Шакспер и поэт штопает пьесы. Джон Дэйвис. Смирнов
Но вернемся к памятнику. В стихах на памятнике Шакспер назван поэтом. Верно ли это? У разных авторов того времени действительно нет-нет и проскользнет намек на то, что Шакспер «штопал» пьесы других драматургов, прилаживая к сцене, чем драматурги были, естественно, недовольны — они не очень похвально отзывались об уме и таланте Шакспера. У Нэша есть произведение, где он говорит о некоем деятеле, участнике одной из актерских трупп, который любил приспосабливать пьесы «университетских перьев» к сцене, меняя в них многое по своему произволу — переделывал на свой лад, чем вызывал их праведное возмущение. Отсюда и выросло представление о Шекспире как о «штопальщике» чужих пьес.
Артур Ачесон, теперь уже подзабытый, но в свое время известный шекспировед, участник споров об авторстве Шекспира, утверждает, что за этим «штопальщиком» несомненно стоит Шекспир, и все шекспироведы той волны с ним согласны1. Я сравнивала высказывания о Шекспире елизаветинцев — все они анонимные, но современные шекспироведы единодушно приписывают их Шекспиру в своем понимании. У одних авторов явно проглядывает Шекспир — великий поэт, у других маячит Шакспер, все образование которого — грамматическая школа, и то под вопросом. Первые восхваляют, вторые, напротив хулят. И меня еще тогда, лет двадцать назад, поразила мысль, что хвалебные интонации и презрительные, похоже, относятся к двум разным людям, хотя современная критика видит и там и здесь одного человека. Но, думаю, эти двое не путались в сознании современников, знавших, кто стоит за псевдонимом и какую роль играл Шакспер, чья фамилия — обычное при образовании фамилий искажение прозвища Афины Паллады. Так что стих на могиле Стратфордца, если его воспринимать вкупе с остальными подробностями, — продолжение игры в раздвоенность авторов — «Шекспир» и Шакспер. Играть не возбранялось: главных ее героев, Ратленда и Шакспера, давно не было в живых.
Для меня стихи на памятнике Шаксперу — откровенная насмешка. Вспомним, что писал Кэмден о существующем тогда обычае высекать на памятниках недостойных людей иронические надписи, что в нынешние времена невозможно. Именно поэтому сегодняшний исследователь, не знакомый с нравственными особенностями той эпохи, все подряд принимает за чистую монету.
О том, что Шекспир-драматург переписывал пьесы других авторов или заимствовал у них строки — хорошо известно. Эта сторона его творчества подробно исследована2. Переписаны «Укрощение строптивой», в какой-то степени «Король Лир», «Король Джон», возможно, «Тит Андроник» и даже «Гамлет» и, конечно, исторические хроники.
Вот что пишет о шекспировской комедии «Укрощение строптивой» известный советский шекспировед А. Смирнов: «Все в анонимной пьесе "Укрощение одной строптивой" ("The Taming of a Shrew") — фабула с ее тремя темами, почти все персонажи соответствуют шекспировской комедии... Тем не менее, самый текст всюду различен, и на всю пьесу приходится всего шесть строк, в точности совпадающих. И это различие таково, что комедию Шекспира мы должны признать шедевром комедийного искусства, тогда как анонимная пьеса — ремесленное изделие. Касается это не только тонкой разработки характеров в шекспировской пьесе, главным образом Петруччо и Катерины, мотивировки поведения персонажей, великолепного языка, смягчения тона, придающего даже самым грубым фарсовым мотивам оттенок живого юмора и веселого удальства, — но и того, как подана "мораль пьесы" и каково ее истинное содержание»3. Для современной критики это две разные пьесы. А вот издатели Первого Фолио даже не обратились за лицензией в гильдию печатников для включения «The Taming of the Shrew» в готовящийся к изданию том. Для них обе пьесы восходят к одному автору.
Комедия «Укрощение одной строптивой» («The Taming of a Shrew») была поставлена в Лондоне первый раз 11 июня 1594 года. Два раза печаталась анонимно ин-кварто. «Укрощение строптивой («The Timing of the Shrew») ин-кварто никогда не печаталась, первый раз была опубликована в Первом Фолио. Сэр Сидни Ли в своей биографии Шекспира говорит: «В Фолио вошло еще четыре никогда не издававшихся пьесы, лицензии для которых, однако, не потребовалось. Это "Король Джон", первая и вторая части "Генриха VI" и "Укрощение строптивой". Все эти пьесы Шекспир писал, опираясь на опубликованные ранее, со схожим названием, и отсутствие лицензий, без сомнения, объясняется непониманием чиновниками гильдии или же редакторами Фолио истинных отношений, существующих между старыми пьесами и новыми. Единственная пьеса Шекспира, которая раньше печаталась и не вошла в Фолио, — "Перикл"»4.
Странные истории, связанные со всеми этими пьесами, объясняются шекспироведами тем, что или редакторы шекспировского тома, или служащие гильдии не ведали, что творили. И этим объяснением ортодоксальные шекспироведы удовлетворены, несмотря на то, что здравый смысл подсказывает: издатели собрания пьес Шекспира наверняка лучше знали, каковы истинные отношения между пьесами Шекспира и их предшественницами. Том составлялся к десятилетию смерти графа Ратленда, и знание ситуации вряд ли успело выветриться за один десяток лет. Ратленд-Шекспир в начале учился сочинять, строить сюжет, перелагая на поэтический лад готовые пьесы другого автора; по нашему понятию, этот автор — Бэкон. Но он, конечно, пользовался произведениями и других авторов, итальянцев и современных ему англичан.
Вернемся к Шаксперу. Шакспер «штопал» пьесы, подгонял их для сцены. Но есть и прямое свидетельство того, что он сочинял стихи. Джон Дэйвис из Херефорда (1565—1618), поэт, каллиграф, учил каллиграфии наследного принца Генри и среди прочих детей аристократии девочку Елизавету Сидни. Он — автор одного-единственного во всей елизаветинской литературе прижизненного стихотворения, посвященного прямо Шекспиру, до сих пор толком не понятого: «To our English Terence, Mr. Will. Shakespeare». Вот оно:
Some say good Will (which I in sport do sing)
Hadst thou not played some Kingly parts in sport,
Thou hadst bin a companion for a King,
And beene a King among the meaner sort.
Some others raile; but raile as they think fit,
Thou hast no railing, but a reigning Wit.
And honesty thou sow'st they do reape
пятую и шестую строки: «Другие пишут скабрезности, каждый на свой лад. Твоя же поэзия — царственна»5. Ниже даю подстрочник:
Друзьям — Уилл Добрый
(Антоним «Мальволио». — М. Л.), я шутя пою.
Когда б ты в шутку не играл царей,
И королем средь тех, кто ниже сортом.
— дар таков.
Тебе ж талантище дарован царский.
Ты сеешь злато — урожай собрав,
И вот этот поэт, который знал многие тайны, судя по другим стихам, поэмам и титульному листу одного из сборников, в 1603 году издает поэтический сборник «Микрокосмос», где на странице 215 имеются такие строки:
Players, I love ye and your Qulity,
As ye are men that pass time, not abus'd:
And some I love for painting, poesy
R. B. That hath for better uses you refused:
Wit, courage, good shape, good parts and all good,
As long as all these goods are no worse used,
And though this stage doth stain pure gentle blood,
Перевод:
Актеры, вас люблю и ваше действо,
На сцене зря не тратите вы время.
А некоторых — за стихи, картины,
Р. Б. Что лучшей доли вы не обрели:
Талант, отвага, статность — все прекрасно,
Коль дар не потребляете во зло.
Хотя актерство честну кровь пятнает,
— в уме и сердце.
Из них ясно, что актер Уильям Шакспер действительно считался причастным к поэзии. Следует учитывать, что понятие «poesy» тогда включало и драматургию. Джон Дэйвис был человек доброжелательный, его перо никогда не сочилось ядом. Он по-доброму относился к актерам, если, конечно, их ум, кураж, актерское обаяние, привлекательность не служили дурным целям. И его стих — бесспорное свидетельство, что в определенном кругу Шакспера полагали сочинителем. Дэйвис участвовал и в панегириках для «Кориэтовых нелепостей». Его стихи там добрые и шутливые, и, конечно, Кориэт-Ратленд и Шакспер актер для него два разных человека. Так что в то время Шакспер был не столько актером, сколько театральным менеджером и каким-никаким, но все же поэтом. Известно (об этом упоминают все биографы Шекспира), что Фрэнсис, шестой граф Ратленд, заказал для десятой годовщины воцарения короля Иакова импрессу для турнира Бербеджу и Шаксперу. Бербедж нарисовал эмблему, Шакспер сочинил к ней стихи. Получили они за свою работу по двадцать два шиллинга.
Что касается баллад, то Роберт Грин в упомянутой книжке «Миллион раскаяний» описывает такую сценку. Ее герой Роберто, университетский умник, сидит под забором и предается горестным размышлениям. К нему подходит нарядный актер, удивляется, что образованный человек впал в такое уныние. И рассказывает о себе, что когда-то писал баллады, но они вышли из моды, и теперь он переиначивает для театра пьесы драматургов. (Тут не могут не прийти на ум слова на памятнике: «Ведь все им написанное оставляет живущее искусство лишь пажом, служившим его уму».) Посему он приглашает впавшего в нищету «умника» сотрудничать с его театром. Шекспироведы до сих пор сомневаются, уж не Шакспер ли это склонил Грина писать пьесы для труппы Бербеджа. К этой книжице приложено письмо со знаменитой цитатой Грина, где впервые — во всяком случае, для потомков — упомянут Шекспир, потрясатель сцены.
Примечания
3. Шекспир У. Полн. собр. соч. Т. 2. С. 529—530.
4. Lee S. A Life of Shakespeare. P. 556.
5. Greg W. W. The Editorial Problem in Shakespeare. L., 1955. P. 5.