ВАЛЬЯДОЛИД И МАДРИД
Благодаря «Дон Кихоту» Сервантес из скромного литературного поденщика превратился в автора бестселлера — о нем узнали все. Изменило ли это его жизнь? Принесло счастья и денег? Никоим образом, жизнь продолжалась, как будто ничего не случилось.
* * *
Жизнь испанского государства протекала без особых потрясений. Звезда фаворита герцога де Лермы по-прежнему была самой яркой на придворном небосклоне. Он находился в зените своей славы, его влияние на короля было беспредельным. До блага страны ему, конечно, не было никакого дела. Но фортуна благоволила Испании. Переговоры о долгожданном мире с Англией успешно продвигались, и самое главное — 8 апреля 1605 года королева Маргарита родила наследника испанского престола, будущего Филиппа IV. Понятно, что по этому поводу состоялись грандиозные празднества, повторенные через два месяца после крестин престолонаследника.
Среди различных иностранных гостей на торжествах по поводу рождения наследника короны присутствовал и английский посол лорд Говард. Кроме дани уважения он привез Филиппу III на ратификацию договор, годом ранее подписанный в Лондоне новым английским монархом Якобом I. После того как очередная высадка испанских войск в 1601 году на Британские острова провалилась, герцог де Лерма решил, что в дело должны вступить дипломаты. Для переговоров в Лондон был послан коннетабль Кастильи Хуан Фернандес де Веласко. Он без особых усилий справился с этой миссией — наследник королевы Елизаветы был менее непреклонен, чем Девственная Королева (Reina Virgen). И 28 августа 1604 года была наконец поставлена точка в конфликте стран, длившемся 16 лет.
Сервантес, скорее всего, участвовал во всенародном празднике по поводу рождения наследника испанского престола. Отклик на это событие мы обнаруживаем в новелле «Цыганочка», где Пресьоса поет под бубен романс о том, как королева отправилась на послеродовую мессу:
Вышла с сыном к первой мессе
Та, что всех славней в Европе,
Та, что именем и блеском
Драгоценней всех сокровищ.
Среди всех этих торжеств никто и не подозревал, что грядут большие перемены.
В начале осени 1605 года по Вальядолиду прошел слух, что столицу снова переместят в Мадрид. Действительно, герцог де Лерма, всесильный временщик, уже вел переговоры с членами мадридского муниципалитета. Помешать влиянию фаворита на короля было некому: три года назад скончалась Мария, престарелая королева-мать. Слухи множились, и 24 января 1606 года было официально объявлено о перенесении столицы королевства в Мадрид. Через два месяца туда ушли первые обозы, а уже к началу апреля переезд двора был завершен.
Для такого шага — всего пять лет прошло, как столица была перенесена в Вальядолид, — были найдены «веские» мотивы. Как и обычно, поводом послужило здоровье Его величества: туманы Писуэрги{186} были ему вредны. Эти «ядовитые» испарения плохо влияли на здоровье сюзерена, именно они спровоцировали корь, оспу. И чуму, которая в прошлом году поразила Вальядолид и снова надвигалась на город.
Ходили слухи, что якобы Мадрид заплатил огромные деньги за столь благоприятное для него решение — в течение десяти лет город был должен выплачивать королю ежегодно 250 тысяч дукатов. Наконец, мадридский муниципалитет взял на себя все расходы по переезду двора. Ясно, что герцог де Лерма также не остался в накладе, однако сколько он получил за свои «услуги» городу, скрыто под вуалью тайны.
В стратегическом плане этот шаг оказался совершенно правильным решением. Мадрид на самом деле должен был стать столицей Испании. Центр деловой активности смещался на юг, ширилась торговля с заокеанскими колониями, увеличивалось влияние Португалии в торговой жизни империи. А Вальядолид находился существенно севернее, чтобы выполнять роль административного и коммерческого центра страны, да и не располагал необходимой инфраструктурой.
Сервантес, как полагают биографы, покинул Вальядолид еще за два месяца до перемещения столицы в Мадрид, то есть в начале 1606 года. Этот вывод делается на том основании, что на прошении о выплате остатков жалованья Родриго де Сервантеса, поданном Магдаленой и Андреа, отсутствует подпись Мигеля. Где же он находился?
В Саламанке, где развивается действие новеллы «Лиценциат Видриера»? В Эскивиасе, где в это время находилась его жена Каталина? Не так уж это и важно. Мы знаем, что сестры дона Мигеля сразу же вслед за двором и своей клиентурой уехали из Вальядолида в Мадрид. Туда же полтора года спустя приедет и Сервантес с Каталиной де Саласар.
В ноябре 1606 года Сервантеса опять начали «дергать» за старые «малагские» долги. Писатель должен был предстать в десятидневный срок перед чиновниками королевской казны и внести 70 дукатов долга. Ответ писателя казначейству утерян, но, очевидно, в этот раз его объяснения были приняты — возврата к этой истории больше не будет.
* * *
Сервантесу было уже 60 лет, пришел срок «остепениться» и вместе со своей семьей зажить оседло. Мадрид как новая старая столица королевства вполне годился для этого.
лишь Севилье. Кроме того, здесь же располагались издатели Сервантеса, Франсиско де Роблес и Хуан де ла Куэста, а им еще предстояло потрудиться над новыми проектами дона Мигеля.
В течение какого-то времени Сервантес, очевидно, жил на улице герцога Альбы, рядом с Городской школой (Estudio de Villa), той самой, в которой он учился во времена своей юности. В феврале 1608 года он живет в квартале Аточа. Более точно — за госпиталем Антона Мартины, «в домах дона Хуана де Борбоны». Годом позднее, не меняя района, он переезжает на улицу Магдалены, находящуюся за дворцом герцога де Пастраны, в нескольких шагах от книжной лавки Франсиско де Роблеса и типографии де ла Куэсты. В этом скромном месте он проживет два года.
Так же как и в Вальядолиде, Мигель и Каталина будут жить вместе с остальными Сервантесами — его «женщинами». Но уже без Исабель де Сааведры, которая к декабрю 1606 года будет замужем за неким Диего Сансом дель Агилой, фигурой для нас столь же загадочной, как и покойный муж Андреа Санти Амбросьо.
Весной 1607 года у Исабель рождается дочь, внучка писателя — Исабель Санс дель Агила-и-Сервантес. А в июне 1608-го Исабель де Сааведра овдовеет.
Эта простая история в действительности только видимая часть айсберга, остальная его часть коренится в «традициях» женской половины фамилии Сервантес. Племянница пошла по стопам своих теток. После смерти мужа молодой женщине пришлось хлебнуть горя. Но появился «утешитель» Хуан де Урбина, мужчина в возрасте за 50, секретарь герцога де Сабойи. Женатый, его взрослая дочь уже имела своего ребенка, так что де Урбина успел стать еще и дедушкой. Жил он в Мадриде один, так как жена и дочь уехали в Италию сопровождать детей герцога.
хотела заменить уехавших жену и дочерей. Но скорее всего, если отбросить историю с отцовством, Урбина был все-таки ее любовником, что подтверждается и его поведением в будущем, о чем еще пойдет речь.
Мы не знаем, как завязывались отношения Исабель де Сааведры и Хуана де Урбины, и гадать не будем. Известно, что он сумел «утешить» вдову. И 24 июня Исабель де Сааведра и ее дочка поселились на улице ла Монтера, совсем рядом с домом, в котором жил он сам на улице Хардинес. Весьма примечательно, что дом для нее он снял на имя своего слуги Франсиско Малара.
Сервантесу не пришлось долго ждать повторного брака дочери: 8 сентября 1608 года она выходит замуж за Луиса де Молину, который был обязан этому своим знакомством с доном Мигелем. Так же как и его тесть, Молина находился в алжирском плену и вернулся на родину в 1598 году, так же имел отношение к финансовым делам, будучи агентом известной семьи генуэзских банкиров Стратга. Денег у Молины не было, зато была хорошая синекура — должность королевского нотариуса.
Брачный контракт предположительно был подписан на десять дней ранее церемонии бракосочетания, и ему, как думается, предшествовал упорный торг. Согласно документу Исабель принесла в новую семью в качестве приданого 10 тысяч дукатов, официально врученных отцом — Сервантесом. Скорее всего, это были не его деньги, а деньги Хуана де Урбины, так как шесть месяцев назад, 23 ноября 1607 года, дон Мигель был вынужден просить у своего издателя Роблеса аванс в размере 450 реалов, сумму ничтожную по сравнению с размером приданого дочери.
Молина подписал договор, по которому обязался жениться на Исабель в течение месяца, если будет соответствующее приданое, в противном случае ему грозила неустойка в размере 1000 дукатов. Такой же документ подписала и Исабель де Сааведра. Дом на улице ла Монтера, в котором проживала молодая мама с дочкой, в результате сделки был переписан на девочку. В случае ее смерти он переходил по наследству к Мигелю де Сервантесу, фактически же секретный параграф договора предусматривал возвращение дома к его прежнему и подлинному владельцу — Хуану де Урбине.
На первый взгляд все выглядело достаточно двусмысленно и вульгарно. Исабель была любовницей человека, который годился ей в отцы, ее муж начал торг и согласился на свадьбу только после того, как ему была выплачена половина от всего обещанного приданого. Однако это не помешало молодоженам объединиться для достижения общих целей. Молина тут же вступил в конфликт с Урбиной на денежной почве.
Естественно, драгоценности, недвижимость и прочие дары, которые Исабель получила от «покровителя», не давали спокойно спать ее новому мужу. В своем завещании от 25 декабря 1631 года он смиренно признается, что растратил большую часть наследства жены и назначает ее своей единственной наследницей. Исабель обошлась с ним не менее бесцеремонно: отписав мужу часть домашнего скарба, супруга завещала ему 200 дукатов, сумму ничтожную — «учитывая, что Господь наш к сеньору был милостив, дав его мне в спутники жизни».
Мигель де Сервантес, судя по всему, пережил эту историю довольно спокойно, случившееся его не сильно удивило. Как человек много на своем веку повидавший, он отнесся ко всему философски. Подобное уже происходило в их семье не раз — пришлось привыкнуть. Главное — выдать дочь замуж за Молину и сохранить лицо семьи.
Однако это было не так-то просто. Примерно в это же время Констанса, незаконнорожденная дочка Андреа и племянница Сервантеса, также последовала семейной «традиции». В распоряжении сервантистов имеется нотариальный документ от 18 декабря 1608 года, свидетельствующий о разбирательстве между Констансой и неким Франсиско Леалем. Детали дела не ясны, но суть очевидна. Как и было «принято» в семье, Констанса после интимного «общения» с названным сеньором потребовала возмещения ущерба. Сумма была весьма умеренна — 1100 реалов.
— падчерица отсутствует в ее завещании. Напротив, Констанса и, что еще удивительнее, Молина фигурируют в нем как наследники ее имущества.
Примечания
186. Писуэрга — река в Вальядолиде.
187. По одной из версий Гарсии Урбина — гипотетический любовник Магдалены.