Заключение
Казалось бы, с уходом средневековья артуровскому циклу не было суждено развиваться дальше; правда, в притчах (шотландских, ирландских, британских) нет-нет да и мелькнет Артур, ожидающий совместно со своими рыцарями момента пробуждения, либо Мерлин, помогающий тому либо иному сказочному персонажу, но этим дело и ограничивалось, пока не наступил XIX век.
Дело в том, что в XVII-XVIII веках мифотворчество на рыцарские темы фактически не было, так как феодальные идеалы не лишь не были актуальны, но могли тормозить и мешать развитию общества, что и объясняет отказ от них на данном этапе. Вновь энтузиазм к средневековью и связанным с ним идеалам возникает лишь у предромантиков (Макферсон «Песни Оссиана»). Романтики подхватывают средневековую тему. По мере того как буржуазная идеология, ориентированная в большей степени на материальные ценности, вызывает все больший протест, все почаще в качестве противодействия употребляются средневековые сюжеты и системы ценностей, опирающиеся на традиции рыцарства.
За время развития артуровского цикла из него по большей части исчезла лежащая в его базе кельтская мифология. «Мир артуровских легенд сам приобретал мифологические черты. Камелот, Круглый столик, рыцарское братство, поиски Грааля становились новыми мифологемами. Конкретно в этом качестве они вопринимались уже на исходе средневековья. Поэтому обращение к артуровским легендам в XIX-XX веках у АТеннисона, Р.Вагнера, У.Морриса, О.Ч.Суинберна, Д.Джойса (в «Поминках по Финнегану») и многих остальных возрождало старые легенды, но основными мифологемами были тут не мотивы кельтского фольклора, а идеи куртуазного средневековья»80. Вышеперечисленные авторы видели в легендах о короле Артуре морально-этический идеал; прерафаэлиты (Данте Габриель Россетти и др.) Под впечатлением Артурианы создали свой художественный стиль, черпая в ней импульс для творчества. В 1889 году Марк Твен пишет I Книгу «Янки при дворе короля Артура», подменяя морально-этический миф бытовавшим в XIX веке мифом о всевластии науки (хотя М.Твен сам с увлечением читал книгу Мэлори, повального увлечения средневековьем он не одобрял).
В XX веке Дж.Р.Р.Толкиен создает новый жанр - «фэнтези». И в течение очень маленького промежутка времени возникает ряд произведений, посвященных Артуру и его рыцарям, - начиная от переложений и пересказов Мэлори и остальных авторов (к примеру, «Рыцари Круглого Стола» в пересказе Е.Балабановой, О.Петерсон) и заканчивая серьезными философскими произведениями Мэри Стюарт, Теренса Х.Уайта, Мишеля Рио и др. Авторы выбирают разную манеру повествования; каждый по-своему объясняет действия, о которых повествует.
М. Стюарт, говоря от первого лица, интерпретирует действия с позиций человека, владеющего паранормальными способностями, но при этом очень приближая повествование к тому, что современный человек может воспринять как действительность.
Теренс Х.Уайт, свободно вводя современные суждения в картины средневековья, делает упор на психоаналитических нюансах во взаимоотношениях героев, сразу, время от времени до чудаковатости, очеловечивая персонаж. Герой Ланселот становится в его трактовке застенчивым некрасивым юным человеком, ищущим духовную чистоту в изнуряющих физических упражнениях, Гвиневра - стареет со временем, как и положено даме, а Мерлин смотрится рассеянным чудаком, совсем не заботящимся о том, как он смотрится и что о нем поразмыслят остальные. При этом в произведениях причудливо перемешиваются морально-этические легенды, пришедшие совместно с артуровским циклом из средневековья, и легенды, возникшие существенно позднее (миф о психоанализе, миф о паранормальных способностях и пр.).
Популярность жанра «фэнтези» ставит много вопросов, но основной, пожалуй, следующий: почему люди, уже понимающие, что такое космическая ракета и ядерная бомба, увлеченно погружаются в неисчислимые миры магов и клинков? То, что вторая действительность, предлагаемая мифом о Круглом Столе, представляет собой культурную ценность и по сей день, подтверждается множеством современных произведений, посвященных данной теме (рок-оратория Р.Уикмена «Артур», мюзикл «Камелот», фильмы «Экскалибур», «Мерлин и меч» и пр.). И ответ находить, наверняка, нужно конкретно в мифе - второй идеальной действительности, куда так хочется уйти.
честный бой, выявляющий, кто сильнее и мудрее, преобразуется часто в бездумную бойню). В свете этих событий новое звучание приобретает и катастрофический конец, постигающий королевство Логр - недаром у М.Стюарт и у М.Рио настойчиво подчеркивается, что свою смерть Артур предрешает в момент собственного подъема -после первых же победоносных схваток он дает жизнь Мордреду, битва с войском которого будет последней для королевства Логр.
долю героя и какие внутренние конфигурации происходят в нем, то романы об Артуре, написанные в XX веке, ставят в центр внутренний мир персонажей, их чувства и размышления.
В расчудесной мифической действительности действуют живые, максимально земные люди, которым свойственны слабости, сомнения, ошибки. В этом контексте особое значение получают, наряду с тем, как складываются дела семьи сестры Артура Моргаузы (либо Морганы) с владыкой, треугольник Артур - Гвиневра - Ланселот и взаимоотношения Мерлина и Вивьены. Легенды об идеальном государстве, где царит справедливость, тесновато соединены с философским мифом о том, что в каждом хорошем начинании заложен его конец, а также с легендами о любви, дружбе, взаимопонимании.
возможно, схожая трансформация во временном пространстве присуща каждому мифу, когда-или созданному социокультурной общностью. И не последнюю роль в этом процессе сыграл миф о короле Артуре и его рыцарях. Для Европы с её кельтским и германским мифом он был одним из центральных при выработке европейским обществом собственных соционормативных и культурных установок существования каждого из индивидуумов.