Новая форма эпоса: роман М. Сервантеса “Дон Кихот”.
Роман господствует среди эпических жанров современной литературы. Его эпическая природа заключается в установке на универсальный охват действительности, которая преподносится сквозь призму индивидуального сознания. Роман появляется в эпоху, когда осознается ценность отдельной личности, она становится интересной сама по себе, а значит может стать предметом изображения в искусстве. Если персонажами эпоса были боги и герои, наделенные способностями намного большими, чем способности среднего человека, если в эпосе описывались события национального прошлого, то герой романа — человек обыкновенный, и каждый читатель может поставить себя на его место. Столь же очевидны отличия героев нового жанра от исключительных героев рыцарского романа, чья жизнь представала в виде цепочки необыкновенных приключений странствующих рыцарей.
Прослеживая далекие от подвига судьбы частных людей, роман воссоздает через них панораму современности; действие в романе происходит “здесь” и “сейчас”, и в этом его второе отличие от народного и героического эпоса, где действие происходит в абсолютном прошлом, и от рыцарского романа, где пространственно-временная структура принадлежит сфере волшебного.
Третье существенное отличие романа от предшествующих эпических жанров заключается в авторской позиции: героический эпос, как мы помним, отражал безличность родового сознания; хотя нам известны имена некоторых “творцов” рыцарского романа, они все-таки не сами создавали свои сюжеты, а черпали их в книжной традиции (античный и византийский циклы) либо все в той же неисчерпаемой народной традиции (бретонский цикл), то есть их авторство заключалось в обработке готового материала с относительно небольшой долей самостоятельности. Напротив, роман нового времени немыслим без автора; автор не скрывает, что его герои, их приключения являются произведением его творческой фантазии, и не скрывает своего отношения к описываемому.
Роман — жанр, с момента своего появления открыто вбирающий в себя любые элементы предшествующей литературной традиции, играющий этими элементами; жанр, обнажающий свою литературную природу. Первые романы представляли собой пародии на популярнейшие жанры средневековой литературы. Великий французский гуманист Франсуа Рабле в романе “Гаргантюа и Пантагрюэль” (1532–1553 гг.) пародирует популярные народные книги, а Мигель Сервантес в “Дон Кихоте” (часть I — 1605 г., часть II — 1616 г.) — рыцарский роман.
Мигель де Сервантес Сааведра (1547–1616 гг.), чья жизнь сама по себе читается как роман, задумал свое произведение как пародию на рыцарский роман, и на последней странице, прощаясь с читателем, подтверждает, что у него “иного желания не было, кроме того, чтобы внушить людям отвращение к вымышленным и нелепым историям, описываемым в рыцарских романах”. Это была весьма актуальная задача для Испании рубежа XVI–XVII вв. К началу XVII века эпоха рыцарства в Европе миновала. Однако в течение столетия, предшествующего появлению “Дон Кихота”, в Испании было издано около 120 рыцарских романов, которые были самым популярным чтением всех слоев общества. Против пагубной страсти к нелепым выдумкам изжившего себя жанра выступали многие философы и моралисты. Но если бы “Дон Кихот” был только пародией на рыцарский роман (высокий образец жанра — “Смерть Артура” Т. Мэлори), имя его героя вряд ли стало бы нарицательным.
Дело в том, что в “Дон Кихоте” немолодой уже литератор Сервантес пошел на смелый эксперимент с непредвиденными последствиями и возможностями: он поверяет рыцарский идеал современной ему испанской действительностью, и в результате его рыцарь странствует по пространству так называемого плутовского романа.
Плутовской роман, или пикареска — повествование, возникшее в Испании в середине XVI века, претендующее на абсолютную документальность и описывающее жизнь плута, мошенника, слуги всех господ (от исп. picaro — плут, мошенник). Сам по себе герой плутовского романа неглубок; его носит по свету злосчастная судьба, и его многочисленные приключения на большой дороге жизни представляют главный интерес пикарески. То есть материал пикарески — подчеркнуто низкая действительность. Возвышенный идеал рыцарства сталкивается с этой действительностью, и Сервантес как романист нового склада исследует последствия этого столкновения.
Сюжет романа вкратце сводится к следующему. Бедный немолодой идальго дон Алонсо Кихана, житель некоего села в захолустной испанской провинции Ла Манча, сходит с ума, начитавшись рыцарских романов. Вообразив себя странствующим рыцарем, он отправляется на поиски приключений, чтобы “искоренять всякого рода неправду и в борении со всевозможными случайностями и опасностями стяжать себе бессмертное имя и почет”.
Свою старую клячу он переименовывает в Росинанта, себя называет Дон Кихотом Ламанчским, крестьянку Альдонсу Лоренсо объявляет своей прекрасной дамой Дульсинеей Тобосской, берет в оруженосцы хлебопашца Санчо Пансу и в первой части романа совершает два выезда, принимая постоялый двор за замок, нападая на ветряные мельницы, в которых видит злых великанов, вступаясь за обиженных. Родня и окружающие видят в Дон Кихоте сумасшедшего, ему достаются побои и унижения, которые сам он считает обычными злоключениями странствующего рыцаря. Третий выезд Дон Кихота описан во второй, более горькой по тону части романа, которая заканчивается выздоровлением героя и смертью Алонсо Киханы Доброго.
В Дон Кихоте автор обобщает существенные черты человеческого характера: романтическую жажду утверждения идеала в сочетании с комической наивностью и безрассудством. Сердце “костлявого, тощего и взбалмошного рыцаря” пылает любовью к человечеству. Дон Кихот воистину проникся рыцарственно-гуманистическим идеалом, но при этом полностью оторвался от действительности. Из его миссии “исправителя кривды” в несовершенном мире вытекает его мирское мученичество; его воля и отвага проявляются в стремлении быть самим собой, в этом смысле старый жалкий идальго — один из первых героев эпохи индивидуализма.
Благородный безумец Дон Кихот и здравомыслящий Санчо Панса дополняют друг друга. Санчо восхищается своим хозяином, потому что видит, что Дон Кихот так или иначе возвышается над всеми, кого встречает, в нем торжествует чистый альтруизм, отказ от всего земного. Безумие Дон Кихота неотделимо от его мудрости, комизм в романе — от трагизма, что выражает полноту ренессансного мироощущения.
Кроме того, Сервантес, подчеркивая литературную природу романа, усложняет его игрой с читателем. Так, в главе 9 первой части он выдает свой роман за рукопись арабского историка Сида Ахмета Бенинхали, в главе 38 устами Дон Кихота отдает предпочтение военному поприщу, а не учености и изящной словесности.
Сразу после выхода в свет первой части романа имена его героев стали всем известны, языковые находки Сервантеса вошли в народную речь.
выяснить и удостоверились, что студент читал роман Сервантеса.
Как у всякого литературного шедевра, у романа Сервантеса длинная и увлекательная история восприятия, интересная сама по себе и с точки зрения углубления интерпретации романа. В рационалистическом XVII веке в герое Сервантеса видели тип хотя и симпатичный, но отрицательный. Для эпохи Просвещения Дон Кихот — герой, который пытается внедрить в мир социальную справедливость с помощью заведомо негодных средств. Переворот в истолковании “Дон Кихота” совершили немецкие романтики, увидевшие в нем недосягаемый образец романа. Для Ф. Новалиса и Ф. Шлегеля главное в нем — проявление двух жизненных сил: поэзии, представленной Дон Кихотом, и прозы, интересы которой защищает Санчо Панса. По Ф. Шеллингу, Сервантес создал из материала своего времени историю Дон Кихота, который, как и Санчо, носит черты мифологической личности. Дон Кихот и Санчо суть мифологические лица для всего человечества, а история с ветряными мельницами и ей подобные составляют подлинные мифы. Тема же романа — реальное в борьбе с идеальным. С точки зрения Г. Гейне, Сервантес, “сам того ясно не осознавая, написал величайшую сатиру на человеческую восторженность”.
Об особенностях психологии Дон Кихота, как всегда, глубже всего высказался Г. Гегель: “Сервантес также сделал своего Дон Кихота изначально благородной, многосторонней и духовно одаренной натурой. Дон Кихот — это душа, которая в своем безумии вполне уверена в себе и в своем деле; вернее, его сумасшествие в том только и состоит, что он уверен и остается столь уверенным в себе и в своем деле. Без этого безрассудного спокойствия по отношению к характеру и успеху своих поступков он не был бы подлинно романтичным; эта самоуверенность действительно велика и гениальна”.
В. Г. Белинский, акцентируя реалистичность романа, историческую конкретность и типичность его образов, замечал: “Каждый человек есть немножко Дон Кихот; но более всего бывают Дон Кихотами люди с пламенным воображением, любящею душою, благородным сердцем, даже сильною волею и с умом, но без рассудка и такта действительности”. В знаменитой статье И. С. Тургенева “Гамлет и Дон Кихот”(1860 г.) герой Сервантеса впервые был осмыслен по-новому: не как архаист, не желающий считаться с требованиями времени, а как борец, революционер. И. С. Тургенев считает самопожертвование и деятельность его главными свойствами. Такая публицистичность в толковании образа свойственна русской традиции. Столь же субъективен, но психологически более глубок в подходе к образу Ф. М. Достоевский. Для создателя князя Мышкина в образе Дон Кихота на первый план выходит сомнение, почти поколебавшее его веру: “Самый фантастический из людей, до помешательства уверовавший в самую фантастическую мечту, какую лишь можно вообразить, вдруг впадает в сомнение и недоумение...”
Крупнейший немецкий писатель ХХ века Т. Манн в эссе “Путешествие по морю с Дон Кихотом” (1934 г.) делает ряд тонких наблюдений над образом: “...к смеху, вызываемому его гротесковой фигурой, неизменно примешивается удивление и почтение”.
скупые и неполноценные. “Дон Кихот” был для них вызывающей восхищение диковиной; не был тем, чем он является для нас – проблемой судьбы”. М. Унамуно в эссе “Путь ко гробу Дон Кихота” (1906 г.) воспевает в нем испанского Христа, его трагический энтузиазм одиночки, заранее обреченного на поражение, а “кихотизм” описывает как национальный вариант христианства.
Вскоре после публикации романа Дон Кихот зажил “самостоятельной” от своего создателя жизнью. Дон Кихот — герой комедии Г. Филдинга “Дон Кихот в Англии” (1734 г.); черты донкихотства есть в мистере Пиквике из “Записок Пиквикского клуба” (1836 г.) Ч. Диккенса, в князе Мышкине из “Идиота” Ф. М. Достоевского, в “Тартарене из Тараскона” (1872 г.) А. Доде. “Дон Кихотом в юбке” называют героиню романа Г. Флобера “Госпожа Бовари” (1856 г.). Дон Кихот — первый в галерее образов великих индивидуалистов, созданных в литературе эпохи Возрождения, так же как “Дон Кихот” Сервантеса — первый образец нового жанра романа.
Литература
Аникст А. А. Трагедия Шекспира “Гамлет”. М., 1986.
Багно В. Е. Дорогами “Дон Кихота”: Судьба романа Сервантеса. М., 1988.
Бицилли П. М. Место Ренессанса в истории культуры. СПб, 1996.
Державин К. Н. Сервантес. М.,1958.
Коган-Бернштейн Ф. А. Мишель Монтень и его “Опыты” // Монтень. Опыты. М.; Л., 1954. С. 413–470.
Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978.
Ортега-и-Гассет Х. Размышления о “Дон Кихоте” // Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М., 1961.
Пуришев Б. И. Литература эпохи Возрождения: Курс лекций. М., 1996.
Сервантес и всемирная литература. М., 1969.