Рыцарский роман: “Смерть Артура” Т. Мэлори.
Рыцарский роман. Рыцарство как новый социально-культурный феномен сложилось в XI–XII веках и процветало до середины XVI века. В 1095 году папа Урбан II провозгласил первый крестовый поход для освобождения гроба Господня от неверных. В 1097 году крестоносцы взяли Иерусалим и учредили в Палестине государство крестоносцев. В эту эпоху религиозного воодушевления, в эпоху первых крестовых походов и возникли в Палестине первые духовно-рыцарские ордена: тамплиеров и госпитальеров (1119 г.), в 1198 году — Тевтонский орден в Германии. Одновременно с этими военно-религиозными организациями появляется светское рыцарство. Рыцарственность — это кодекс чести высшего сословия, ориентированного на военную профессию. Рыцарский культ военных добродетелей был необходим в эпоху войн, когда еще не было регулярных армий. Относительная слабость центральной королевской власти в период сложения национальных государств сказалась в рыцарском культе индивидуализма, в опоре только на свои силы. Христианские мотивы рыцарства объясняются тем, что рыцари были элитой общества, где христианство было основой социальной и религиозной жизни.
Так как в средние века понятие “государственная граница” было очень зыбким и несравненно менее важным, чем сейчас, рыцарство быстро распространилось со своей родины, Франции, по всей Европе и превратилось в интернациональную культуру со сложной светской этикой (куртуазный культ Прекрасной Дамы, верность сюзерену), собственной мифологией (легенды о поисках Грааля, о короле Артуре и рыцарях Круглого стола), со своей наукой геральдикой, со своими собственными ритуалами (обряд посвящения в рыцари, обязательное участие в турнирах).
В середине XII века на юге Франции, в Провансе, на родине куртуазной поэзии, была создана эпическая “Песнь о Гирарте”, где дан следующий портрет идеального рыцаря:
Фолькон скакал в боевом строю в роскошной тонкой кольчуге верхом на прекрасно обученном коне, быстром, отважном, надежном. И вооружен он был тоже наилучшим образом… И король, увидев его, остановился, затем приблизился к графу Овернскому и молвил стоявшим с ним рядом французам: “Господа, посмотрите, вот наилучший рыцарь из всех, виденных вами когда-либо… Он храбр, учтив и умел, да к тому же знатен и из хорошего рода; кроме того, он красноречив, прекрасный охотник, в том числе и с ловчими птицами, умеет играть в шахматы и трик-трак, в кости и прочие азартные игры. И кошелек его всегда открыт для любого, и каждый может оттуда взять, сколько захочет… А сколько раз он, ни секунды не медля, совершал благородные подвиги! Он от всей души почитает Господа и Святую Троицу. И с того дня, как появился на свет, он ни разу не участвовал в суде неправедном, творившем беззакония, и ни разу не заявил без печали душевной, что ничего не может с этим поделать… И он, Фолькон, всегда любил добрых рыцарей, с почтением относился к бедным и менее знатным своим сотоварищам и каждого судил по его заслугам.
В XI–XII веках Европа оправлялась от хаоса периода великих завоеваний “темного времени”, и в замках богатой южной французской провинции Лангедок зародилась особая куртуазная (придворная) культура, легшая в основу рыцарского эпоса. Это первое пробуждение личностного начала в средневековом сознании, момент зарождения индивидуальной любви, и провансальские поэты-трубадуры первыми в европейской лирике воспели любовь как величайшую силу человеческой жизни, нашли ее поэтическую формулу.
В XII веке вместе со становлением рыцарства возникает и новый эпический жанр рыцарской литературы — рыцарский роман. Сам термин “роман” появился в XII веке и первоначально обозначал стихотворный текст на живом романском языке, в отличие от текста на латыни. Роман возник на севере и в центральной части Франции, а также на территории Анжуйского герцогства, принадлежавшей английским Плантагенетам. Дворы королевских особ из этой династии были прославленными центрами рыцарской культуры, а сами они — прославленными рыцарями, такими, как Ричард Львиное Сердце.
Первые романы были, как уже сказано, стихотворными, их объем достигал пятидесяти тысяч строк. С середины XIII века стали появляться прозаические переработки основных сюжетов. Рыцарские романы представляют мир, неведомый историкам: в нем победы над злыми волшебниками и великанами одерживаются одной левой рукой; здесь над озерами воздвигаются невидимые мосты, по которым можно пройти к руке, держащей над водой волшебный меч, а реки иногда можно перейти лишь по лезвию меча; здесь в лесных скитах обитают мудрые отшельники; здесь странствующие рыцари галантно помогают прекрасным дамам в беде. То есть очевидно, что по материалу рыцарский роман решительно размежевался с героической эпопеей. Он относится к эпическим жанрам прежде всего потому, что сохраняет объемность повествования о прошлых событиях, но “эпичность” в смысле спокойствия, объективности, общественной значимости описываемых событий он утрачивает. На заре рыцарской эпохи в Западной Европе зарождается личностное самосознание, и в рыцарском романе молодой исключительный герой действует в совершенно исключительных обстоятельствах. Жанровое содержание рыцарского романа отражает и прославляет идеологию рыцарства. Это всегда увлекательное, авантюрное повествование о преданной любви молодых героев, об их испытаниях и приключениях, о воинских поединках и подвигах во славу отечества и церкви. Герой действует ради соответствия высшему идеалу рыцарской чести.
В зависимости от материала, рыцарские романы группируются в три цикла: античный, византийский и бретонский. Самый показательный — бретонский цикл, основанный на кельтских народных сказаниях. Кельтские сказания обладают такой же магической притягательной силой для современного человека, как и античная мифология. Кельты, прирожденные рассказчики, стоят у истоков национальных литератур многих стран Западной Европы.
В центре кельтского эпоса — полулегендарная фигура короля Артура. Скорее всего, реально существовал британский король Арториус, который на рубеже V–VI веков возглавил кельтов в борьбе против захватчиков англосаксов. Память о нем сохранилась в кельтском эпосе “Мабиногион” (Х в.), в свидетельствах средневековых хронистов, самым популярным из которых был валлийский монах Гальфрид Монмаутский, автор “Истории королей Британии” (около 1136 г.). Для бретонского цикла характерен сплав фантастики, эротики и куртуазной атрибутики, который ярко проявился в творчестве французского автора XII века Кретьена де Труа (“Эрек и Энида”, “Ланселот, или Рыцарь телеги”). Кретьен в своих стихотворных романах обрабатывал отдельные эпизоды из артуровских легенд, а наиболее полный их свод и художественную обработку дал английский рыцарь сэр Томас Мэлори.
О нем известно немногое. Он родился, скорее всего, в начале XV века, был воином и искателем приключений, вступил в конфликт со своим королем и последние двадцать лет жизни провел в тюрьме. В заточении он перевел с французского на английский и при этом значительно переработал находившиеся в его распоряжении многочисленные французские книги о рыцарях Круглого Стола. Первоисточники, которыми пользовался Мэлори, сохранились, но сегодня они представляют интерес только для специалистов и вообще на традицию французской литературы повлияли незначительно, тогда как Мэлори удалось создать книгу, живую до сих пор и очень важную для традиции английской литературы. Труд Мэлори был завершен в 1469 или в 1470 году, а пятнадцать лет спустя, в июле 1485 года, английский первопечатник Уильям Кэкстон опубликовал его одной книгой — “Смерть Артура”. Она и лежит в основе всей последующей артуровской традиции.
Мэлори объединил разрозненные предания в целостную историю, перенеся действие из “темного времени” в высокое средневековье. В отличие от петляющих, полных композиционных повторов французских источников, Мэлори создает сюжет последовательный и стройный, изложение ведется сжато и сочно, читатель переносится в волшебный мир, не имеющий ничего общего с миром реально-историческим.
Артур — сын короля Британии Утера Пендрагона, который влюбляется в жену герцога Корнуэльского — прекрасную Игрену — и проникает к ней в замок Тинтагель в ночь убийства герцога, с помощью волшебника Мерлина приняв обличье ее мужа. За эту услугу Мерлин выговаривает себе право воспитывать их будущего сына, и тайно передает младенца одному из баронов, в чьем доме вырастает Артур.
После смерти короля Утера Артур положил конец междоусобицам, сумев извлечь из камня меч, чем подтвердил пророчества и свои права на престол. Начинаются долгие славные годы его правления: женитьба на прекрасной Гвиневре, за которой он берет в приданое Круглый Стол и устанавливает его в своем замке Камелот. Камелот — центр и образец идеала рыцарства, Круглый Стол наглядно воплощает идею равенства, братского духа рыцарства. Вокруг Артура собираются благородные рыцари Круглого Стола. Самые славные из них — сэр Ланселот Озерный, племянники Артура сэр Гэвейн и сэр Гэрет, его названный брат сэр Кей, сэр Бедивер. Позже к ним примыкает сын и одновременно племянник Артура (поскольку он сын короля и его сестры) Мордред, — и в этом грехе славного правителя заложено зерно его гибели.
на сторону Артура, часть защищает Ланселота. Во время осады замка Ланселота во Франции Артур узнает, что Мордред, оставленный управлять Британией, поднял против него мятеж и собирается жениться на королеве. Артур возвращается и вступает в поединок с Мордредом, в котором гибнут оба, отец и сын. Корабль с тремя скорбящими королевами увозит умирающего Артура на остров мертвых Авалон.
Артуровский цикл утверждает идеальный мир с идеальным правителем во главе, воспевает доблестных героев, которые наперекор судьбе защищают добро и справедливость. Артур-правитель устанавливает порядок в Британии и неустанно воюет, поддерживая его. Он сам воплощение духа рыцарства и окружает себя цветом рыцарства. Характерно, что, узнав об измене Гвиневры, он говорит: “ Я больше горюю о моих добрых рыцарях, чем о моей доброй королеве, потому что у меня может быть новая королева, а такого содружества доблестных рыцарей не будет уже никогда”.
Король Артур узнает, что власть приносит не только свободу, но и ответственность, не только привилегии, но и необходимость жертвовать собой.
В образе Артура у Мэлори критика находит слияние трех типов источников: Кельтская мифология и народные предания Уэльса. Выдвигались предположения о происхождении образа Артура от общекельтского божества плодородия по имени Artor. Волшебные элементы его истории — самый древний пласт образа.
Первые письменные упоминания об Артуре содержатся в латинских хрониках средневековых британских историков, из прочих персонажей они упоминают только Мордреда. Здесь Артур – военный вождь одного из британских племен, возглавивший сопротивление захватчикам англосаксам. К этому кругу источников восходит представление об Артуре как о великом воине и государе.
начинают играть Гвиневра и Ланселот, определенней вырисовываются характеры остальных рыцарей Круглого Стола.
Король Артур у Мэлори поставлен в один ряд с такими идеальными в представлениях средневековья правителями, как Карл Великий и Александр Македонский. Изображение Камелота отвечает извечной человеческой потребности идеализировать прошлое, создавать утопию золотого века, и в конце ХV столетия, на закате рыцарской эпохи, Мэлори создал братство Круглого Стола как воплощение золотого века рыцарства.
Крупнейший исследователь артурианы, английский ученый Ю. Винавер писал: “Мэлори изобразил в Артуре самый совершенный и достойный образец рыцарства, основоположника его славных традиций. Под водительством Артура рыцарство превратилось в практику, следование которой делает ее приверженцев неуязвимыми для врагов. Помимо техники боя, понятие “рыцарство” включало в себя хорошее воспитание, доброту, верность и честь — эти качества создают, как показывает пример Артура, совершенного рыцаря, который готов к любым жертвам и осознает важность своей миссии”.
рыцарей, обрисовка женских образов в романе не дает оснований усмотреть в Гвиневре, Моргане, Даме Озера черт, восходящих к средневековому культу Девы Марии, а именно в культе Богородицы лежит начало культа Прекрасной Дамы. У Мэлори ярче выражен другой, значительно более старый литератур-ный мотив (вспомним Одиссея в плену у Цирцеи и Калипсо) — мотив разрушительной силы женских чар. Ведь в конечном счете именно неверность Гвиневры становится причиной гибели могущественной державы Артура, и с ней связан трагический конфликт романа, обеспечивающий современность его звучания, — конфликт между идеалом рыцарской мужской дружбы Артура и Ланселота и идеалом куртуазной любви Ланселота и Гвиневры.
Роман Мэлори обладает настолько яркими характерами, увлекательным сюжетом, обаянием рассказа, что как бы на второй план отходит его жанровая принадлежность. Из всех рыцарских романов это единственный, не утративший популярности и по сей день, тогда как большинство из них уже в средневековье воспринимались как пустые сказки, а к исходу XVI века мода на рыцарские романы стала общественно опасной, как показывает великая пародия на рыцарский роман — “Дон Кихот” М. Сервантеса.
но рыцарский кодекс чести наложил сильнейший отпечаток на этику позднейшей аристократии. Артуровская тема не исчезала ни в один из периодов развития английской литературы, и подлинный взрыв интереса к сюжетам и образам артуровского цикла произошел в ХХ веке. Из более чем двухсот романов об Артуре самые известные — роман американца Т. Х. Уайта “Король былого и грядущего” и трилогия об Артуре и Мерлине англичанки М. Стюарт. Кроме того, существует около сорока экранизаций артуровского цикла, лучшая из которых пока — “Экскалибур” (1981 г.) американского режиссера Дж. Бурмана. Даже в “Звездных войнах” Люк Скайуокер и Оби Ван Кеноби восходят к Ланселоту и Мерлину, этим архетипам странствующего рыцаря и могучего волшебника. По количеству вдохновленных ею произведений искусства артуровская традиция уступает разве что библейской.
Рыцарский роман создавал мифологию рыцарства, прославлял его ценности и образ жизни, то есть наследовал функции героического эпоса при всех очевидных отличиях в материале. На переходе от феодализма к Возрождению возникает следующий, менее монументальный эпический жанр — новелла. й'