевская труппа играла при дворе четырнадцать раз — другим актерским товариществам такое и не снилось. Даже если в Лондон Шекспир приехал полным простаком, ему потребуется немного времени, чтобы освоиться с духовной жизнью столицы и придворными нравами, и выводить позднее это общество в пьесах ему не составит труда.
граф Эссекс, затмивший прежнего фаворита, сэра Уолтера Рэли. Словно радуясь наступившим переменам, литература переживает невиданный расцвет. Выходят в свет «Аркадия» и сонеты Сидни и первые три песни «Королевы фей» Спенсера, в театре насаждают новую драматургию Марло и другие «университетские умы» (в их числе теперь и Том Нэш). С «Тамерланом», «Фаустом» и «Мальтийским евреем» будет успешно соперничать в популярности «Испанская трагедия» Томаса Кида, кишащая призраками драма кровавой мести7.
1. так в переводе Т. Щепкиной-Куперник. Имя этого персонажа переводили также — Клюква.
2. всего Судебных Иннов, или Судебных Корпораций, в Лондоне четыре: Внутренний Темпл, Средний Темпл, Грейз-Инн и Линколнз-Инн. Это «Судебное подворье» составляло как бы третий (после Оксфорда и Кембриджа) университет.
3. Драматическая обреченность мирных устремлений (Елизавета) перед лицом фанатического экспансионизма (Филип) с особой остротой осознавалась в 1930-е гг., отмеченные наступлением фашизма. Среди наиболее интересных в те годы обращений к шекспировской эпохе — пьеса Ф. Брукнера «Елизавета Английская» (1930).
—1626). — Помимо Тамерлана, играл главные роли в трагедиях К. Марло (1564—1593) «История доктора Фауста» (1588), «Мальтийский еврей» (1589). Некоторые ученые (Дж. Довер Уилсон, Дж. Б. Харрисон) полагают, что в наставлениях Гамлета актерам Шекспир высмеял манеру игры Аллена. М. М. Морозов, напротив, считает, что выпад принца направлен против Ричарда Бербеджа: «Мы исходим из предположения, что Шекспир в «Гамлете» описал ту актерскую труппу, к которой сам принадлежал» (Морозов М. М. Избранное, 1979, с. 46).
5. В этом названии — дань времени с его рискованными предприятиями. Именно в конце века лондонская «Компания купцов-предпринимателей», первоначально занимавшаяся вывозом сукон в Северную Европу, стремительно расширяет номенклатуру и географию своих операций.
6. Роли старух и пожилых женщин играли актеры-комики. Впервые профессиональная актриса вышла на английскую сцену в 1660 г.: Маргарет Хьюз (ум. 1719) исполнила роль Дездемоны.
7. «Испанская трагедия» (ок. 1589) Т. Кида (1558—1594) послужила образцом «драмы мести» для многих елизаветинских драматургов (Д. Марстон, Дж. Чапмен, Д. Уэбстер, Ф. Мессинджер), в том числе и для Шекспира («Тит Андроник», «Ричард III», «Юлий Цезарь», «Гамлет»). Кида считают автором несохранившегося дошекспировского «Гамлета» (так называемый «Прагамлет»).