СНОВА В СТРОЮ
«На следующий день они (экс-пленники. — А. К.) увидели перед собой желанную и горячо любимую родину. Веселье снова заиграло в их сердцах; новое, неиспытанное блаженство потрясло их души, ибо выйти после долгого плена живым и здоровым на берег своего отечества — одна из самых больших радостей нашей жизни» — таковы были чувства героя новеллы «Великодушный поклонник», когда он, бежав из турецкого плена, с Кипра увидел, наконец, берега Сицилии. Очевидно, похожее чувство испытывал и сам автор, увидев на рассвете 27 октября 1580 года родную землю, побережье Леванте, к северу от Аликанте.
Выгрузившись в Дении, где они пробыли три дня, Сервантес и его товарищи по традиции пешком отправились в Валенсию, где их ждал радушный прием, всегда оказываемый освобожденным пленникам. Они были одеты в синие куртки без воротников, обычную одежду невольников, с кандалами в руках и со знаком ордена Тринитариев на груди, означающим, что они выкуплены на его деньги.
У тринитариев их ожидал хороший уход и душевное утешение, в котором они так нуждались. Затем в День Всех Святых торжественной процессией экс-пленники проследовали в собор для совершения акта благодарения. В заключение каждому была выдана особым образом отпечатанная специальная бумага, «патент» об их освобождении.
Прежде чем отправиться в столицу Испании, где в это время жили его родные, Сервантес еще целый месяц находился в Валенсии. Он будто забыл дорогу домой и вместо того чтобы поспешить в Мадрид и обнять своих близких, по непонятной причине продолжал медлить.
Лишь в середине декабря 1580 года Мигель де Сервантес был в Мадриде в кругу семьи. Можно себе представить эмоциональный накал этой встречи. Шутка ли, старшего сына не было дома десять лет и пять из них он провел в плену у пиратов! За это время все и вся изменилось, и, к сожалению, не в лучшую сторону.
«В годы плена он иногда мечтал, с каким удовольствием в первое же утро после возвращения он пройдется по хорошо знакомой главной улице Мадрида. Эта предполагаемая прогулка стала для него своего рода символом прибытия на родину.
Но человеческие мечтания редко сбываются полностью. В первое утро была отвратительная погода, холодный ветер стегал дождем грязные переулки. Ему пришлось остаться дома, в родительском нищем жилье, которое в сером свете ноябрьского дня показалось ему печальнее, чем вчера, при свечах, и стойко отражать расспросы соседей, приходивших поглазеть на бродягу.
На следующий день, встав на заре, он устремился к Пуэрта дель Соль{82} и — не нашел ворот. Их снесли. С чувством неудовольствия и разочарования оглядел он место, где они некогда стояли, и широкую топкую пригородную улицу, начинавшую возникать по ту сторону. Этой дорогой он часто приходил сюда из Алькалы, и путь лежал через красивый, густой, высокоствольный лес, простиравшийся до самых ворот. От леса ничего не осталось. Все было начисто вырублено…» — пишет Бруно Франк.
Андреа жила с каким-то новым покровителем. Магдалена продолжала поддерживать отношения с Хуаном Пересом де Альсегой, нотариусом королевы Анны Австрийской, и звалась теперь донья Магдалена Пиментел де Сотомайор. Однако пышное имя денег не прибавляло.
Родриго, вернувшийся из плена на три года раньше брата, видя такое бедственное положение семьи, покинул дом и продолжил военную карьеру, стал участником в боевых действиях во Фландрии в армии под командованием герцога Альбы.
Сразу по приезде Сервантес направил в Совет Кастилии прошение о денежной помощи. Ответ не сохранился, но, очевидно, он был отрицательным. В это время Испания вела многочисленные военные действия, и в стране было множество молодых и старых солдат-калек, желающих получить поддержку, так что в своем несчастье Мигель был не одинок.
В довершение всех невзгод оказалось, что однорукому солдату не у кого было искать поддержки — люди, подписавшие его рекомендательные письма, почили в бозе: 1 октября 1578 года дон Хуан Австрийский умер в Намуре от тифа, а через три месяца отдал богу душу и герцог де Сесса. Из тех, кто мог чем-либо помочь, остались только дон Антонио де Толедо, содействовавший организации второго побега, и королевский секретарь Матео Васкес. Некоторые исследователи утверждают, что Сервантес и Матео Васкес, человек не лучших качеств, были чуть ли не друзьями. Однако это маловероятно. Но если все же допустить мысль, что существовали какие-либо отношения и «Послание к Матео Васкесу» действительно написано Сервантесом, то эти отношения могли возникнуть только при посредничестве Овандо. Этот экс-любовник Андреа де Сервантес позднее стал камергером кардинала Эспиносы, в то время как Васкес был секретарем вельможи. После смерти кардинала Матео Васкес перешел на службу к Филиппу II.
* * *
не было в Кастилии. Испанский монарх в марте покинул замок Эскориал. Его манила корона Португалии.
Дело в том, что племянник Филиппа II, португальский король Себастьян, был одержим идеей крестового похода против неверных и в августе 1578 года был убит при завоевании Марокко. Его преемник, дядя, кардинал дон Энрике, назвав наследником престола Филиппа II, скончался в январе 1580 года. Права наследования португальского престола были очевидны. Более того, могущественная испанская корона уже давно управляла финансовыми и экономическими делами соседа. Поэтому фигура Филиппа в качестве нового монарха Португалии была с удовлетворением принята Регентским Советом, который поддерживало высшее духовенство и высокие вельможи. Однако простому люду и мелким торговцам был «милее» сводный брат Себастьяна дон Антонио, приор Крато, которого они и провозгласили королем.
Отдать столь желанную корону — да никогда! Филипп приводит в действие войска, сосредоточив в Бадахосе и Кадисе такое количество живой силы, что заставил забеспокоиться Хасан-пашу и берберийских пиратов.
Само собой разумеется, противостоять такой мощи было невозможно. Поэтому победа была просто делом времени. И через четыре месяца военная кампания против Португалии, проводившаяся под предводительством герцога Альбы, была победно завершена. Король Антонио был вынужден бежать. Собрав в Томаре (Thomar) португальские кортесы, Филипп II дал перед ними, согласно традиции, торжественную клятву.
Принимал участие в португальской кампании и Сервантес. Вероятно, к этому времени он уже был принят на службу. В мае-июне 1581 года дона Мигеля с краткой миссией откомандировывают на североафриканское побережье в Оран. Об этом событии имеется запись в его послужном списке, есть также и приказ о выплате Мигелю де Сервантесу аванса — 50 эскудо. Но что это была за миссия, какова была ее цель — остается загадкой. Можно предположить, что за свое пятилетнее пребывание в Алжире Сервантес выучил арабский язык, естественно, он хорошо знал местность и людей, все было свежо в памяти: минуло лишь два года с момента его освобождения. Его знания были бесценны при любой миссии в эти края.
— испанская территория среди пиратской вольницы. Две попытки побега были связаны именно с этим городом и его комендантом Мартином де Кордовой, также побывавшим в плену. Такое не забывается! В этот раз два экс-пленника встретились по делам королевской службы. Легко представить себе те крепкие объятия, в которые они заключили друг друга.
Видимо, португалки весьма впечатлили ветерана Лепанто, если он с удовольствием отметил, что их «красота заставляет поражаться и влюбляться».
Примечания.
82. Дословный перевод с исп. «Ворота солнца», одна из центральных площадей Мадрида.