Глава вторая. СТРАНСТВИЯ СЛОВА «РОМАН»
1. О теории «античного романа».
Итак, сходство так называемых «античных романов» и новой повествовательной литературы, возникающей в эпоху Возрождения, есть только внешняя, формальная аналогия (подобная, например, аналогии римского «пролетариата» и рабочего класса эпохи капитализма). Эти литературные явления, отделенные друг от друга более чем тысячелетием, принципиально различны по своей художественной природе. Кроме того, здесь даже нельзя ставить вопрос о какой-либо преемственности, поскольку античная проза становится известной, входит в оборот новоевропейской культуры уже после того, как складывается мощная традиция ренессансного повествования. Это доказано, например, в работе известного русского филолога И. А. Кирпичникова «Греческие романы в новой литературе» (Харьков, 1876).
Античная проза только сравнительно поздно, в XVII — XVIII веках, начинает рассматриваться теоретиками как некое предвестие современного романа, причем это происходит в силу характернейшей иллюзии — всегда понимать предшествующее как ступень к последующему, — иллюзии, о которой неоднократно иронически писал Маркс. Именно с этой точки зрения ищут в древней литературе «зачатки» реализма в современном смысле, элементы психологического анализа и т. д., часто забывая к тому же, что ценность прошедших стадий искусства заключена как раз в их художественной неповторимости.
Но идея «античного романа», важнейшим стимулом которой явился трактат Эрвина Роде[1], опиравшегося, как и его влиятельный современник Фридрих Ницше, на концепцию «вечного возвращения всех вещей», постоянного повторения исторических и эстетических ситуаций, — это, так сказать, локальная идея, разделяемая только определенной группой теоретиков романа. Так, современный исследователь античной прозы, И. И. Толстой, несмотря на высокую оценку научных заслуг Роде, все же определяет античные прозаические повествования как «особый литературный жанр поздней античности»[2]. И это совершенно верно: античная проза являет собой именно особый, неповторимый жанр, складывающийся в период распада Римской империи и продолжающий свое существование в литературе Византии. Черты этого жанра с достаточной выпуклостью очерчены в многочисленных исследованиях. Он имеет и свою особую теорию, зафиксированную в филологических трактатах ряда византийских писателей. Так, например, известный византийский автор X века, Свида, определяет этот тип произведений термином «drama historikon» (то есть «рассказанная драма») [3]. Новейшие исследователи постоянно подчеркивали, что форма античной повести неразрывно связана с позднегреческой драмой. «Гелиодор сам указывает на генетическую связь новой комедии и романа» [4], — пишет А. И. Кирпичников. В греческих повестях «широко применялись некоторые наиболее действенные приемы сценического действия» [5]. В «Эфиопике» Гелиодора повсеместно встречается «произносимый монолог, понятный при театральной технике, но плохо обоснованный в романе»[6]. Характерна в этом отношении и специальная работа И. И. Толстого «Трагедия Еврипида «Елена» и начала греческого романа»[7].
Все это раскрывает своеобразие самого генезиса античной прозы, которая возникает на базе драмы, неизбежно отмирающей в период распада античного мира, когда театр перестает быть общенародным делом. Эта прозаическая трансформация трагедии (или комедии) свидетельствует об упадке, ибо пространные прозаические повествования в условиях отсутствия книгопечатания неизбежно обращены к крайне узкому кружку привилегированных ценителей. Мы как бы присутствуем при умирании литературы — ее жизненная почва сокращается до мельчайшего клочка. Разительный контраст в этом отношении представляет проза эпохи Возрождения, обращенная к самому широкому читателю.
Все это вовсе не означает, что античная проза не имеет никакого отношения к позднейшему развитию романа. Напротив, определенные тенденции в литературе поздней античности (в особенности жанр так называемой менипповой сатиры) в свое время сыграют громадную роль в становлении европейского романа. И об этом мы еще будем подробно говорить в дальнейшем. Однако необходимо строго и последовательно различать две вещи: вопрос о возникновении жанра романа и вопрос о воздействии предшествующих литературных форм на позднейшие.
Античная проза, без сомнения, оказала влияние на творчество многих романистов (особенно в XVII — XVIII веках). Но из этого еще не следует, что повествования поздней античности представляют собою романы в современном значении этого слова. У них принципиально иная художественная природа. Роман — этот развивающийся и теперь жанр — рождается самостоятельно лишь в конце эпохи Возрождения. И, как я попытаюсь показать ниже, роман возникает вначале в устном творчестве народа как непосредственное освоение новых человеческих отношений, нового, небывалого взаимодействия человека и общества — взаимодействия, сложившегося лишь в преддверии буржуазной эпохи.
Поэтому первоначально роман формируется, по сути дела, вне воздействия каких-либо устойчивых литературных традиций — в известном смысле «на пустом месте». Новая форма словесного искусства вырастает непосредственно на почве самой жизни — на почве ее новых, ранее небывалых отношений и форм. И лишь потом уже зародившийся жанр подключается к многовековой традиции словесного искусства, отбирая в ней то, что ему так или иначе близко и родственно.
Но к этому мы еще вернемся. Сейчас важно лишь защитить «тылы» нашего теоретического наступления и показать шаткость весьма распространенного воззрения, которое относит возникновение романа к античности, игнорируя глубокое историческое своеобразие двух столь отдаленных эпох развития культуры.
Впрочем, проблема соотношения романа и античной прозы не так уж остра, ибо между этими явлениями лежит тысячелетний исторический водораздел и само название «роман» фактически присваивается античной прозе лишь исследователями XIX века[8]. Мы имеем право даже чисто декларативно обвинить подобное словоупотребление в недопустимой модернизации, в субъективной проекции современных понятий в отделенную от нас двумя тысячелетиями литературную реальность.
Однако имеется другой ряд литературных явлений, которые гораздо естественнее и прямее связаны с современным романом, — это «рыцарские», или «средневековые», романы XII — XV веков, от которых, собственно, и идет сам термин «роман» и которые непосредственно сменяются в истории крупной эпической формы современным типом романа. Поэтому и теоретики, которые в античной прозе находят лишь предвестие романа, его вскоре обрывающееся ростки, рассматривают рыцарские повествования уже как подлинное начало истории жанра, продолжающейся далее непрерывно.
Конечно, были и есть теоретики, которые вовсе не склонны выводить роман из рыцарского эпоса или, во всяком случае, принципиально разделяют эти явления. Мы найдем такое решение вопроса и в «Лекциях по эстетике» Гегеля, и в работе «Происхождение современного романа» русского философа и литературоведа конца прошлого века В. В. Лесевича[9], и в знаменитой книге Ралфа Фокса «Роман и народ», и в труде современного английского литературоведа Арнольда Кеттла «Введение в английский роман»[10].
Последовательно отстаивает идею самостоятельности романа Г. Н. Поспелов. В одной из работ он справедливо заметил: «Многие из рыцарских эпопей бытовали, а потом записывались на романских языках и получали в свое время название роман. Под этикеткой «средневековые романы» они нередко трактуются и до сих пор в истории литературы. Но такое их обозначение совершенно неправомерно. Исторически сложившееся и принятое по традиции название в данном случае затемняет перспективу»[11].
самого слова, самого термина «роман». Такой подход к делу может показаться странным и несерьезным: как можно подменять историю вещи историей ее названия? Однако при ближайшем рассмотрении обнаруживается глубокая содержательность истории слова «роман». Слово — не пустой звук. На каждом этапе развития оно вбирает в себя богатый и определенный смысл. Путь слова — это, в сущности, путь теории явления, история целостного отражения вещи в сознании людей. Прослеживая сложную и даже подчас увлекательную историю слова «роман», можно разрешить целый ряд загадок и неясностей. Итак, мы попытаемся проследить историю европейского эпоса в XII — XVIII веках через призму истории слова «роман».
Комментарии
1 Erwin Rohde. Der griechische Roman und seine Vorlдufer. Leipzig, 1876.
2 И. И. Толстой. Повесть Харитона как особый литературный жанр поздней античности. В кн.: Харитон. Херей и Каллироя. Изд-во АН СССР, 1954.
3 См. об этом указ, книгу Rohde, S. 350.
5 А. В. Болдырев. Ахилл Татий и его роман. В кн.: «Ахилл Татий. Левкиппа и Клитофонт». Л., 1925, стр. 13.
6 А. Егунов. Греческий роман и Гелиодор. В кн.: «Гелиодор. Эфиопика». М. — Л., 1932, стр. 54.
7 См. «Ученые записки Ленингр. ун-та». Серия филол. наук, 1938, № 20.
10 Arnold Kettle. An introduction to the English Novel. London, 1951, v. 1.
11 Г. Поспелов. Роман. «Литературная энциклопедия», т. 9, 1935, стлб. 776.