В ВАЛЬЯДОЛИДЕ
Весной 1551 года семейство Родриго вместе с его матерью доньей Леонорой и сестрой Марией, продавшей дом в Алькале, переехало в Вальядолид, тогдашнюю столицу Испании. Из имущества в Алькале-де-Энарес осталось только несколько клочков земли, сданной в аренду. В апреле-мае Сервантесы уже обосновались в Вальядолиде.
Денег у Родриго почти не было, выручали сестра и мать. Донья Мария арендовала у некоего Диего де Гормаса двухэтажный домик на весь 1552 год.{29} Семья Родриго заняла первый этаж, мать и сестра — второй. Жизнь, казалось, налаживалась.
Глава семьи начал интенсивные поиски работы. Он даже нанял слугу — некого Кристобаля де Вегиля, парня лет двадцати, жаждущего овладеть «премудрой» профессией медика-хирурга. Но после продолжительных и безуспешных поисков Родриго понял, что ему найти какой-либо заработок почти невозможно.
Город был наполнен медиками, и притом первоклассными. И ему, глохнущему чужаку, обзавестись клиентурой было делом напрасным.
Через несколько месяцев бесплодных попыток заработать хоть какие-то деньги он дошел до крайней степени нужды. И был вынужден пойти на мошенничество — взять кредит под якобы принадлежащее ему имущество. Хитрость, нередко встречавшаяся в то время.
В 1551 году 5 ноября Родриго подписал долговую расписку, где за него ручались сестра донья Мария и некий Педро Гарсия, в том, что в день Святого Хуана в 1552 году он обязуется вернуть некоему Грегорио Романо долг в 44 472 мараведис, полученных под залог серебряных подсвечников, бокалов и чайничка.
То, что это было мошенничество, известно доподлинно. Все было шито белыми нитками, но тем не менее донья Мария и Педро Гарсия (главный поручитель) подписались под этим документом. Видимо, нужда совсем приперла.
Незаметно подошло время уплачивать долг. Денег взять было неоткуда. К тому же Сервантесы задолжали еще и домовладельцу, так как уплатили за аренду домика только за пол года. Таким образом, у них было два долга — Грегорио Романо и Диего де Гормасу, владельцу жилья. Позже выяснится, что Родриго был должен еще и Педро Гарсия, своему поручителю. Ситуация сложилась крайне тяжелая.
В начале июля 1552 года Грегорио Романо подал иск против Родриго. Он предъявил в суде расписку и потребовал посадить должника в публичную тюрьму, арестовать как имущество самого должника, так и имущество его поручительницы доньи Марии. Маленькому Мигелю в то время было пять лет.
В Испании того времени тюремное заключение за долги было обычным делом и часто применяемым наказанием. В истории России существовали долговые ямы, пребывание в которых было не столько тяжко, сколько позорно, вследствие чего подобная мера действовала весьма эффективно.
В Испании того времени тюремное заключение за долги было обычным делом и часто применяемым наказанием. В истории России существовали долговые ямы, пребывание в которых было не столько тяжко, сколько позорно, вследствие чего подобная мера действовала весьма эффективно.
И сидеть бы Родриго де Сервантесу в тюрьме… Но он был идальго, то есть испанским дворянином (слово «идальго» этимологически выглядит как «hijo de algo» — сын кого-то, чей-то сын, имея в виду, что этот «кто-то» лицо уважаемое). В связи с этим прокурор Франсиско де Педроса заявил суду, что к должнику невозможно применить наказание тюремным заключением, так как он является идальго. Истец, в свою очередь, понимал, что если Сервантес не попадет в тюрьму, то вероятность получить свои деньги назад, учитывая финансовое положение Родриго и его семьи, равняется нулю. Поэтому естественным желанием истца было посадить должника в тюрьму, чего он в конце концов и добился.
Через два дня после того как Родриго де Сервантес все-таки оказался в тюремной камере, его имущество было описано. Можно сказать, что благодаря мошенничеству отца Мигеля сервантистике «чрезвычайно повезло». Ведь трудами судебных исполнителей мы имеем пространный список того скарба, которым владела семья Сервантесов.
Именно скарба. Имущество состояло из спальных принадлежностей, предметов первой необходимости и некоторых предметов мебели. В доме было только три стула, причем два из них сломанных, несколько деревянных скамеечек, очевидно для детей. Не было даже стола. Обстановка была действительно чрезвычайно бедной. Хотя, кто знает, может быть в ожидании описи наиболее ценные вещи были хозяевами вынесены или спрятаны?
Донья Леонора де Кортинас была в это время на восьмом месяце беременности. А Родриго продолжал сидеть в тюрьме, и надежды на скорое освобождение у него было мало. Хлопоты идальгии по его освобождению продвигались ужасно медленно.
На протяжении всего процесса ни разу не была упомянута профессия Родриго. Очевидно, ее упоминание было почему-то невыгодно обвиняемому. А может быть, потому, что в Вальядолиде он не имел практики? Возможна и еще одна, наиболее вероятная причина. Идальго мог быть бедным, что в эту эпоху было обычным явлением, но благородным. Другими словами, не опускался до физического труда. А фельдшерская практика — это своего рода физический труд, недостойный идальго.
Прокурор Франсиско де Педроса 8 июля 1552 года снова обратился в суд с просьбой освободить заключенного и снять арест с его имущества в связи с тем, что он и его предки являются наследственными идальго. Суд отнесся к этому благосклонно, но потребовал доказательств благородного происхождения обвиняемого. И через некоторое время Франсиско де Педроса представил суду результаты опроса людей, знакомых с Родриго де Сервантесом и подтверждающих его идальгию. Это вкупе с письменным обращением самого заключенного в трибунал весьма способствовало приближению его освобождения.
В своем прошении Родриго, в частности, писал: «…я не имею в этом городе (Вальядолид. — А. К.) даже дома, так как являюсь уроженцем Алькалы-де-Энарес и поэтому владею домом как в указанном городе, так и в других местах (очевидно, имея в виду имущество своей жены в Арганде. — А. К.). И поэтому могу заплатить противной стороне. Имеющейся же ренты хватает только на хлеб насущный (para pan codigo)».
В то время как шла борьба за освобождение из долговой тюрьмы дона Родриго, донья Леонора де Кортинас 22 июля родила девочку, окрещенную Магдаленой. Это имя не является традиционным для рода Сервантесов. И оно явно было дано в честь праздника Святой Марии Магдалены.
Наконец в январе 1553 года пришел важный документ из Мадрида — свидетельство трех человек, подтверждающих идальгию Родриго. Было еще и свидетельство четырех жителей Алькалы-де-Энарес, которые знали семью Сервантесов на протяжении многих лет «как истинных идальго».
Все это дало возможность выпустить Родриго временно из тюрьмы. Он сумел каким-то образом получить необходимую сумму из Мадрида и Алькалы и в начале весны 1553 года распрощался с тюремной камерой окончательно. Простился Родриго и с Вальядолидом, городом, который принес ему только несчастья.
Родриго де Сервантес решил вернуться в Алькалу. И хотя это тоже не сулило ему ничего обнадеживающего (немногочисленная клиентура за время его отсутствия рассеялась, убогое жилье в ходе процесса было продано), все-таки это был его родной город.
Продав последнее, что имели, Сервантесы летом 1553 года перебрались обратно в Алькалу-де-Энарес.
и родни, видя со стороны восставшей семьи такой явный шаг навстречу, позвал к себе.
Для Родриго это была спасительная соломинка. И восемь человек (донья Мария осталась в Вальядолиде): Родриго, его жена, мать и пятеро детей — отправились в дальний путь.
Осенью жизнь в Алькале только начиналась, многочисленные и шумные студенты возвращались с каникул, чтобы приступить к занятиям в университете.
в жизни Мигеля де Сервантеса.
Примечания.
30. 1 лье=5572,7 м.