В покоях Гертруды
Сцена в покоях Гертруды (III, 4) — одна из самых загадочных во всей трагедии. Вопрос, который обычно обсуждают критики и постановщики при интерпретации этой сцены, касается того обстоятельства, что появляющийся в ней Призрак оказывается реальной фигурой для Гамлета, тогда как для Гертруды, не видящей его, Призрак — лишь плод больного воображения ее сына.
Критики объясняли это очевидное противоречие, нарушающее, по их мнению, принцип правдоподобия, психическим состоянием принца. Но сумасшествие Гамлета — мнимое, об этом известно если не всем персонажам пьесы, то, по крайней мере, читателю и зрителю — со слов самого Гамлета.
Кроме того, до того как Призрак появляется в комнате Гертруды, его видят Горацио, Марцелл и Бернардо — лица, психическое состояние которых никогда не вызывало сомнений у шекспироведов.
Призрак — безусловно, физически реальный персонаж. Его воплощает актер, исполняющий роль Призрака. В трагедии есть текст его роли, он — участник действия.
Но кто сказал, что физически реальный персонаж не может быть фигурой ирреальной?
В искусстве — в том числе и в театре — это встречается достаточно часто: Статуя Командора в пушкинском «Каменном госте» в такой же степени реальна и одновременно ирреальна — и головой кивает, и к Доне Анне по приглашению Дон Гуана приходит, и хватает его за руку своей «каменной десницей», и утаскивает за собой в Ад.
Тут одно из двух: либо мы принимаем такой закон условности и воспринимаем это как театральную метафору, либо не принимаем.
А если принимаем, то нельзя же требовать от Призрака, чтобы он не нарушал своей призрачностью принцип бытового правдоподобия!
«Тайну надо принять как тайну. Разгадывание — дело профанов» (Л. С. Выготский)1.
Примечания
1. Выготский Л. С. Психология искусства. М: Директ-Медиа, 2014. С. 338.