Смуглая леди Мэри. Отрада и мучение
В пьесе "Бесплодные усилия любви" есть примечательный диалог. Король шутит с одлним из героев пьесы, Бироном, по поводу темного цвета лица его возлюбленной:
Король:
Клянусь Творцом, твоя подруга сордца
Черна, как смоль.
Бирон:
Ужели на нее
Похожа смоль? О смоль, как ты прекрасна,
Божественна! Жену себе добыть
Ищ смоли - высокое блаженство!
Скажите мне, кто может изобресть
Здесь клятву мне? Скажите, где святое
Евангелие, чтоб я поклясться мог,
Что красота не красота, коль только
Заимствует свое лицо она
Не из очей прекрасной Розалинды.
Что ни одно лицо не хорошо,
Когда она не так черно, как это.
Король:
О парадокс! Ведь черный цвет есть цвет
Темниц и тьмы, ведь он - ливрея ада;
Бирон:
Опаснейшие демоны похожи
На ангелов. О, ежелт чело
Возлюбленной моей покрыто черным,
Так потому, что в траур облекло
Оно себя при виде лиц, покрытых
Румянами чужих волос - всего,
Что лживой маскою чарует
Влюбленного. Она явилась в свет,
Чтоб черный цвет прелестным цветом сделать.
Изменит он всю моду наших дней;
Начнут считать естественный румянец
Накрашенным, и розовые щеки,
Чтоб избежать хуления, начнут
Раскрашиваться черной краской, лишь бы
С ее лицом быть схожит...1
Эта пьеса была написана Шекспиром в пору его безумной любви к леди Мэри Фиттон, поэтому нет никаких сомнений, что здесь дается ее портрет.
Мэри Фиттон была на четырнадцать лет моложе Шекспира. Невзирая на бурные приключения своей молодости, леди Мэри суждено было умереть почти в семьдесят, - и кто знает, на сколько лет сократила она жизнь Шекспиру, ведь он умер в пятьдесят два. Но нет сомнений в том, что если бы Вильяма спросили, жалеет ли он о встрече со своей Смуглой леди, он поразился бы нелепости такого вопроса. За ту страсть, за ту мучительную и восзитительную страсть, которую он испытал, он был готов отдать всю свою жизнь без остатка.
***
Мэри была дочерью знатных и обеспеченных родителей. С детства она отличалась независимым характером, и старалась всегда добиться своего. В шестнадцать лет она влюбилась в бравого офицера - капитана Лаугера - и бежала из родительского дома для того чтобы тайно обвенчаться со своим возлюбленным.
Брак состоялся, нашелся услужливый священник, который обвенчал беглецов, но старики Фиттоны поспешили объявить замужество дочери недействительным, поскольку Мэри вышла замуж помимо их воли.
Мэри должна была расстаться с капитаном Лаугером и вернуться к родителям, что, впрочем, не особенно ее огорчило: за несколько дней своего полулегального супружества она успела разлюбить Лаугера.
Надо сказать, что королева Елизавета разрешала своим фрейлинам очень многое и сквозь пальцы смотрела, как они флиртовали с мужчинами, но требовала неукоснительного соблюдения внешних приличий. При дворе "королевы- девственницы" фрейлины должны были быть целомудренны и чисты. Елизавета закатывала грандиозные скандалы, если вдруг обнаруживалась беременность какой-нибудь из незамужних фрейлин. В таком случае и саму эту фрейлину, и виновника ее позора ждало суровое наказание, вплоть до заключения в Тауэр.
Удивительно, как Мэри Фиттон вообще попала ко двору, учитывая ее сомнительную репутацию после истории с капитаном Лаугером. Видимо, королева прельстилась необычной красотой Мэри, - красотой, не вписывающейся в общепринятые стандарты, но оттого вдвойне привлекательной.
Идеалом красивой женщины считалась тогда, как впрочем и сейчас, блондинка со стройной фигурой и голубыми глазами. Но Мэри была брюнеткой с черными, как смола, волосами и глубокими черными глазами. В церкви в английском городе Госворте до сих пор находится ярко выкрашенный бюст Мэри Фиттон на памятнике ее матери. Правда, этот бюст был изготовлен в 1626 году, когда Мэри Фиттон было уже 48 лет, и поэтому он не дает нам точного представления о ее наружности в семнадцатилетнем возрасте. Но, тем не менее, видно, что у нее был действительно смуглый цвет лица, черные, вверх причесанные волосы, большие черные глаза, и черты лица, не особенно красивые, но оригинальные, - такие, которые действуют не только на зрение, но и на воображение мужчин.
Именно подобные женщины возбуждают в мужчинах самую большую страсть. Вспомним Клеопатру, которая обладала далеко не "модельной" внешностью, но сводила с ума царей и полководцев; Юлий Цезарь ради Клеопатры забросил дела, забыл о семье и не хотел возвращаться в Рим. Марк Антоний погиб из-за любви к Клеопатре.
Лучше всего о впечатлении, производимым Мэри на мужчин, сказал, конечно же, Шекспир. Он говорил о себе, но, наверно, под его словами могли подписаться многие из его современников:
"Право, я люблю тебя не глазами, потому что они видят в тебе тысячи недостатков, но сердце мое любит в тебе то, что глаза презирают; оно, вопреки зрению, охотно бредит тобою...
Ни мои пять способностей, ни мои пять чувств не могут отговорить мое глупое сердце от подчинения тебе, оставляющей независимым лишь подобие человека, обращая его в раба и несчастного данника твоего надменного сердца. Я считаю свое злополучие за выгоду лишь в том отношении, что та, которая заставляет меня прегрешать, присуждает меня и к наказанию за прегрешение".2
***
Вильям впервые увидел Мэри во дворце королевы, где актеры давали представление для ее величества. Молодая черноволосая леди сразу же привлекла внимание Шекспира, но он не смел заговорить с ней, хотя, будучи уже знаменитым поэтом и драматургом, имея дворянский герб, мог не опасаться, что его попытка познакомиться со знатной дамой будет воспринята как оскорбление.
Леди Мэри сама попросила графа Саутгемптона представить ей Вильяма Шекспира. Саутгемптон подошел к Вильяму и, смеясь, сказал ему, что некая смуглая леди хочет завести знакомство с великим Шекспиром (с легкой руки Саутгемптона прозвище "Смуглая леди" с тех пор навечно закрепилось за Мэри Фиттон).
Вильям смутился и покраснел.
- Вот это да! - воскликнул Саутгемптон. - В первый раз вижу, чтобы мужчина на четвертом десятке лет краснел, как юноша! Ты знаешь даму, о которой я говорю?
- Нет, мой господин, но я видел эту даму. Ее невозможно не заметить.
- Да, она необычна, ее внешность бросается в глаза... Имя этой смуглянки - Мэри Фиттон; она - фрейлина ее величества. Была замужем, но с мужем не живет. По-моему, ей еще нет двадцати, но она очень опасная особа, - имей это в виду, Вильям! Ходят слухи, что какой-то джентльмен из придворных из-за нее покончил с собой. Посмотри на нее внимательнее, - на лице леди Мэри как-будто написано, что она создана для того чтобы раздавать счастье и мучение полными горстями - в зависимости от ее каприза!
- Она обворожительна, - прошептал Вильям, восторженно глядя на "смуглую леди".
- Я бы сказал, обольстительна, - а это далеко не одно и то же, - поправил его Саутгемптон.
- Представьте же меня ей, мой господин!
- Попалась птичка... Пойдем, Вильям, я представлю тебя, но после не упрекай меня за это знакомство.
***
... Роман Вильяма и Мэри развивался быстро, вскоре они стали близки. Шекспир любил Мэри "до безумия" (по его собственному выражению), она же то отдавалась ему с неистовой страстью, то неделями не появлялась у него, а при случайных встречах держалась холодно и насмешливо.
Вначале он гордился тем, что одержал победу над столь знатной дамой, но прошло немного времени, и Вильям понял, что победитель в этом любовном поединке - не он. Леди Мэри совсем поработила поэта, он страдал и одновременно упивался своим страданием. А чтобы еще больше уязвить Шекспира, Мэри постоянно напоминала ему, как она высоко стоит над ним и по своему происхождению, и по своему общественному положению.
Тогдашниеанглийские поэты любили употреблять собственные имена для возможных каламбуров.
В сонетах Шекспира, написанных в конце 90-х годов, в пору любви к Мэри, он играет словаит "Will" - сокращенное имя "Вильям" и "Will! - "воля", ставя их в зависимость от "Fit" 3
В своем самоуничижении Шекспир доходит до того, что упрекает себя во всех смертных грехах, вспоминая даже о своей измене жене. Он корит себя в вероломстве и считает, что недостоин леди Мэри.
Он восторгается ее остроумием, присутствием духа, смелостью, находчивостью, ее шутками и ответами; он любит ее веселую кокетливость, спокойное изящество и неиссякаемую задорную шаловливость; он уважает ее превосходство, пусть и мучается им. Она наполнила его сердце сознанием, что его жизнь стала богаче, шире и глубже.
***
Итак, Вильям мучился любовью, мучился от любви, но пока еще мучился сладостно. Однако пришло время, когда муки его потеряли сладостный характер, - через два года Мэри изменила ему с одним из самых близких его друзей, а потом окончательно бросила Шекспира во имя этого друга.
-... Если хочешь, чтобы я осталась сегодня в твоем доме, слушайся меня.
- С другими ты не так холодна, как со мной, - обиженно сказал Шекспир.
- Это все твои выдумки, - пренебрежительно отмахнулась от него леди Мэри.
- Выдумки? Для чего тебе хитрить, когда твоя власть надо мной столь сильна? Скажи, что ты любишь другого, но не оскорбляй меня ложью!
- Если я полюблю другого, я скажу тебе об этом. Я свободна в своих чувствах и не обязана хранить тебе верность...
***
Этот диалог состоялся в доме Шекспира, когда Мэри была уже неверна поэту. Может быть, она не лукавила, когда сказала, что не любит "другого", но она уже была близка с этим "другим".
Шекспир это знал, вернее, он это чувствовал: по ее поведению, по тончайшим нюансам отношений. Он был поэтом, он хорошо разбирался в движениях души.
Вот когда начались для него настоящие мучения, - сладость из них ушла, осталась только боль. Он упрекает леди Мэри в коварстве и в отсутствии сострадания, говорит, что она жестоко злоупотребляет своей магической властью над ним. Она так же деспотична, - восклицает Шекспир, - как те из женщин, которых гордость своей красотой делает жестокими: она прекрасно знает, что для его больного сердца она самый драгоценный алмаз. Ее могущество над ним подобно волшебству.
Порою он опускается и до низких намеков, называя Мэри "заливом, в котором причаливает ладья каждого мужчины". Но больше всего Шекспир упрекает себя: за то, что полюбил, за то, что дал себя поработить, за то, что не может вырваться из рабства.
"Как я могу осуждать тебя за нарушение клятв, - пишет ей Вильям, - когда я сам нарушаю их? Я больший клятвопреступник, потому что все мои обеты - лишь клятвы обличить тебя. Но ты заставляешь меня изменять честному слову, и я клянусь опять еще сильнее в твоей глубокой доброте, в твоей любви, твоей верности, твоем постоянстве и, чтобы озарить тебя, даю глаза слепоте или заставляю их заверять противное видимому ими".4
"Увы! Моя любовь подобна горячке, требующей того, что еще более поддерживает болезнь. Она питается тем, что сохраняет ее недуг ради удовлетворения своего извращенного позыва к пище".5
Вильям рисует самого себя в виде подавленного страстью любовника. Зрение его ослабело от тяжкого бдения и ночных слез. Он перестал понимать ее, весь мир и самого себя.
Он страдает неслыханно, но, тем не менее, готов все отдать за блеск и выражение ее лучистых черных, как воронье крыло, глаз.
Он любит эти глаза, в которых светится душа; они как будто грустят о том пренебрежении, которым они замучили его сердце. Хотя она еще молода, но все ее существо соткано из страсти и воли; капризная и упрямая, она создана повелевать и всецело отдаваться.
***
Этот человек был тезкой Шекспира - его звали Вильям Герберт, граф Пемброк. Он был на два года моложе Мэри и на шестнадцать лет моложе Шекспира.
Граф Пемброк приехал в Лондон из провинции, познакомился в столице с Саутгемптоном, а через него - с Шекспиром. Все трое стали очень дружны, и Шеспир посвятил часть своих сонетов Пемброку, так же как раньше посвящал их Саутгемптону.
Примечания.
2. Прозаическое переложение В. Кашиным 141-го сонета Шекспира. - Прим. авт.
3. В английском языке существительное 'fit"имеет много значений, в. т. ч. "каприз", наряду с этим "годность", "готовность", можно произвести от "fit" и "совершенство". Отсюда Шекспир обыгрывал в своих сонетах фамилию Мэри в разных значениях слова "fit". - Прим. ред.
4. Прозаическое переложение В. Кашиным 131-го сонета Шекспира. - Прим. авт.
5. Прозаическое переложение В. Кашиным 147-го сонета Шекспира. - Прим. авт.