Демоны и существа битвы
Демоны упоминаются еще раз в конце «Болезни Кухулина». Когда основная история уже рассказана, текст завершается следующим образом:
Вот видение разрушения холма, показанное Кухулину народом волшебных холмов (áes side). Ибо велика была власть демонов до прихода истинной веры, так велика, что демоны во плоти боролись с людьми и показывали им наслаждения и тайные места, как если бы они были вечными. И таким образом им верили. И вот эти видения зовутся невежественными людьми «волшебные холмы» side) или «народ волшебных холмов» (áes side) [SCC, 844—849, § 49].
Этот финальный кусок, очевидно, является комментарием к рассказанной перед этим истории. Первое предложение — это, видимо, встроенное в текст заглавие нарратива (см. [Ó Cathasaigh 1994, 89]). Затем следует комментарий, который одновременно интерпретирует сказанное и дистанцируется от него. Интерпретирующая часть, которая вводится союзом аг «ибо», позволяет автору дистанцироваться, с одной стороны, от событий языческого прошлого, а с другой — от невежественных современников, которым следовало бы уяснить, что с приходом христианства такие сверхъестественные видения следует называть не áes side, a demna. Примечательно, что текст только что был завершен «заглавием», в котором используется заклейменный ранее термин áes side.
Тем не менее комментарий тесно связан с предшествующим нарративом. В нем сообщается, сколь велика была сила демонов в дохристианский период. Слово «власть», cumachta(e), встречается до этого в тексте еще раз. Кухулин хочет поймать двух птиц, соединенных золотыми цепочками, которые появились над озером. Его предостерегают: ar itá nách cumachta fora cúl na n-én sa «ибо есть некая сила за этими птицами» [SCC, § 7: 62]. К этому моменту читатель уже знает, что «птицы, наделенные силой» являются женщинами-сидами. Таким образом, áes side искусно приравниваются к демонам. Затем комментарий обращается к битвам, которые были одним из занятий Кухулина в ином мире. «Удовольствием» называется второй тип его занятий. В саге описываются несколько путешествий Кухулина в иной мир, и нам представляется, что именно они подразумеваются под показыванием «тайных мест». Из текста можно понять, что Лаэг и Кухулин при путешествиях в иной мир должны были иметь каких-либо сопровождающих родом из иного мира [SCC, § 14, 32, 35]. Последнее предложение опять относится и к месту (sideáes side) иного мира, основным темам предыдущего нарратива. Этот финальный комментарий (особенно использование слова «демоны») наводит на мысль, что автор или составитель должен был испытывать двойственные чувства по отношению к повествованию. Джон Кэри предполагает, что автор мог вставить в текст два упоминания демонов, с тем чтобы «отвести упреки в чрезмерном интересе к иному миру, который прочитывается в тексте, или даже искупить его» [Carey 1994, 78]. В свою очередь, Томас О’Кахасы видит здесь «умелое обоснование нарратива» [Ó Cathasaigh 1994, 89]. Он указывает, что упреки были адресованы современникам, использовавшим неправильный с религиозной точки зрения язык. События, о которых повествуется в саге, остаются достоверными: они были созданы не рассказчиком, а демонами во времена, когда те еще были могущественны.
Подобное двойственное отношение характерно и для того, как они изображаются в саге. Демоны в «Болезни Кухулина» не являются такими уж отрицательными, как, например, демоны в «Житии Святого Колума Килле» Адамнана [Anderson 1961]. В ритуале мечей демоны в конечном счете служат истине, а в заключительном комментарии они уравниваются с áes side.
Основные представители áes side в нарративе также имеют двойственные характеристики. Роль двух женщин достаточно двусмысленна, так как они едва не убивают Кухулина, в то время как их целью является приглашение его в иной мир для любви и битвы. Называются они нейтральными терминами: mná «женщины», ingena «девушки, дочери». Более определенно текст высказывается о них в пяти случаях. Во-первых, Кухулин называет их mná side «женщины волшебных холмов» [SCC, § 28, 313], что указывает на их сверхъестественный характер, но не сообщает нам, добрые они или злые. Во-вторых, в том же разделе Лаэг называет иx genaiti genaiti через нейтральный термин mná [Ivid., note а]. В-третьих, после визита в иной мир Лаэг высказывается о них однозначно положительно: они «безгрешное племя отца Адама» [Ivid., §34, 558] (перевод А. А. Смирнова). В-четвертых, влюбленная женщина называет себя нейтральным термином «обитательница сида» [Ivid., §45, 800]. В конце повествования отношение к ним вновь становится негативным, и они вновь обозначаются термином demna.
Если с так называемыми «демонами» из заключительного комментария все более или менее понятно, то природа демонов из ритуала мечей остается по-прежнему неясной. Попробуем выяснить их происхождение. Для начала целесообразно привести несколько примеров из саги «Похищение быка из Куальнге» [ТВС], в которой мы встречаем два типа криков: демонические крики, раздающиеся непосредственно с доспехов и оружия, и более общие демонические крики. Вот что говорится о Кухулине в первой версии текста (Recension I):
Is and sin го gab a chirchathbarr catha 7 comlaind 7 comraic ima chend asa ngáired gáir chet n-óclach do siréigim cecha culi 7 cecha cerna de, dáig is cumma congáiritis de bánanaig 7 bocánaig 7 geiniti glinne 7 demna aeóir riam 7 úasu 7 ina imthimc[h]iull cach ed no téged re tesitin fola na mmíled 7 na n-anglond sechtair [TBC I, 68, 2237-2242].
— клич боевой стоголосый раздался оттуда и отразился протяжно в каждом углу и изгибе. То разом вскричали bánanaig, bocánaig, geiniti glinne и демоны воздуха, что куда бы не шел Кухулин, витали вокруг него и над ним, предвещая кровавую гибель героев и воинов (Слегка измененный перевод С. В. Шкунаева).
Можно отметить несколько интересных моментов. Во-первых, создается впечатление, что кричит сам шлем, но затем поясняется, что шум производят демонические существа. Здесь демоны, кричащие с оружия, называются следующим образом: ánanaig может значить «бледные существа» (ср. ban «белый, бледный» и bánaid, bánaigid «бледнеть, опустошать» [Henry 1958, 406; Sayers 1991, 45-55], bocánaig— «козлоподобные существа» (ср. bос, bосán «козел»), а, geiniti glinne «демонические существа женского пола, обитающие в долинах» (см., например, [Stokes 1900, 264, §640]). В переводе О’Рахилли функция этих существ передается как «prophesying bloodshed» — «предсказывание кровопролития». Поскольку предсказание является, строго говоря, вербальным сообщением, тогда как демоны просто кричат, стоит, видимо, больше придерживаться оригинала, в котором сказано буквально следующее: «... перед пролитием крови воинов и героев». Таким образом, их крики могут трактоваться как предзнаменования кровопролития. Другой пример, в котором эти существа упоминаются в качестве источников крика с оружия, мы находим только в версиях TBC L и S. Во время поединка Кухулина с Фер Диадом те же четыре разновидности демонов кричат с краев их щитов, рукоятей их мечей и наконечников их копий [TBC L, 3326-3329; TBC S, 3143-3145]. В этом отрывке создается образ демонических существ, обитающих на оружии и кричащих оттуда в разгар битвы.
(в случае со шлемом) и как признаки жаркой битвы (в случае щитов, мечей и копий): они не являются предсказателями. Основная функция криков демонов — усиление хаоса и неистовства битвы.
Второй тип демонических криков в «Похищении быка из Куальнге» не настолько тесно связан с оружием, но также встречается в контекстах, описывающих битву. Когда Кухулин видит огромное количество врагов, он трясет щитом, копьями и щитом и издает геройский крик. bánanaig, bocánaig, geiniti glinne и духи воздуха в ужасе на него откликаются [TBC I, 2081-2085;TBC L, 2130-2133; TBC S, 2168-2171]. Таким образом, получается, что они кричат в страхе перед Кухулином. Этот пример можно найти во всех редакциях, в отличие от следующего примера, который отсутствует в Версии I. Когда Кухулин ступает на колесницу, чтобы сражаться с Фер Диадом, четыре разновидности демонов кричат вокруг него. Теперь они приравниваются к Племенам Богини Дану, которые делают Кухулина более устрашающим с помощью своих криков [TBC L, 2845-2849; TBC S, 2843-2848].
ammaiti, badba, gelliti glinne, arrachta, siabra и т. д. (см., например, [CGG, 174—175; Fianaigecht, § 40]). Они носятся над сражающимися войсками, подстрекают или пугают воинов, пронзительно кричат и сражаются. Очень редко они передают вербальные сообщения. В моем собрании текстов пока есть только четыре таких случая. Во-первых, три ammaiti, или ведьмы, в «Brislech móг Maige Muirtheimne», которые намереваются вынудить Кухулина нарушить свой гейс, заставив его съесть собачье мясо, также называются Их цель — вынудить его нарушить свой гейс, из-за чего он станет менее силен в битве и будет обречен на смерть. Слова этих ведьм нельзя рассматривать как предсказания или пророчества.
Во-вторых, три badba описаны в древнеирландских интерполяциях в версии S «Похищения быка из Куальнге» [TBC S, 4637-4645]. Насколько можно понять, они летают вокруг трех подвижных военных башен и предсказывают, что произойдет во время битвы, в виде вербальных сообщений.
В третьем примере мы находим более поздний пример . Двоих из них можно встретить в позднем среднеирландском тексте о Кормаке Мак Арте [Meyer 1891; Smith 1934]. Это две очень красивые и очень вредоносные женщины. Они хотят, чтобы Кормак поклонялся им и семи демонам (demna), которые окружают каждую из них. Кормак вверяет себя защите истинного Бога, предотвратив тем самым страшную участь: случись иначе, в Ирландии вплоть до Страшного Суда чтили бы только призраков (arrachta) и идолов. Эти женщины беседуют с Кормаком; они обладают некоторым знанием будущего, но их высказывания не носят профетический характер.
«Cath Maighe Léna», ранненовоирландского текста [CML]. В тексте представлены три возлюбленные из síd Конна Ста Битв, по имени Ат, Ланн и Лена, которые подстрекают его принять участие в битве [CML, §68-69]. Потом они еще раз появляются в тексте [CML, § 87-90], но теперь у них отвратительный, страшный облик. Они носят те же имена, что и существа битвы: badba, arrachta, geniti, cillecha и fúatha. Они также кричат и визжат, но, в отличие от последних, могут и говорить. Эти существа уходят к врагам Конна, чтобы показать и напророчить им смерть.
Таким образом, во вставке к «Похищению быка из Куальнге» и в «Cath Maighe Léna» мы встречаем существ битвы, которые произносят профетические высказывания, связанные со сражениями. Однако два других примера являются слишком поздними, чтобы служить возможным источником демонам мечей в «Болезни Кухулина». Поэтому следует исследовать еще один класс существ битвы: богинь войны.