Традиционное мировоззрение и причины, затрудняющие в настоящее время понимание древних представлений об окружающем мире.
Древнее миропонимание к настоящему времени полузабыто: оно сохранилось далеко не у всех этносов и далеко не в полном объеме. На протяжении многих веков мировоззрение народов Сибири менялось, испытывая воздействие то шаманизма, то православия (в процессе христианизации обских угров и самодийцев), то под влиянием атеистической пропаганды.
Можно считать каким-то чудом, что до наших дней дошли (хотя и в редуцированном виде) взгляды древних обитателей Западной Сибири на устройство мира. Остатки этих знаний, запечатленные в фольклоре, в том числе в сказках, со временем превратились в приметы, которым обычно следуют, но причины появления которых и их суть объяснить не могут.
В традиционном мировоззрении обычно выделяются разные напластования: фетишистские, когда не было еще представлений о бесплотных духах и душах, которые появляются в период господства анимистического миропонимания. С миром духов человек начинает общаться при помощи посредника-шамана. Анимистическое мировоззрение изменяется, в свою очередь, при появлении политеистического политеизму приходит монотеизм. Однако приход новой системы не означает полного забвения старой. При смене господствующих парадигм нередко возникали внутренне противоречивые мировоззренческие системы, от которых у одних этносов (например, у селькупов) сохранились лишь обрывки знаний о том, как устроен мир, у других, наоборот, осталась в памяти более или менее цельная картина мироздания (например, у хантов и манси), впрочем, также не лишенная противоречий1.
Об устройстве мира можно судить прежде всего по древним мифам (там, где они еще имеют хождение), подтверждаемым археологическими и этнографическими данными. По мнению некоторых этнографов, этот период относится ко времени сосуществования обрядов, мифов и первобытных культов как дошаманистических, так и шаманистических, которые возникли позднее, в эпоху расслоения родовой общииы, на основе стихийной «трансформации ранних форм верований» [Манжигеев 1978, 8]. В отличие от первобытных (дошаманистических) мифов, имевших в основном космогонический характер, шаманистические мифы являются этиологическими, олицетворяющими не только явления природы, но и животных-предков шамана, болезни, смерть и т. д. Все, что случается с человеком с момента его рождения и до смерти, находится во власти конкретного всесильного божества, волю которого исполняют его помощники-духи. То, чему суждено бытьсоставляет понятие судьбы2 и тесно связано с понятиями рождения и смерти.
В последние десятилетия, после долгого табуирования древних традиционных культур в Западной Сибири, едва не приведшего почти к полному забвению древних обычаев и специфики понимания окружающего мира, вновь пробудился интерес к данной проблематике. Однако сакральные знания каждого этноса эзотеричны, поэтому информация о древней вере аборигенов Сибири труднодоступна для непосвященных, скрыта от них. Тайный, сакральный язык существует наряду с бытовым языком. Используя сакральный язык, можно передать смысл, рассчитанный на понимание лишь узкого круга людей одного рода. Например, буквальный перевод фразы, произнесенной на тайном языке хани ясау (лоух ясау «божеств язык»), «... на оленьих коленях, под прикрытием белого саха3, сто мощных, коренастых лиственниц проплывающая к началу кошачьего локотка, сел на соболиные колени», на обычном языке будет выглядеть следующим образом: «(он находился) на территории влияния бога Срединной Сосьвы; охраняемый духом Вэйт ики4, (переправился через) Обь к устью (реки) Казым и (по воде добрался) до верховьев данной реки» [взятые в скобки слова подразумеваются].
В переводе приведенной фразы словосочетание «территория влияния бога Срединной Сосьвы» соответствует выражению «оленьи колени»; «охраняемый духом Вэйт ики»—сочетанию «под прикрытием белой одежды-саха»; Обь—это «100 мощных, коренастых лиственниц проплывающая», а Казым — «кошачий локоток» (он является территорией влияния Казымской богини Касум-ими/каэит тъ священный облик которой, наряду с другими, — красный или черный соболь5— это «соболиные колени» [Молданов, Молданова 2000, 89]. В священной песне сына бога Торума Ем вож ики (букв. «Священного города мужчина»), борца с нечистью и болезнями, священный облик которого— медведь, строки
Принял облик клыкастого зверя.
С деревьями леса, спины их Он проходил когда,
С мохнатыми глазами,
Многочисленные лесные духи Лесных божеств,
С криками рассыпались [Молданов 1999, 35]
соответствуют в профанной речи такому смыслу: «... великий муж принял облик медведя. Когда он проходил (через) леса [спина медведя — это контур леса, образованный вершинами деревьев. — А. К.], лесные духи (= „с мохнатыми глазами“), многочисленные лесные духи лесных божеств кричали зычным голосом, с криками разбегались».
При наличии политеизма у древних обских угров и самодийцев при дешифровке традиционных культур этих народов значительные трудности представляет также обилие имен-эвфемизмов почти у каждого божества и духа. Эти имена соответствуют личинам, принимаемым ими. Метаморфозы характерны для всех божеств и духов предков. В. Н. Чернецов указывает, что священный предок мог иметь как антропоморфную, так и зооморфную личину6. Так, хантыйская богиня Калтащ называет себя «мать всех крылатых сотен, всех ногастых сотен», т. е. мать всех духов, имеющих орнитоморфный и зооморфный облик. У мансийской богини Калтащ, о которой в дальнейшем пойдет речь особо, — три облика; из них наиболее известны совр «заяц, зайчиха» [Чернецов 1987, 151] и лунт «гусь, гусыня», являющиеся ее тотемными первопредками [Чернецов 1939]. Среди наименований богини Калтащ встречается также имя «вершины реки Сакв горная женщина» [Мифы народов мира 1980, 617], данное ей по месту, где она поселяется, будучи изгнанной с неба на землю разгневанным мужем (ее муж — верховное божество Нуми Тором).
Народы, сохранившие (хотя часто в полузабытом виде) свою традиционную культуру, не закрепленную на письме, с трудом понимают в настоящее время тайный язык священных песнопений, исполняемых у обско-угорских народов во время медвежьего праздника (медвежьих игрищ). При попытках восстановления древних мировоззренческих систем, неоднократно и ранее претерпевавших исторические трансформации, неизбежно появление новых противоречий и увеличение вариантов самих мифов и их трактовок. Из многочисленных тем и проблем, связанных с восприятием мира представителями традиционных культур Западной Сибири, в данной статье будут рассматриваться лишь вопросы, имеющие отношение к интерпретации понятия судьбы и к образам, ее олицетворяющим.
Примечания.
1. К сожалению, поскольку проблема стратификации фольклорных текстов до сих пор является мало разработанной, а в самих мифах реально существует много противоречий и лакун, то и в описаниях уральских мифологий, например в энциклопедии "Мифы народов мира", также можно обнаружить противоречия. Не удалось избегнуть их и в данном изложении представлений обских угров и самодийцев о судьбе. Во многом это связано с тем, что имеется различное количество текстов, по которым можно судить о мировоззоении народов в прошлом, с одной стороны, и наблюдается различна сохранность анализируемых языков и фольклора в напстоящее время - с другой.
«1. Стечение обстоятельств, стихийный, не зависящий от воли человека ход событий (т. е. зависящий от некоей высшей силы или воли божества, предопределяющей все, что происходит в жизни— А. К.).
2. Доля, участь, жизненный путь кого-либо» [ССРЛЯ 1963. Т. 14]. В. И. Даль определяет в диалектах значение слова как 'участь, жребий, доля, рок, часть, счастье, предопределение, неминучее (с неизбежными последствиями (законов и порядков вселенной) их для каждого) в быту земном, пути провидения; что суждено, чему суждено сбыться или быть'.
Слово СУДЬБА в древнерусском языке — это не только 'суд; приговор; правосудие и судилище', но и 'предопределение', а родственное данному слову слово СУДЪ означало (наряду с другими значениями) еще и 'осуждение, кара, наказание' и даже 'кончина и смерть'. Оба существительных связаны с глаголом СУДИТИ в значении 'решить, постановить' или 'назначить наказание'. В старославянском языке в Зографском Евангелии зафиксировано антонимичное последнему значение 'вступиться за кого-либо', а в Синайской рукописи засвидетельствовано употребление слова СЖДЬБА в значении 'справедливость, справедливое суждение, решение' [Цейтлин 1994, 682-683]. В древности было также слово кобь 'гадание по птичьему полету или по встрече; предзнаменование, колдовство' и 'счастье, удача'.
*som-, обозначающей связь или соединение, и и. -е. корню *dhe-, встречающемуся в словах деть, дело [Фасмер 1971, т. 3]. Однако связь, соединение могут быть истолкованы и как действие, производимое совместно с кем-то или кем-то по отношению к кому-то (например, верховного божества или божества вместе с помощниками по отношению к человеку), и как процесс, включающий в свой состав совокупность различных действий, состояний и т. д. (например, рождения и умирания; богатства и нищеты).
— распашная шуба из оленьего, беличьего, соболиного или какого-либо другого меха, а также из ткани, сукна и даже шелка. Весной и/или осенью этот дух получал в подарок черный халат с поясом.
4. Дух Вэйт ики — повелитель туч и ветров, средний внук богини Калтащ, обитающий на протоке Оби, реки, где свирепствовали штормы, ураганы, от которых нужна была защита.
Связь человека с тем или иным видом животного может быть столь тесной, что их судьбы определяют друг друга (так называемый нагуализм) [Хэкель 2001, 9]. С этим поверьем связано изготовление у многих народов фигурок животных, которые могут быть изображениями болезней или фигурками счастья [Хэкель 2001, 36], выполняющими функцию амулетов. Впрочем, К. Ф. Карьялайнен, на которого ссылается Й. Хэкель, считает их не изображениями духов, а жертвенными дарами, представляющими собой более позднее явление.
6. По его мнению, intichium («религиозно-магическая церемония умножения тотемического животного» у австралийцев [Чернецов 1987, 277]) возник на основе промысла наиболее распространенного животного и первоначально имел значение магического увеличения продовольствия. Позднее, по мере возникновения почитания тотема, который становился «священным предком» и наконец стал запретным для убийства, изменился и характер intichium'a, превратившегося в «магический обряд побуждения к размножению тотемного зверя как члена организации» [Чернецов 1987, 185-186].