НЕСКОЛЬКО НЕОБХОДИМЫХ ДОПОЛНЕНИЙ И ПОЯСНЕНИЙ
Как создавалась биография Мигеля де Сервантеса
Жизнеописание Сервантеса не похоже на биографии таких великих писателей, как Пушкин, Достоевский, Гёте или Гюго, — словом, тех авторов Нового времени, чей жизненный путь известен очень подробно. Если мы сейчас имеем представление о биографии и трудах дона Мигеля, то обязаны этим многим поколениям ученых, долго и старательно собиравших самые мельчайшие сведения о жизни и творчестве великого испанца.
При жизни писателя из его литературных произведений известность приобрел только «Дон Кихот». Социальный статус литератора в эпоху Сервантеса был невысоким. Писателям еще предстояла сложная борьба за достойное и уважаемое положение в обществе.
В середине XVIII века автора «Дон Кихота» признали классиком. Возник и начал развиваться подлинный культ Сервантеса. Ничего подобного даже отдаленно при его жизни не было, да и не могло быть. И нет ничего удивительного, что никому из современников не пришло в голову собрать о нем сведения и написать его жизнеописание.
Написания биографий на протяжении многих веков удостаивались царственные особы, родовая знать и высшие духовные лица либо святые и мученики. Разрушение этой традиции было положено гуманистами Возрождения. Так, например, о Томасе Море написал его зять Ропер.
Кончина автора «Дон Кихота» прошла почти незамеченной. На смерть Сервантеса появились всего две эпитафии, написанные доном Франсиско де Урбиной и доном Луисом Франсиско Кальдероном, молодыми и малоизвестными поэтами. Франсиско де Урбина был еще и родственником автора «Дон Кихота». Посмертно Сервантес удостоился также нескольких пышных фраз от Хосе де Вальдивьесо, цензора «Странствий Персилеса и Сихизмунды», последнего романа писателя.
Да, это умер не Лопе де Вега, о кончине которого скорбела буквально вся Испания.
Но год от года известность писателя росла, поднимая в свою очередь тиражи его произведений.
В течение XVII — первой трети XVIII века вышло около 200 изданий разных произведений Сервантеса. Только в 1736 году — 193 издания, из них 91 — на испанском языке, 56 — на французском, 23 — на английском, 9 — на итальянском, столько же на голландском и на немецком языке — 5 изданий. Рейтинг же самих произведений выстроился следующим образом: на первом месте по количеству переизданий стоит «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (109 изданий), затем «Назидательные новеллы» (51), «Странствия Персилеса и Сихизмунды» (22), буколический роман «Галатея» (7), поэма «Путешествие на Парнас» (3) и одно переиздание сборника «Восемь комедий и восемь интермедий».
Любопытно, что при таком обилии переизданий и переводов произведений испанца биофафия его так и оставалась не написанной, да и о самой жизни (кстати, полной приключений) было известно совсем немного. Не знали даже, где родился писатель. Кто-то верно заметил, что его великое творчество «стерло» его великую жизнь, но, несмотря на это, жизнь Сервантеса по величию может сравниться с его трудами.
* * *
Первая биография Сервантеса и первое фундаментальное издание «Дон Кихота» появились на свет благодаря энтузиазму знаменитого англичанина — барона, лорда Картерета (1690–1765).
Лорд — известный политик и один из образованнейших людей Англии первой половины XVIII века. Прекрасный оратор, искусный дипломат и убежденный гуманист, он, в частности, находился в дружеских отношениях с Джонатаном Свифтом, автором знаменитого «Путешествия Гулливера».
Картерет слыл человеком либеральным. Известна история, когда на предложение премьер-министра Уолпола арестовать Свифта барон, бывший в то время ирландским наместником, отписал в Англию: «Я правлю Ирландией с разрешения доктора Свифта».
В 21 год Картерет уже заседал в палате лордов, а в 1744 году после смерти своей матери унаследовал титул графа Гранвиле. Зная греческий и латынь, он хорошо владел и современными европейскими языками (в том числе испанским). Но главное — был большим поклонником творчества Сервантеса.
В 1728 году в Бристоле его стараниями были изданы «Назидательные новеллы». Вскоре он обнаружил, что до сих пор не существует биографии Сервантеса, так же, впрочем, как и полноценного издания «Дон Кихота». В это время в Лондоне находился посол Испании дон Кристобаль Грегорио Портокарреро-и-Гусман, чья супруга Доминго Фернандеса де Кордова-и-Гусман занимала благодаря своим многочисленным достоинствам и блестящему образованию заметное место при дворе Георга II в Англии.
В салоне супруги испанского посла лорд Картерет, очевидно, много и интересно рассказывал о Сервантесе, ведь это, с одной стороны, было приятно и интересно ему, а с другой — служило тонким дипломатическим ходом для укрепления отношений Англии и Испании. Все присутствовавшие были очень огорчены, узнав, что о таком выдающемся человеке известно совсем немного и что до сих пор не существует должным образом изданного его знаменитого «Дон Кихота».
Картерет решил напечатать первое фундаментальное издание «Дон Кихота» с посвящением графине Доминго Фернандес. В качестве дополнительного тома в эту работу предполагалось включить биографию Сервантеса.
Эту версию появления на свет первого полного и выверенного издания «Дон Кихота», а вместе с ним и жизнеописания его автора предлагает известный сервантист Луис Астрана Марин.
«Дон Кихота» вышло с посвящением королеве Англии Каролине — супруге Георга II.
А было это так. Королева Англии для своего развлечения собирала выходившие в то время романы. Свою коллекцию она именовала «Библиотекой мудрого Мерлина» и очень ею гордилась. Однажды она показала ее лорду Картерету. Последний деликатно заметил королеве, что в ее библиотеке не хватает «самой приятной и остроумной книги из до сих пор написанных», а именно «Хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского» Мигеля де Сервантеса, и что он хотел бы иметь честь напечатать оный роман с посвящением Ее величеству.
История, бесспорно, красивая и, возможно, имевшая место. Но все-таки издание появилось с посвящением супруге посла. Доказательством тому служит сохранившееся издание «Дон Кихота».
Неутомимый лорд Картерет начал поиски авторитетного автора, который смог бы написать биографию Сервантеса, достойную ее героя. Кто-то ему посоветовал обратиться к Грегорио Майансу-и-Сискару (1699–1781), писателю и исследователю, жившему в Валенсии. В свое время известный испанский ученый Менендес-и-Пелайо назвал Майанса «Нестором испанских наук XVIII века».
Майанс дал согласие и взялся за подготовку полного издания «Дон Кихота». Ученый начал трудиться над ним с 1722 года. Через шестнадцать лет, в 1738 году, работа была завершена. Труд состоял из четырех объемных томов, 68 иллюстраций и портрета Сервантеса. Книгу напечатали в Лондоне X. и Р. Тонсоны.
Биография Сервантеса Майанса-и-Сискара занимала шесть страниц введения и более ста страниц текста. В фактографическом плане работа не несла ничего нового. Майанс был далек от кропотливой архивной и текстологической работы и чаще апеллировал к собственной фантазии, чем к документальным источникам. Во многих случаях он был просто невнимателен и неаккуратен. Так, например, он датировал рождение Сервантеса на свет 1549 годом вместо 1547-го.
Майанс дал согласие и взялся за подготовку полного издания «Дон Кихота». Ученый начал трудиться над ним с 1722 года. Через шестнадцать лет, в 1738 году, работа была завершена. Труд состоял из четырех объемных томов, 68 иллюстраций и портрета Сервантеса. Книгу напечатали в Лондоне X. и Р. Тонсоны.
Биография Сервантеса Майанса-и-Сискара занимала шесть страниц введения и более ста страниц текста. В фактографическом плане работа не несла ничего нового. Майанс был далек от кропотливой архивной и текстологической работы и чаще апеллировал к собственной фантазии, чем к документальным источникам. Во многих случаях он был просто невнимателен и неаккуратен. Так, например, он датировал рождение Сервантеса на свет 1549 годом вместо 1547-го.
В 1738 году появился и непосредственно текст «Дон Кихота», изданный также за счет средств лорда Картерета теми же лондонскими печатниками. На фронтисписе издания значилось: «„Жизнь и Приключения Хитроумного Идальго Дон Кихота Ламанчского“, написана Мигелем де Сервантесом Сааведрой, напечатана в Лондоне X. и Р. Тонсонами». Издание вышло с посвящением графине де Монтихо — супруге испанского посла. На посвящении стояла дата — 25 марта 1738 года.
Посольская чета покинула Англию 10 октября 1737 года, пробыв в испанском посольстве два года.
Биография Сервантеса, составленная Майансом, имела успех. В 1742 году появился английский перевод, сделанный Чарли Харвисом и отпечатанный все теми же Тонсонами. В 1755 году был издан перевод Тобиаса Джорджа Смоллета (1721–1771), известного английского писателя.
Герб и портрет Сервантеса выполнил Гильермо Кент, в то время известный художник. Гравером был Хорхе Вертуэ. Автор «Дон Кихота» изображен сидящим. Это изображение Сервантеса весьма примечательно: то был первый не подлинный портрет писателя.
В «Прологе» к своим популярным «Назидательным новеллам» Сервантес дал свой детальный словесный портрет.{235} И именно на этом описании основываются все до сих пор известные его портреты. Очевидно, если бы не существовало этого письменного самоописания внешности, мы так никогда и не смогли бы представить себе внешний облик выдающегося испанца.
Вероятно, именно этот словесный автопортрет Сервантеса и вдохновил Кента как художника. Во всяком случае, на такой вывод наталкивает надпись, сделанная им внизу картины: «Портрет Мигеля де Сервантеса Сааведры, сделанный им самим». А так как не известны никакие другие автопортреты автора «Дон Кихота», кроме упомянутого вербального, то, надо полагать, именно о нем и идет речь.
В письме Хуана Антонио Майанса, адресованном Хуану Антонио Пельисеру от 28 апреля 1798 года, говорится: «Портрет в издании 1738 года — не что иное, как плод фантазии, созревший благодаря описанию самого себя, сделанному Сервантесом в „Назидательных новеллах“. Я сам свидетель тому, сколько усилий положил мой брат, чтобы добиться необходимого сходства и угодить милорду Картерету…»
Между тем очевидно, что общего словесного описания Кенту было недостаточно, и он, по всей вероятности, имел перед глазами «первый» портрет Сервантеса кисти неизвестного автора, впервые появившийся во французском переводе «Назидательных новелл», вышедшем в 1705 году в Амстердаме
Кент усовершенствовал этот анонимный портрет, который, кстати, в последующих изданиях будет значительно изменен. Исследователи полагают, что наиболее удачно «исходный» портрет Сервантеса обработан Якобом Фолкемой в издании «Назидательных новелл» в Ла Айа в 1739 году.
Именно эти два портрета Кента и Фолкемы послужили основой для создания предположительно истинного изображения автора «Дон Кихота» в Испанской королевской академии. Мы говорим «предположительно истинного», так как неясно, имел ли анонимный автор перед собой оригинал, то есть живого Мигеля де Сервантеса.
Лорд Картерет, таким образом, вошел в историю сервантистики тремя поступками. Именно он организовал и финансировал первое полноценное издание «Дон Кихота», под его «общим» руководством появилась первая биография Сервантеса и, наконец, благодаря его стараниям и средствам был создан один из наиболее удачных портретов великого испанца.
Жизнеописание Сервантеса пера Майанса имело счастливую судьбу. Оно пришлось по вкусу основной читательской массе и неоднократно переиздавалось и переводилось. Кроме того, именно его работа послужила основой для создания биографии писателя последующими исследователями.
в новой биографии писателя. И почти через сорок лет после выхода книги Майанса его труд по воссозданию биографии писателя продолжил Висенте де лос Риос.
Родившийся в 1732 году биограф Сервантеса происходил из богатой и знатной семьи маркиза де лос Эсколинаса. Риос служил в артиллерии и делал военную карьеру.
Как исследователь литературы, кроме работы «Жизнь Сервантеса и анализ „Дон Кихота“», начатой в 1773-м и завершенной в 1776 году, Риос написал интересные «Записки о жизни и писаниях дона Эстебана Мануэля де Вильегаса» (Мадрид, 1774). Висенте де лос Риос умер в 1779 году еще не старым подполковником и членом двух испанских академий.
Написанную Риосом биографию Сервантеса посмертно опубликовала Испанская королевская академия в богато иллюстрированном издании «Дон Кихота» в 1780 году. Книга явилась своего рода демаршем испанцев против четырехтомного издания Картерета 1738 года.
В оформлении книги Риоса участвовало много художников и граверов. Пожалуй, даже слишком много, учитывая, что иллюстраций было всего тридцать шесть. Иллюстраторы, однако, сумели «отличиться» и показать полное незнание романа, что выразилось в зрительном ряде, изображавшем ситуации, которых на самом деле в «Дон Кихоте» не было.
Типографская часть была безупречна. Однако Испанская академия допустила ошибку, взяв за оригинал произведения второе издание Куэсты 1605 года, перепутав его с первым.{236} Издание сопровождалось портретом Сервантеса, сделанным X. де Кастильо и гравером М. Сальвадором-и-Кармоной. За основу был взят портрет, подаренный Испанской академии в 1773 году графом Агила, который в свою очередь приобрел его у одного торговца живописью как полотно кисти Алонсо дель Арко (1625–1700).
Когда Кастильо делал копию, необходимую для академического издания, он обнаружил, что картина имеет поразительное сходство с портретом Сервантеса работы Кента для издания 1738 года. При более детальном изучении стало понятно, что скорее всего портрет дель Арко был выполнен с гравюры Фолкемы для издания «Дон Кихота» 1739 года.
Чтобы окончательно определить, действительно ли картина представляет собой малоценную копию с работы Фолкемы или же это неизвестный шедевр, были призваны эксперты по старинной живописи — мэтры из Королевской академии Святого Фернандо: дон Антонио Гонсалес и дон Андрес де ла Кальеха. Академики были знакомы с работой Кента, но, к несчастью, вероятно, не встречались с портретом работы Фолкемы. Поэтому они заключили, что полотно дель Арко не является копией с картины Кента (так оно и было на самом деле, ведь это была копия с гравюры Фолкемы). По мнению экспертов, судя по стилю и сочетанию цветов, холст скорее всего принадлежал автору школы Висенсио Кардучо и Эухенио Кахесу, которые творили во времена Филиппа IV; картина является «копией с хорошего оригинала, сделанного при жизни Сервантеса, возможно, кисти Хауреги{237} или Пачеко».{238}
Последствия такой атрибуции оказались весьма негативными. Академия поместила этот портрет в издании «Дон Кихота» с биографией Сервантеса, написанной Риосом, с оговоркой, что эта работа является копией с утраченного оригинала, хотя таковой она не являлась. Еще хуже было то, что Испанская академия удостоверила подлинность портрета и закрепила это своим авторитетом.
Портрет воспроизводился и в последующих академических изданиях 1782 и 1787 годов, его репродуцировали и в неакадемических перепечатках, вплоть до конца XIX века.
ряд недостатков. Риос укоренял некоторые легенды, сопровождающие биографию Сервантеса, безосновательно подавая их как документально достоверные. Он, например, утверждал, что «Эль Бускапье»{239} действительно было написано Сервантесом для привлечения внимания публики к «Дон Кихоту».
Биография, однако, имела успех. В 1807 году она была переведена на французский язык X. Бойчон Дюбурнилом, с добавлением размышлений переводчика, и издана в Париже.
Анализ «Дон Кихота», сделанный Риосом, оказался лучше биографии, хотя тоже не лишен оснований для критики. Риос приводит в исследовании хронологический план и карту той части Испании, где, согласно тексту, происходили события, описанные в романе, то есть маршрут Хитроумного Идальго, но он здесь немало присочинил, выполнив за автора ту «работу», которой он не собирался заниматься. Недаром Флобер говорил: «Как зримы эти дороги Испании, нигде не описанные Сервантесом».
Все попытки нарисовать маршрут Дон Кихота в его путешествиях по Испании были заранее обречены на неудачу. Исключение составляет блестящая работа Асорина (Мартинеса Руиса) «Маршрут Дон Кихота», представляющая собой незримое, «интеллектуальное» путешествие по следам Рыцаря Печального Образа.{240}
В 1778 году вышли интересные «Литературные заметки о Сервантесе», написанные Хуаном Антонио Пельисером и опубликованные в составе «Текстов из библиотеки испанских переводчиков» («Ensayos de una biblioteca de traductores españoles]». В этом же издании было помещено и около десяти новых документов, касающихся жизни Сервантеса. В частности, свидетельство о крещении его сестры Луизы, кредитное письмо о вручении денег духовным особам, занимавшимся выкупом Сервантеса из алжирского плена, и некоторые другие.
«Эль Бускапье».
Еще одним биографом Сервантеса стал Мануэль Жозеф Кинтана (1772–1857), который написал «Заметки о жизни и трудах Сервантеса» — в качестве введения в иллюстрированное издание «Дон Кихота» 1797 года.
Работа молодого Кинтаны не отличалась глубиной. Он повторил ошибки предыдущих исследователей. Позднее Кинтана замечательно разовьет свое исследовательское мастерство и внесет свой вклад в развитие сервантистики. Он практически заново напишет свои «Заметки…» и включит их в известное издание «Жизни выдающихся испанцев».
С наступлением XIX века в Испании наблюдается спад в изучении как жизни, так и творчества Сервантеса. Отчасти это можно объяснить общими стагнационными процессами в социально-экономической и культурной жизни Испании. Сказалось также сильное влияние французской литературы и искусства. Свою негативную роль сыграла война с Наполеоном, поглотившая не только физические, но и интеллектуальные силы, закрылись или были разрушены многие библиотеки и архивы.
Но уже в 1804 году Мартин Фернандес де Наваррете начал собирать материал для своей, ставшей впоследствии выдающейся, биографии Сервантеса. Опираясь на архивные, фактологические и теоретические материалы, разработки, осуществленные в прошлом Висенте де лос Риосом и Хуаном Антонио Пельисером, Наваррете собрал огромное количество документов и свидетельств, касающихся жизни и творчества автора «Дон Кихота». Он рассылал письма с запросами, рылся в архивах, общался со специалистами, используя весь накопленный опыт, знания интеллектуального сообщества Испании.
жизнеописание.
В 1819 году это монументальное издание увидело свет в качестве заключительного тома пятитомного издания Сервантеса. Предыдущие четыре, по традиции, были отведены под текст «Дон Кихота». Это было уже четвертое издание романа, выпущенное Испанской королевской академией.
О фундаментальности труда Наваррете свидетельствует то, что в нем можно отыскать огромное количество документов, фактов, сведений, касающихся не только Сервантеса и его семьи, но и людей, с которыми самому писателю или же его родным приходилось встречаться в своей жизни. По своей документальности биография Наваррете до сих пор остается непревзойденной и не имеющей аналогов.
Эта работа как бы «аннулировала» все предыдущие жизнеописания Сервантеса. С биографией Наваррете сервантесоведение получило прочную точку опоры для дальнейших изысканий. Именно с момента публикации этой работы начинается сервантесовский «бум», особенно заметный со второй половины и до конца XIX века.
Появляется множество биографий Сервантеса.{241} Среди них можно отметить работы Вильяма Прескота, Симона Аугера и Томаса Раско за их в высшей степени скрупулезный обзор биографической литературы о Сервантесе.
«Жизнь Мигеля де Сервантеса Сааведры» (Мадрид, 1846). Автор, очевидно, хорошо знал все предыдущие биографии Великого Однорукого, так как сумел все их резюмировать и изложить в реферативной форме.
В России в 1848 году появляется биография автора «Дон Кихота», составленная Константином Масальским. Это было первое жизнеописание Сервантеса, вышедшее на русском языке. Публикация издана в качестве предисловия к неполному переводу «Дон Кихота».
Первый перевод романа на русский язык под названием «История о славном Ла-Манхском рыцаре Дон-Кишоте» относится к 1769 году. Его автор — Игнатий Антонович Тейльс, преподаватель немецкого языка, переводчик и литератор из окружения Н. И. Новикова.{242}
Сервантистика обогатилась новыми открытиями.
В середине XIX века была разрушена одна из легенд биографии Сервантеса. В 1853 году некий чиновник, сеньор Травадильо, обнаружил любопытный документ о бракосочетании доньи Исабель де Сервантес, вдовы дона Диего Санса, с доном Луисом де Молиной, жителем Куэнки. Эта была чрезвычайно важная находка, ведь до тех пор биографы полагали, что родная дочь Мигеля де Сервантеса приняла постриг и стала монахиней. Найденный документ опровергал это расхожее заблуждение.
«Послание к Матео Васкесу», стихотворное произведение Сервантеса,{243} написанное им в алжирском плену и отправленное с братом Родриго (к тому моменту выкупленным из неволи) для вручения Матео Васкесу — королевскому секретарю.
На биографическом «фронте» после исследований Пельисера и Наваррете новым рубежом стала работа дона Херонимо Моргана. Его «Жизнь Сервантеса» вошла в третий том замечательно изданного в Мадриде «Дон Кихота», выпущенного в 1862–1863 годах. Морган опубликовал целых семнадцать до тех пор неизвестных документов, касающихся жизни Сервантеса. Наиболее ценный из них — судебное решение об аресте писателя, подписанное Филиппом II.
В 1864 году в Париже вышел первый французский перевод поэмы «Путешествие на Парнас», выполненный французским испанцем, известным философом, медиком и писателем X. М. Гуардией (1830–1897). Издание в качестве предисловия содержало жизнеописание дона Мигеля.
Как и предыдущим биографам Сервантеса, Гуардии не удалось избежать общих ошибок. Он, в частности, утверждал, что Сервантес обучался как в университете Алькалы-де-Энарес, так и Саламанки, преподносил как правдоподобный роман с некой португалкой, говорил о тюремном заключении в Аргамасилье-де-Альбе и т. д.
Гораздо важнее, однако, было то, что Гуардия опубликовал целый ряд неизвестных документов, а те, что не смог издать, привел в пересказе.
«Новые документы о Сервантесе», подготовленные Хосе Мария Асенсьо-и-Толедо. Появилось одиннадцать новых документов и еще пять были описаны. Эта публикация явилась существенным вкладом в сервантистику.
В 1866 году Томас Майно в Главном архиве Симанкаса обнаружил еще три новых документа.
В этом же году в Париже была опубликована работа профессора Эмиля Часли, которую можно считать этапной в истории создания научной биографии Мигеля де Сервантеса. Ученый детально исследовал все написанное до него, главным образом опираясь на материалы Майанса и Наваррете, мало востребованные прошлыми и современными сервантистами.
Автор смог дать достоверную и суггестивную панораму быта, обычаев и культурных традиций Испании XVI–XVII веков, благодаря чему книга до сих пор читается с большим интересом. Исследование Часли было в значительной степени философским. Он показал, как через текст произведения можно «увидеть» самого автора.
С 1872 по 1879 год в Испании, в Кадисе, выходит периодическое издание под названием «Хроника сервантистов». В подзаголовке поясняется, что «это литературное периодическое издание, единственное из существующих в мире, посвященное Первому из Гениев». В «Хронике…» публиковались работы не только испанских, но и иностранных авторов, на ее страницах нашло отражение все имеющее отношение к Сервантесу: поэзия, критика, ранее неизвестные документы и т. д.
«Хронике сервантистов» впервые начал выходить «Индекс библиографии Сервантеса» — фундаментальное исследование, которое позднее будет напечатано отдельным изданием в трех томах (в 1895, 1899 и 1904 годах соответственно).
После прекращения издания «Хроники…» сервантесовский «бум» несколько затихает. Для того чтобы писать о Сервантесе, требуются более широкие познания самого разного рода. Можно сказать, что сервантесоведение переступает свой определенный пороговый уровень и переходит из экстенсивной в интенсивную стадию.
С начала шестидесятых годов XIX века в сервантистике начинает развиваться эзотерическое направление.
В 1861 году в Лондоне выходит книга «Эстафета Урганды,{244} или Уведомление Сида Ахмеда Бенинхали о расколдовании Дон Кихота» («Estafeta Urganda о Aviso del Cid Asam-Ousad Benenjeli sobre el desencanto del Quijote»), написанная Николасом Диасом де Бенхумеа (1828–1881), которого можно назвать «крестным отцом» испанского эзотеризма. За ней следует еще несколько его же работ, в том числе «Послание Мерлина» (Лондон, 1875) и «Правда о Дон Кихоте. Новейшее критическое исследование жизни Сервантеса» (Мадрид, 1875), которые являются наиболее удавшимися.
Бенхумеа полагал, что все приключения героев на самом деле являются аллюзиями на жизнь самого автора или же социальными и политическими символами. Справедливости ради надо заметить, что изотерическо-символистское истолкование биографии Сервантеса уже имело место в работах Хосе Кадальсо (1741–1782), в частности в его «Марокканских письмах», опубликованных в «Мадридской почте» в 1789 году.
«Сервантес — моряк» в 1869 году в Мадриде вызвала буквально шквал себе подобных. Опусы «Сервантес — юрист», «Сервантес — теолог», «Сервантес — медик», «Сервантес — философ», «Сервантес — музыкант», «Сервантес — военный деятель» и так далее следовали один за другим. «Победительницей» в этом соревновании стала работа с названием «Сервантес не Сервантес, Дон Кихот не Дон Кихот» (Сантандер, 1868).
Вскоре стало совершенно очевидно, что без рутинной работы в архивах и библиотеках дальнейший прогресс в биографическом направлении сервантистики невозможен.
В 1888 году в Лондоне (вот уж поистине центр сервантесоведения, не зря Унамуно считал, что наиболее горячие поклонники «Дон Кихота» находятся в Англии да еще в России) была напечатана еще одна биография Сервантеса, достойная внимания. Ее автор Генри Эдвард Уотс сумел синтезировать все до тех пор известное о великом испанце и, что самое главное, придать материалу новый ракурс. Книга была написана живым и легким слогом.
Работа Уотса, имевшая успех, побудила английского испанца Фицмориса-Келли издать свою биографию гениального соотечественника — «Жизнь Сервантеса». Исследование Келли, в отличие от работы Уотса, не отличалось ни эмоциональностью, ни живостью слога, но это была действительно научная и серьезно-вдумчивая работа профессионала.
В девяностых годах XIX века поиск новых документов о жизни Сервантеса и его семьи продолжался. Как результат разысканий в 1897 году вышла в свет книга «Свидетельства о Сервантесе», содержащая документы, собранные Пересом Пастором. Со времен Наваррете, то есть с 1819 года, — явление беспрецедентное. В издании было представлено пятьдесят шесть документов, и почти все они ранее неизвестные.
было также опровергнуто и расхожее мнение о его пребывании в Ла-Манче, родине своего главного героя.
Начало XX века ознаменовалось выходом второго тома «Свидетельств о Сервантесе» (1902) Переса Пастора. Сто пять — таково было число неизвестных ранее документов об авторе «Дон Кихота» и его родных, опубликованных в этом издании. Подобное количество новых сведений о жизни великого испанца, обнародованных в столь короткий для науки срок, буквально сделало антиквариатом все, до сих пор написанное о жизни дона Мигеля. С наступлением нового века открылась и новая эра в сервантистике.
Трехсотлетие со дня выхода в свет первой части «Дон Кихота» (1605) было ознаменовано большим количеством публикаций о его авторе. Появились и три новые биографические работы: «Хитроумный идальго Мигель де Сервантес Сааведра, события его жизни, рассказанные Франсиско Наварро-и-Ледесмой» (Мадрид, 1905) — беллетризованное повествование о жизни Сервантеса, со множеством ошибок и небылиц; небольшая, в сто сорок девять страниц, «Жизнь Сервантеса» Альберта Ф. Калвета, вышедшая на английском языке в Лондоне; и «Жизнь Сервантеса и размышления о „Дон Кихоте“» Хосе А. Родригеса Гарсии — малоинтересная работа, появившаяся в Гаване.
После огромного количества неизвестных материалов и сведений о жизни писателя, опубликованных Пересом Пастором, можно было ожидать, конечно, появления чего-то более существенного и фундаментального. Однако этого не случилось. На блеклом фоне биографического жанра приятно выделяются вышедшие в тот же юбилейный 1905 год работы, посвященные непосредственно творчеству Сервантеса.{245}
Примерно в это же время, в начале XX века, наконец стало очевидно, что ни один из известных портретов Сервантеса не является аутентичным, в том числе и пресловутый портрет Испанской королевской академии. И вдруг в 1910 году, откуда — неизвестно, появился еще один «подлинный» портрет. Уже третий по счету и вроде бы кисти Хауреги.
«Д. Мигель де Серуантес Саауедра», с приставкой «дон», которую Сервантес не только не имел, но и никогда не употреблял, равно как ее никто не употреблял по отношению к нему. Внизу картины стояло: «Иуан де Иауриги. Год 1600», без приставки «дон», которую Хауреги употреблял всегда. Как следовало из других работ художника, а также официальных документов, он никогда так не подписывался. Имелось и еще достаточное количество несостыковок, чтобы заподозрить фальсификацию.
Развернулась дискуссия, длившаяся не один год. Ряд испанских академиков и их союзники защищали подлинность портрета, другие — писатели и независимые эксперты — отрицали.
Неизвестно, чем бы это закончилось, не решись все само собой. А случилось так, что некий молодой художник дон Франсиско Помпей, получив соответствующее разрешение, начал делать со спорной картины копию. При этом он заметил множество странных деталей, по которым сделал вывод, что «в своем оригинале работа была плохой копией портрета Филиппа II,{246} переделанной затем в портрет Мигеля де Сервантеса». Понятно, что в некоторых своих доказательствах молодой художник использовал известную долю фантазии.
Более точными и профессиональными были аргументы и выводы Аурелиано де Беруэте-и-Морета, впоследствии директора Музея Прадо в Мадриде, одного из авторитетных экспертов по живописи. Он подтвердил главное — спорная картина не оригинальная работа, а переделка другого портрета. Отрицать очевидное стало уже невозможно. И 12 января 1912 года глава Испанской королевской академии сделал соответствующее, хотя довольно обтекаемое и половинчатое заявление. Позднее неофициальный химический анализ, проведенный Беруэте-и-Моретом, подтвердит «современное» происхождение картины.
В 1912 году Хосе Гомес Оканья, профессор физиологии Мадридского университета, уже известный в кругу сервантистов своей любопытной работой «Клиническая история Сервантеса» (Мадрид, 1899), издал всего в четырнадцать страниц работу «Жизнь Сервантеса». Публикация интересная, оригинальная.
–1594 годов близкого друга Сервантеса Томаса Гутьерреса против Кофрадии{247} и братства Святой Церкви в Севилье (Cofradia у Hermanidad de la Santa Iglesia Mayor de Sevilla), прочитанный им 11 февраля 1914 года в Севильской Испанской королевской академии. Оказывается, на судебном процессе Гутьерреса выступал сам Сервантес, и это было теперь документально подтверждено.
В 1914 году увидело свет исследование дона Франсиско Родригеса Марина «Сервантес и Кордова», содержащее новые подробности о кордовской ветви Сервантесов.
Однако главным событием года явилась его же публикация «Новых документов о Сервантесе», содержащая сто двадцать два неизвестных документа, проливающих свет на отрезок жизни писателя с 1488 по 1605 год.
В 1916 году исполнилось 300 лет со дня смерти великого испанца. В преддверии годовщины был объявлен конкурс на сооружение памятника автору «Дон Кихота». Этот монумент и сейчас высится в центре Мадрида, на площади Испании.
Непосредственно библиография Сервантеса пополнилась двумя примечательными работами: «Сервантес и Вальядолид» — научной публикацией Нарсисо Алонсо Кортеса и «Сервантес в Севилье» пера Адольфо Родригеса Хурадо. Однако, как справедливо заметил в своей работе «Неизвестные эпизоды жизни Сервантеса» (Мадрид, 1916) Эмилио Котарело, «без объяснения в биографии великого писателя остались те же самые важные „темные“ пятна, которые были и в 1905 году».
Котарело выделил шесть наиболее важных и одновременно неясных моментов в биографии Мигеля де Сервантеса.
Первый: где и когда формировалось мировоззрение писателя, каким образом он вступил на свой непростой жизненный путь? второй: когда Сервантес попал на военную службу? третий период в его биографии, в котором больше всего неясностей и неточностей, — разного рода поручения, выполняемые им в испанских африканских доминионах, военная служба в Португалии и на Терсерских Островах (Islas Terceras), обманутые надежды сделать карьеру, разочарование, возвращение и как результат — посвящение себя литературному творчеству, роман с Аной Франка де Рохас и рождение дочери Исабель, женитьба на Каталине де Саласар, публикация «Галатеи» и представление его первых комедий; четвертый: также совсем «темный» период, который, однако, более всего необходим сервантистике, — события между 1600 и 1604 годами — с мая 1600-го по 20 сентября 1604 года, время, когда, скорее всего, был напечатан «Дон Кихот»; пятый: отношения дона Мигеля с Лопе де Вега; и последний, шестой эпизод жизни Сервантеса не просто темный, но беспросветный — кто такой лиценциат Алонсо Фернандес де Авельянеда и как он связан, если вообще связан, с автором «Дон Кихота»?
В 1923 году известный сервантист, историограф и палеограф Хосе де ла Торре издал целый том новых документов о писателе — «Семья Мигеля де Сервантеса Сааведры. Генеалогические и биографические заметки, основанные на документах из Кордовы», позволившие еще глубже проследить корни Сервантесов, — весьма удачное дополнение к «родственным» публикациям Переса Пастора и Родригеса Марина.
В том же году дон Франсиско Родригес Марин опубликовал еще тридцать пять новых документов, касающихся жизни автора «Дон Кихота».
«Пять документов о Сервантесе», уточнивших генеалогическое древо писателя. Материалы позволили также предположить, и позднее это подтвердилось, что свое детство автор «Дон Кихота» провел в Кордове.
Последняя публикация неизвестных документов, вплоть до шестидесятых годов, вышла в 1929 году в Мадриде. Автор — Бернардо Гарсия Рей обнародовал пятьдесят три новых свидетельства о жизни писателя.
Но несмотря на обилие новой информации о Сервантесе, лучшей биографией до середины XX века оставалось все-таки жизнеописание Фернандеса де Наваррете, вышедшее в 1819 году. Оно заняло вторую позицию после появления фундаментальной «Поучительной и героической жизни Мигеля де Сервантеса Сааведры» Луиса Астраны Марина, из которой и автор данной работы почерпнул немало сведений.
В 1943 году прояснилась ситуация с оригинальным портретом Сервантеса. Маркиз де Каса Торрес сообщил в Королевскую академию изящных искусств, что среди своей богатой коллекции живописи обнаружил, судя по всем признакам, легендарный портрет Сервантеса кисти Хуана де Хауреги. Этот портрет выполнен в Мадриде в 1612-м — начале 1613 года. Изображение соответствует словесному автопортрету Сервантеса из «Пролога» к «Назидательным новеллам», однако какой-либо подписи, что это действительно Хауреги и что на портрете именно Сервантес, на холсте не было. Таким образом, неразрешенным оставался главный вопрос: действительно ли фигура, изображенная на картине, и есть гениальный автор «Дон Кихота» или это другой, просто похожий на него человек?
В любом случае сейчас общепринято именно это изображение считать Мигелем де Сервантесом Сааведрой. Возможно, в будущем найдется однозначный ответ и на этот вопрос. Пока же нам приходится довольствоваться предположительно истинным изображением Великого Однорукого кисти предположительно Хуана де Хауреги.
Кордова — город рода автора «Дон Кихота» — некогда{248} была столицей халифата Омейадов, жемчужиной Испании периода мавританского владычества. Христиане отвоевали город в 1236 году, и он утратил былое великолепие. Большая часть столицы была разрушена во время ее штурма, и требовалось время, чтобы жизнь снова возродилась на узких улицах Кордовы. Географическое положение города было очень выгодное, он лежал на пересечении важных торговых путей, здесь велась обширная и оживленная торговля, процветало ростовщичество.
Однако жизнь Кордовы второй половины XV века была омрачена столкновениями христиан и морисков{249} — мавров,{250} принявших христианство, и крещеных иудеев. В 1473 году в городе произошел инцидент, закончившийся четырехдневным массовым избиением и убийствами морисков и иудеев.
Однако жизнь Кордовы второй половины XV века была омрачена столкновениями христиан и морисков{249} — мавров,{250} принявших христианство, и крещеных иудеев. В 1473 году в городе произошел инцидент, закончившийся четырехдневным массовым избиением и убийствами морисков и иудеев.
В память о произошедших трагических событиях в городе, на том месте, где был убит кузнец Алонсо Родригес, Кофрадия воздвигла Памятный Крест.
–XVII веков. Особенно она обострится после завершения Реконкисты,{251} история которой тесно связана с именами Изабеллы и Фердинанда, прозванных Католическими королями.{252}
Изабелла… Фердинанд… С этими королями и их деяниями связан золотой век в истории Испании. Во время правления этих государей Испания из страны превратилась в державу.
Однако главной задачей государства была Реконкиста — отвоевание земель…
В 709 году первый отряд арабов, завершивших покорение византийских земель в Северной Африке, высадился на территории Вестготского королевства. Кроме арабов в завоевании участвовали коренные жители Северной Африки — берберы,{253} принявшие ислам.
С 711 года началось массовое вторжение мавров (так обычно в христианском мире называли арабов и берберов) в Испанию. Разбив в первой же битве значительно превосходившее их численностью вестготское войско короля Родриго, арабы покончили с вестготским владычеством и заняли большую часть полуострова. К 714 году сдались все крупные крепости королевства.
Реконкиста началась сразу же вслед за завоеванием. Арабам все же не удалось захватить всю Испанию. Астурия{254} оставалась свободной, и бежавшие туда остатки вестготского войска получили поддержку местных жителей. В 718 году близ местечка Ковадонга был разбит отряд мавров, посланный для ликвидации этого последнего очага сопротивления.
Отвоевание земель длилось долго и имело свои особенности на различных этапах истории Испании. Можно сказать, что вся «досервантесовская» история королевства состояла из Реконкисты. Именно в это время во многом сформировались основные доминанты испанской нации и культуры.
Период с середины XI до середины XIII века был временем решающих успехов Реконкисты. Однако в середине XIII века она надолго приостановилась. Гранадский эмират стремился поддерживать мир со своими соседями, особенно после 1340 года, когда в битве при Саладо христианские войска нанесли поражение Гранаде и ее североафриканским союзникам — берберам, в плену у которых позднее проведет пять долгих лет Мигель де Сервантес.
За восемь веков Реконкисты на территории современной Испании возникали, распадались, завоевывались и добровольно объединялись друг с другом множество королевств. В результате многочисленных переделов сложились несколько крупных владений, среди которых крупнейшими были Арагон и Кастилия. Именно с их объединения в 1479 году началось возвышение Испании, превратившейся во времена правления Карла V{255} в империю, во владениях которой, по выражению современников, «никогда не заходит солнце».
магнаты умножали свои владения за счет земель слабой короны, вели себя не как преданные вассалы, а как независимые владыки. Неустроенность власти в Кастилии была им на руку.
В многовековых войнах Реконкисты в Кастилии и в соседнем Арагоне сложилось многочисленное и сильное рыцарское сословие. Рыцарей кормил меч, и их час пробил, когда кастильские короли перешли в решительное наступление на своих поработителей.
В XIII веке мавров вытеснили из Андалусии. Их последним оплотом осталось лишь маленькое Гранадское царство, окольцованное заоблачными хребтами Сьерра-Невады.{256} Время грандиозных походов прошло, стало быть, миновала и эпоха богатой военной добычи, захваченной в честном бою, а дворянская честь не позволяла рыцарю в поте лица зарабатывать хлеб насущный.
Поэтому кастильская смута пришлась рыцарям по душе. Ватаги благородных разбойников оседлали большие дороги, держали в осаде крупные города. Торговля в стране замерла, все пути стали непроезжими. В Кастилии воцарилась анархия, страна разлагалась заживо.
В лето 1485 года королева Изабелла правила Кастилией уже одиннадцать лет и шестнадцать лет состояла в браке с Фердинандом, по рождению наследным принцем, а затем королем Арагона.
За время правления Изабеллы в Кастилии произошли существенные перемены. Захватив престол, королева очень быстро навела в Кастилии должный порядок, привлекла на свою сторону три главные социальные силы: церковь, города и многочисленное служилое сословие. Ополчения ремесленников обуздали смутьянов рыцарских кровей. Сама Изабелла, действуя методом «кнута и пряника», кого-то привлекла на свою сторону, непокорных смирила оружием, других сурово покарала. В одной только Галисии{257} с лица земли сметены были сорок шесть рыцарских замков.
Государственная машина была создана заново, учреждены новые ведомства, разработана новая должностная иерархия. Сторонники единодержавия снова оказались на коне. Вчерашние клирики, влачившие жалкое существование, стали казначеями, экономами, фискалами Ее высочества. Они были всем обязаны королеве и ради нее не щадили живота своего. С их помощью Изабелла привела в исполнение свои сокровенные замыслы: в 1480 году королева нанесла сокрушительный удар по кастильской знати. Были отменены все пожалования щедрого короля Энрике IV, у магнатов отобраны «незаконно» приобретенные владения.
Верные слуги королевы наладили сбор податей и наложили руку на прибыльные и доходные статьи. В том же 1480 году Изабелла привела в исполнение один весьма богоугодный «замысел», который оказался выгодным для королевской казны, — была учреждена Святая Инквизиция. Справедливости ради надо заметить, что Инквизиция была призвана не только блюсти чистоту веры, но и очищать страну от разбойников и бандитских шаек, для чего спустя три года было создано Священное Братство.
Итак, отныне иноверцам не было места на испанской земле.
мела здесь с особым рвением. Началась тотальная очистка испанских земель от иноверцев, еретиков и дурных христиан, какими считались крещеные мавры (мориски) и крещеные евреи — мараны.{258}
Уже в первые годы существования Святой Инквизиции на ее костры были посланы тысячи врагов Господних, а в кастильскую и арагонскую казну поступили огромные денежные средства: все достояние жертв святого трибунала доставалось королевской чете. Вернее, почти все — известная доля выплачивалась доносчикам.
Год спустя Изабелла и Фердинанд приступили к еще одному «богоугодному» и вместе с тем небезвыгодному предприятию — войне с Гранадой. Однако это оказалось совсем непростым занятием, и война растянулась на одиннадцать долгих лет.
Королевская чета легко примирилась с непредвиденными сложностями. Крестовый поход на гранадских мавров позволил ввести массу новых податей и вовлек в боевые операции застоявшихся кастильских и арагонских рыцарей. Таким образом, опасная энергия этих потомственных воителей нашла надлежащее применение.
Все складывалось весьма удачно для их королевских высочеств: на дорогах перевелись разбойники, торговля процветала, отвоевывались благодатные земли в Гранадском эмирате, рос престиж двуединой державы, приумножались доходы кастильской и арагонской казны, укреплялось христианское единоверие.
Новые административные реформы внедрялись со скрипом. В 1480 году на кортесах, созванных в Толедо, были приняты строгие уставы канцелярского благочиния. Установлены были функции всевозможных ведомств, разработан порядок движения бумаг. Казалось, что механизм бюрократической машины налажен на вечные времена. Но армия чиновников, как это обычно и бывает, незаметно разрасталась, появлялись не предусмотренные никакими проектами новые структуры, «мудрая» система отписок, согласований, отзывов и резолюций все запутывалась и усложнялась.
У католических королей развивалась страстная любовь к «путешествиям». Все монархи Европы были правителями оседлыми. Польские короли сидели в замке Вавель, великие московские князья редко покидали Кремль, Людовик XI располагался в своей роскошной турской резиденции. Изабелла и Фердинанд же непрерывно странствовали по своим владениям, их двор был подобием табора. Испанская королевская чета находилась в вечном движении: из Андалусии в Ла-Манчу, оттуда в Леон, далее в Галисию, из Галисии в долину Эбро и т. д. Так, с апреля по ноябрь 1468 года Католические короли побывали в сорока двух городах Кастилии, и это был еще не самый «урожайный» год. Излюбленным городом, в котором короли останавливались наиболее часто, был Вальядолид.
Естественно, что за государями неизменно следовали Королевский Совет и все главные канцелярии. Двор редко где задерживался больше чем на несколько дней, все эти ведомства предпочитали не открывать кофры с деловыми бумагами — самые пустячные дела порой решались годами. Толедские установления такой порядок вещей не предусматривали, он причинял немало неприятностей самим государям.
Постоянному перемещению испанских владык и бездушной бюрократической машине мы обязаны встречей двух великих фамилий: Сервантесов и Колумбов. Бюрократический механизм испанской монархии «затянул» в себя автора великого проекта Христофора Колумба, тем самым позволив пересечься в истории двум великим родам.
дабы выслушать их всевозможные просьбы и жалобы. В действительности же попасть на прием и к королеве, и к королю можно было только после отзыва соответствующего ведомства, в чьих руках была судьба просителя, а такие отзывы давались крайне неохотно. Государи на своих аудиенциях обычно лишь выслушивали посетителей, но никаких решений не принимали. Дело жалобщика направлялось либо туда, откуда оно вышло, либо в более высокую инстанцию. Писались новые отписки, назначались новые аудиенции, жернова вертелись, мельница работала безостановочно, а дело стояло на месте.
Так произошло и с проектом Христофора Колумба, который пытался заинтересовать им Изабеллу и Фердинанда, находившихся в 1485 году в Кордове.
Предки Мигеля были, очевидно, довольно хорошо знакомы с Первым Адмиралом Индий Христофором Колумбом и его будущей супругой. Дело в том, что первооткрыватель Нового Света приехал в Кастилию для того, чтобы убедить испанских королей, а если не удастся — других богатых вельмож профинансировать подготовку ставшего впоследствии судьбоносным для истории человечества путешествия. В Кордове великий мореплаватель ожидал решения специальной ученой королевской комиссии («Саламанкской хунты»), назначенной Католическими королями с целью удостовериться в верности предположений и расчетов Колумба относительно существования загадочной страны. За период долгого ожидания будущий первооткрыватель успел перезнакомиться со многими кордовскими семьями и родами.
В 1470-х годах в одном из кварталов Кордовы генуэзцы Лука и Леонардо Эсбарройа держали аптеку, где часто бывали предки Мигеля, магистр Хуан Санчес (впоследствии спутник Колумба в его первом путешествии), бакалавр Хуан Диас де Торребланка, Педро и Фернандо Руис Точино, Родриго Диас де Сервантес (прадед Сервантеса). Часто захаживал сюда и Колумб. То, что все эти люди собирались в аптеке, отнюдь не означало, что они были больны. Просто в испанских аптеках второй половины XV века можно было запросто выпить один-другой стаканчик вина и закусить его вяленым мясом или печеным каштаном, обменяться последними городскими новостями и сплетнями. Здесь же Колумб, очевидно, не раз излагал перед друзьями свои амбициозные планы, рассказывал о деталях планировавшегося путешествия. Родственники Сервантеса умудрились даже приложить руку к продолжению рода будущего Адмирала. Свояк хозяина аптеки Хуан Диас де Торребланка, завсегдатай этого заведения, был вхож в дом некоего кордовского обывателя Родриго Энрикеса де Арана, куда, очевидно, и привел Колумба, где последний и познакомился со своей будущей женой Беатрис. Он встретился с ней летом или осенью 1487 года, а 15 августа 1488 года у них родился сын Фернандо. Надо заметить, что Колумб так и не обвенчался с Беатрис до конца своей жизни.
Объединение Испании и открытие Колумбом Нового Света положили начало новой эры не только в Испании, но и во всем мире.
–1522) на простом, общепонятном языке (idioma vulgar) — «Искусство кастильского языка», а 31 марта вышел знаменитый указ Католических королей об изгнании иудеев, исполнение которого повлекло за собой много печальных моментов в испанской истории.
Монетарная система Испании времен Сервантеса
Эта монетарная система была создана в самом конце XV века и просуществовала без существенных изменений на протяжении всего XVI и части XVII веков. Система определяла монеты из золота (дукат), серебра (реал) или из вельона (vellon) — сплава серебра и меди (бланка). Все они использовались в различных расчетах и измерялись в одном исчислении — мараведи, или мараведис, как иногда переводят испанское «maravedis». Дукат — 375, реал — 34 и бланка — 0,5 мараведи.
Монета, которую чеканила королевская казна, была в своем большинстве кратным умножением оговоренных выше единиц. Так, дублон, или двойной дукат (doble ducado), еще называли пистолей (pistola).
Эскудо, или, по-другому, корона, был введен в 1537 году императором Испании Карлом и равнялся 350 мараведис.
235. На русский язык «Пролог» не переводился.
236. Дело в том, что подбодренные первым успехом «Дон Кихота» издатели Роблес и Куэста выпускают второй тираж первого издания, единственный экземпляр коего был обнаружен в 1916 г. И только затем печатается второе издание, которое на протяжении двух столетий ошибочно считалось первым.
237. Хуан де Хауреги (1583–1641) — в свое время довольно известный лирический поэт, переводчик и критик, как любитель занимавшийся живописью. Фраза из «Пролога» к «Назидательным новеллам» дала повод предположить, что существует портрет Сервантеса, написанный Хауреги.
238. Пачеко дель Рио Франсиско (1564–1654) — испанский художник-маньерист, исследователь, свекор и учитель Веласкеса.
«Шутиха» — небольшое произведение, приписываемое перу Сервантеса.
240. См.: Асорин. Путь Дон Кихота // Избранные произведения. М., 1989.
241 Можно назвать имена De Launay (Париж, 1821 г.), L. Simon Auger (Париж, 1825 г.), Diego Clemencin (Мадрид, 1833 г.), Jose Mor de Fuentes (Барселона, 1835 г.), Thomas Roscoe (London, Dublin, Edinburg, 1833), Louis Viardot (Париж, 1836–1837 гг.), William H. Prescott (New York, 1837 г.), Jose de la Revilla (1840 г.), Giovacchino Mugnoz (Болонья, 1844 г.) и еще значительное количество небольших обзорных работ, которые за своей незначительностью не стоят упоминания. Все эти издания, как правило, имели в качестве иллюстрации псевдоаутентичный портрет Сервантеса из уже упомянутого издания Испанской королевской академии.
242. Более подробную информацию о русских изданиях и переводах «Дон Кихота» можно найти в книге В. Багно «Дорогами „Дон Кихота“» (М.,1988).
243. Вопрос атрибуции «Послания к Матео Васкесу» еще не решен окончательно.
— в рыцарских романах волшебница, покровительница и защитница странствующих рыцарей, в частности, Амадиса Гальского. Ей дано прозвище Неуловимая, так как она часто меняет свой облик.
245. Большим вкладом явились исследования таких мэтров, как Марселино Менендес-и-Пелайо, чей концептуальный доклад «Литературная культура Мигеля де Сервантеса и разработка „Дон Кихота“» был зачитан 8 мая 1905 г. на академическом собрании в Центральном университете; Мигеля де Унамуно («Жизнь Дон Кихота и Санчо»), дона Клементе Кортехона (первое критическое издание «Хитроумного Идальго…»), дона Антонио Бласкеса («Ламанча во времена Сервантеса»), Сантьяго Рамона-и-Кахаля («Психология Дон Кихота и кихотизм») и других ученых.
246. Филипп II (Felipe) (1527–1598), испанский король с 1556 г., из династии Габсбургов. Его политика способствовала укреплению испанского абсолютизма. Поддерживал Инквизицию. Вел войны с Англией и Францией. Присоединил к Испании в 1581 г. Португалию.
247. Кофрадия, с исп. — религиозная община, братство.
248. Кордова — город в Испании, в Андалусии, на р. Гвадалквивир, административный центр провинции Кордова.
— мусульманское население, оставшееся на Пиренейском полуострове после падения Гранадского эмирата (1492) и насильственно обращенное в христианство. Мориски, большей частью тайно исповедовавшие ислам, преследовались Инквизицией. В 1609–1610 гг. королевским указом изгнаны из Испании.
250. Мавры (лат. Mauri, от греч. mauros — «темный») — в древности римское название коренного населения Мавритании, в Средние века в Зап. Европе название мусульманского населения Пиренейского полуострова и западной части Сев. Африки.
251. Реконкиста (исп. Reconquista, от reconquistar — «отвоевывать») — отвоевание коренным населением Пиренейского полуострова в VIII–XV вв. территорий, захваченных арабами (точнее, маврами). Реконкиста началась битвой. Решающее значение имело сражение в 1212 г. при Лас-Навас-де-Толосе. К середине XIII в. в руках арабов остался лишь Гранадский эмират (пал в 1492 г.). Отвоевание сопровождалось заселением и экономическим освоением опустошенных войной земель. Реконкиста оказала большое влияние на экономическое и политическое развитие государств Пиренейского полуострова.
252. Изабелла (Isabel) (1451–1504), королева Кастилии с 1474 г. Брак Изабеллы в 1469 г. с Фердинандом, королем Арагона с 1479 г., привел к династической унии Кастилии и Арагона (к фактическому объединению Испании). Изабелла отличалась религиозным рвением, ее духовником был первый Великий Инквизитор Торквемада. Фердинанд II Арагонский (1452–1516), король Арагона с 1479 г., Сицилии (Фердинанд II) с 1468 г., Кастилии (Фердинанд V) в 1479–1504 гг. (совместно с Изабеллой), Неаполитанского королевства (Фердинанд III) с 1504 г. Фактически первый король объединенной Испании; добивался превращения ее в абсолютную монархию. Ревностно защищал католицизм.
253. Берберы — группа народов коренного населения Северной Африки.
— автономная область на севере Испании, у Бискайского залива, в Кантабрийских горах. Главный город — Овьедо. На территории Астурии — современная провинция Овьедо. С 718 г. (после битвы в долине Ковадонга) Астурия — королевство (столица — Овьедо). В 924 г. были объединены территории Астурии и Леона в единое королевство (название Леон). Территория Астурии в составе Кастилии в XV в. вошла в объединенное государство Испания.
255. Карл V (1500–1558), император Священной Римской империи в 1519–1556 гг., испанский король (Карлос I) в 1516–1556 гг., из династии Габсбургов. Пытался под знаменем католицизма осуществить план создания «мировой христианской державы». Вел войны с Францией (Итальянские войны 1494–1559 гг.), с Османской империей. Потерпел поражение в борьбе с немецкими князьями-протестантами и после заключения с ними Аугсбургского религиозного мира 1555 г. отрекся от престола.
256. Сьерра-Невада (Sierra Nevada) — горный массив в Андалусских горах, на юге Испании, самый высокий на Пиренейском п-ове (г. Муласен, 3478 м).
257. Галисия (Galicia) — автономная область в Испании, у Атлантического океана. Территория — 29,4 тыс. кв. км. Население — 2,8 млн человек (данные 1992 г.). Главный город — Сантьяго-де-Компостела. Включает провинции Ла-Корунья, Луго, Оренсе, Понтеведра.
258 Мараны (исп. marranos) — в средневековой Испании и Португалии евреи, официально принявшие христианство (главным образом после указа 1492 г., предписывавшего иудеям перейти в католичество или покинуть Испанию). Их преследовала Инквизиция, обвиняя в тайной приверженности иудаизму.