"Диалогизм" как один из основополагающих принципов поэтического творчества Луиса де Леона
Главной особенностью как поэтического, так и прозаического творчества Луиса де Леона является его обращенность к читателю, "диалогизм". Луисианские стихотворения изначально предполагают ситуацию беседы, диалога с потенциальным слушателем. Примечательно, что из двадцати трех стихотворений, входящих в основной корпус стихотворений саламанкского поэта, лишь два не имеют адресата – это "Песнь об уединенной жизни" и децимы "На выход из тюрьмы". Остальные сочинения предполагают воображаемого собеседника и обращены либо к друзьям поэта (Франсиско де Салинасу, Фелипе Руису (три оды), дону Лоарте (ода "Ясная ночь"), дону Педро Портокарреро (три оды), Хуану де Гриалю, королю Родерику (ода "Прорицание Тахо")), либо к неизвестным лицам, таким как адресат "Сирен" Керинто, адресат "Магдалине" Элиса или "алчный судья" из оды "Против алчного судьи".
В качестве адресатов луисианских стихотворения могут выступать также небожители (Христос ("На Вознесение"), дева Мария ("Нашей Госпоже"), святые ("Всем святым"), покровитель Испании святой Сантьяго ("Сантьяго") или же абстрактные сущности, такие как "благодатный, сияющий край" (ода "О небесной жизни"), "надежный порт" (ода "К уединению"), "добродетель" ("Добродетель, дочь небес…"), "отрада" ("В надежде, оказавшейся тщетной").
Но и знаменитая "Песнь об уединенной жизни" оказывается монологичной лишь на первый взгляд: напряженный внутренний монолог поэта прерывается в середине стихотворения обращением к природе ("реке, источнику, горе"), которые становятся адресатами авторской речи.
Все это свидетельствует о том, что Луису де Леону необходим собеседник, с которым он может разделить свои переживания, передать свой богатый духовный опыт или же объяснить, зачем он пишет. Неслучайно, поэтому, большинство своих сочинений он предваряет прозаическими посвящениями или же прологами, обращенными к какому-либо лицу. Такими вступительными текстами снабжены, в частности, его "Изложение Песни Песней Соломона", "Изложение Книги Иова", посвященное босоногой кармелитке матери Ане де Хесус, диалог "Об именах Христа" и поэзия, адресованные другу поэта дону Педро Портокарреро[10]. Отметим, что поэтические сочинения Луиса де Леона имеют целых два посвящений: второе предваряет переводы библейских текстов.
Все эти посвящения и "прологи" объединяет цель их создания: в них автор, как правило, поясняет причины, побудившие его взяться за перо, чтобы избежать непонимания со стороны читателя. Однако между этими вступлениями имеется одно весьма важное различие, которое разграничивает ученые толкования Луиса де Леона библейских текстов и его художественное творчество. Этим отличием является тот элемент художественного вымысла, литературной игры, который присутствует во вступлениях к наиболее "литературной" части наследия Луиса де Леона – "Именам Христа" и поэзии. В обоих случаях фрай Луис вводит в Посвящение некое вымышленное лицо: в "Именах Христа" им является "один из близких друзей" автора, как и он принадлежащий к ордену августинцев. С его слов была якобы записана ученая беседа трех монахов-августинцев в монастырской усадьбе, легшая в основу луисианского диалога В Посвящении к стихотворениям – это "настоящий автор" стихотворений, которые долгое время ходили под чужим именем.
И в первом, и во втором случае вымышленный персонаж имеет самое непосредственное отношение к авторской позиции, так как создает дистанцию между Луисом де Леоном и его литературным творением. В Посвящении к "Именам Христа" упоминание о некоем посреднике, донесшем до Луиса де Леона разговор о толковании имен Христа, с самого начала предотвращает отождествление читателем Луиса де Леона с каким-либо из персонажей диалога. Это заявка на объективность изложения, на дискуссию, перипетии которой не зависят от желания или нежелания сочинителя.
Введение "подставного автора" в Посвящении к стихотворениям также позволяет поэту отстраниться от своего лирического героя. Образ этого Автора вводится с самых первых строк: "Средь ученых занятий моей юности и даже почти детства выскользнули у меня из-под руки эти вещички, коими я увлекся не столько добровольно или сознательно, сколько по прихоти моей звезды"[11]. Уменьшительное "стишки, вещички" (obrecillas), которым тот характеризует свои юношеские увлечения, свидетельствует о несколько пренебрежительном отношении Автора Посвящения к своему поэтическому творчеству.
Это первоначальное впечатление подтверждается дальнейшими строками, где читателю сообщается о том, что Автор "никогда не придавал значения тому, что вышло из-под его пера, ни тратил на это более времени, чем требуется для того, чтобы позабыть о других своих трудах, ни прикладывал к этому более умения, чем заслуживает то, что рождается, чтобы никогда не выйти в свет". Об этом, по его словам, свидетельствуют как сам текст, так и огрехи, которые в нем присутствут[12]. Причиной такого небрежения к собственному поэтическому творчеству Автор называет не недостойность занятия поэзией в целом (о том, что это не так свидетельствует, по его мнению, великая библейская поэзия), но нежелание публиковать свои сочинения из-за привычки вести замкнутый образ жизни.
– Луисе де Леоне. Так, поэт говорит о юношеском или даже почти детском увлечении, а нам известно, что основной корпус вошедших в сборник стихотворений был создан фрай Луисом в период его тюремного заключения и после освобождения.
Некоторые исследователи пытаются объяснить это противоречие объективными причинами. Так, согласно точке зрения О. Макри, Посвящение было написано еще до инквизиционного процесса и, следовательно, относится лишь к самым ранним стихотворениям Луиса де Леона[13]. С таким объяснением можно было бы согласиться, если б речь шла о толкованиях или комментариях Луиса де Леона, но не о его стихотворениях. Посвящение является органичной составляющей поэтического сборника и художественного мира фрай Луиса, поэтому текст, который в нем содержится, нельзя воспринимать столь же буквально, как, например, текст посвящения к "Изложению Книги Иова".
Ближе к истине, как нам кажется, позиция Р. Лапесы[14], который полагает, что представление о поэзии Луиса де Леона, как об ученических и неумелых упражнениях, которым он не уделял ни внимания, ни времени – это мистификация, созданная самим поэтом. Об этом свидетельствует и то, что Посвящение в одной из рукописей датировано 1580 годом, другой манускрипт XVII века снабжен подзаголовком: "Фрай Луис де Леон, скрывающийся под именем своего друга".
Не соответствует биографическим данным и заявление Автора Посвящения о его привычке жить уединенной жизнью, которая, по его словам, столь велика, что "спустя долгие годы, проведенные в этом Царстве, столь немногие здесь меня знают, что … их можно счесть по пальцам"[15]. Как мы знаем, фрай Луис вел активную деятельность не только в Университете, но также и внутри своего ордена, и его имя было хорошо знакомо современникам.
Поэтому мы разделяем позицию исследователей (Р. Лапесы, Д. Алонсо, А. Костера, Х. Льоберы, Ф. Гарсиа), которые полагают, что в Посвящении Луис де Леон создает образ своего литературного "двойника", которому он приписывает авторство стихотворений. Такая мистификация не является изобретением Луиса де Леона – традиция скрываться под чужими (как вымышленными, так и реально существовавшими) именами была достаточно широко распространена в литературе Средних веков в Возрождения, в том числе, и в Испании[16].
– Религиозное лицо, под именем которого долгое время ходили стихотворения. Как сообщает "настоящий Автор", впоследствии его ученические опыты, брошенные на произвол судьбы своим творцом, "удалились в религию и приняли имя и привычки достойнее тех, что они заслуживали. И под этим именем ходили многие дни по рукам многих, докучая тем самым одному религиозному лицу", которого должен хорошо знать адресат послания, дон Педро[17]. Теперь этот человек, "устав от других бед, кои навалились на него из-за злого умысла и зависти некоторых людей (сейчас Господь избавил его от сей тяжкой ноши)", обратился к настоящему автору стихотворений с просьбой освободить его "еще и от этого бремени"[18].
Таким образом, в Посвящении четко выделяются два образа – "настоящий" Автор стихотворений и Религиозное лицо, которое во многом напоминает нам самого Луиса де Леона.
О первом из них нам известно, что он:
1) в юности занимался стихосложением;
2) не придавал особого значения этим занятиям;
4) является настоящим автором стихотворений, вошедших в сборник;
5) знаком с доном Педро Портокарреро;
6) в былые годы водил тесное знакомство с "религиозным лицом", под именем которого долгое время ходили его стихотворения;
7) теперь по просьбе "религиозного лица" готов признать свое авторство и издать стихотворения под подлинным именем.
1) является почтенным человеком, имеющим отношение к Церкви;
2) в былые годы водил близкое знакомство с Автором стихотворений;
3) хорошо знаком с доном Педро Портокарреро, который посвящен во все его жизненные горести;
4) долгое время ошибочно считался автором стихотворений;
6) освободился от этих горестей с Божьей помощью;
7) обратился к настоящему Автору стихотворений с просьбой избавить его "еще от одного бремени" – признать свои сочинения и опубликовать их под своим именем.
Как можно убедиться, этих двух лиц объединяет лишь то, что некогда они водили знакомство и что оба они знакомы с доном Педро Портокарреро, образ которого незримо присутствует в Посвящении. Отличий между ними значительно больше, однако при ближайшем рассмотрении можно заметить, что и образ настоящего Автора стихотворений, и образ Религиозного лица наделены в той или иной степени чертами самого Луиса де Леона. В самом деле, Автор близок фрай Луису тем, что он занимался в молодости стихотворчеством, водил знакомство с доном Педро Портокарреро и действительно является настоящим автором стихотворений.
– вплоть до описания жизненных невзгод и чудесного освобождения от них почти дословной цитатой из знаменитого луисианского "На выход из тюрьмы", – кроме, пожалуй, одной и самой главной черты: изображенный в Посвящении человек не имел и не имеет отношения к поэтическому творчеству. А ведь именно стихотворения Луиса де Леона прославили его среди современников и потомков.
"прозаической" стороны личности автора и представляет нам Луиса де Леона-богослова, преподавателя Саламанки, автора ученых трудов. При этом полного отождествления автора ни с тем, ни с другим литературным образом не происходит.
Из этих двух образов нас больше интересует тот, кого фрай Луис называет Автором стихотворений. Судя по его описанию, многие черты этого персонажа – такие, как увлеченность поэзией по воле "своей звезды", склонность к жизни в уединении, вдали от людей – близки жизненному идеалу самого фрай Луиса. Идеалу поэта, живущего на лоне природы в гармонии с самим собой и окружающим миром, который фрай Луис проповедует на протяжении всего своего литературного (как поэтического, так и прозаического) творчества. Луис де Леон создает для своих стихотворений "идеального автора", который призывает читателя последовать его примеру. В этом образе воплотились нереализованные мечты самого Луиса де Леона. Именно этот далекий от мирской суеты поэт-мудрец является лирическим героем наиболее выдающихся луисианских стихотворений, таких как "Песнь об уединенной жизни", "Франсиско де Салинасу, "Ясная ночь, "Сирены", "Фелипе Руису" ("Когда я, наконец, сумею…"), "О небесной жизни".
Что же касается Религиозного лица, то его образ также присутствует на страницах луисианских стихотворений – в тех, в которых исследователи усматривают автобиографизм и отражение жизненных невзгод, пережитых самим Луисом де Леоном ("Лиценциату Хуану де Гриалю", "На выход из тюрьмы", "В надежде, оказавшейся тщетной", "Нашей Госпоже" и др.). Но, как правило, даже в этом случае поэт представляет читателю свой идеал, который он противопоставляет своему бедственному положению (мотив "Блаженны те, кто…").