Тема 7
ПОЭЗИЯ ВАГАНТОВ
Выходи в привольный мир!
К черту пыльных книжек хлам!
Наша родина - трактир,
Нам пивная - божий храм!
Неизвестный латинский поэт XIII века
ПЛАН
1. Лирика вагантов как часть клерикальной литературы Зрелого Средневековья. Социальный и интеллектуальный портрет вагантов. Рукописи, представляющие лирику вагантов.
2. Жанровое своеобразие поэзии вагантов:
а) пародия;
б) диспут;
в) жалоба;
г) баллада;
д) пастораль.
3. Творчество ведущих поэтов-вагантов:
а) Примаса Орлеанского;
б) Архипиита Кельнского;
в) Вальтера Шатильонского.
4. Традиции лирики вагантов и литература эпохи Возрождения.
МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ПОДГОТОВКИ
1. «вагант» (vagantes) в дословном переводе с латыни означает «бродячий». В Средние века оно первоначально (в период Раннего Средневековья) применялось к священникам без прихода, к монахам, покинувшим монастырь, позже, в период Зрелого Средневековья кроме вышеперечисленных групп скитальцев его стали относить к многочисленным школярам и студентам, странствующим в поисках знаний из университета в университет, из города в город. В XII - XIII веках число таких скитальцев на дорогах Европы резко увеличилось, поскольку выпускникам университетов и соборных школ становилось все труднее найти себе место: кафедру учителя, службу в канцелярии или церковный приход. Впрочем, не все школяры благополучно завершили обучение, причины могли быть разные, в том числе и такая:
Не для суетной тщеты,
Не для развлеченья –
Из-за горькой нищеты
Бросил я ученье.
(«Нищий студент»)
Но с полным или неполным университетским образованием ваганты выделялись из среды городских низов, среди которых существовали, своей принадлежностью к интеллектуальной элите, даже если успели закончить только артистический факультет и освоить только «семь свободных искусств» (тривиум – грамматику, риторику и диалектику, квадриум – арифметику, геометрию, астрономию и музыку). Ваганты, несмотря на нищенский образ жизни, непостоянство и случайность заработков, обладали той полнотой свободы, которой не владел больше ни один член средневекового общества, даже сам король или Папа Римский. Ваганты были абсолютно независимы в своих убеждениях и их выражении в творчестве. А свобомыслие, подкрепленное университетским образованием и эрудицией, приводило к самым неожиданным и прекрасным художественным результатам.
Лирику вагантов правомерно рассматривать как составной элемент клерикальной литературы по целому ряду причин. Во-первых, поскольку некоторые из поэтов-вагантов были в церковном сане или монахами (Вальтер Шатильонский), во-вторых, потому что большинство университетов и монастрыских школ контролировались церковью, а не светскими властями, в-третьих, также потому, что языком поэзии вагантов была классическая церковная латынь, в-четвертых, пародируя жанры церковного красноречия или церковные обряды (исповедь, литургию), ваганты все же находились в притяжении церковной литературы, пародируя ее, они продолжали ей принадлежать.
В. П. Даркевич – историк культуры, исследователь средневековой народной культуры и литературы – клаасифицирует вагантов как «клириков-жонглеров», развивая свою мысль следующим образом: «Инвективы против священников, преданных светским развлечениям, не давали желаемого эффекта. Мало того, иногда представители низшего клира сами выступали в роли лицедеев. Ученая культура не только противостояла народной. В постановлении Зальцбургского собора (1310 г.) читаем: «Нескромные служители церкви, на своих должностях предающиеся ремеслу жонглера, голиарда или буффона и упражняющиеся в течение года с этих позорных играх, если они не раскаются, будут, по крайней мере после третьего предупреждения, лишены всех духовных привилегий». Попутчиками и «конкурентами» жонглеров зачастую были безместные клирики и странствующие школяры-ваганты (голиарды), которые предпочитали нелегкое бродяжничество суровой дисциплине монастырей. Пародии на дурных служителей церкви, «поющих песни в застолье» и «занимающихся постыдным шутовством», находим в маргиналиях. Во фламандском Часослове дородный монах играет прялкой-смычком на воздуходувных мехах, а босоногая женщина, подоткнув подол и расставив руки в стороны, пустилась в пляс. Меха как эротический символ придают особое значение сцене. Развеселый брат приводит на память «прыткого кармелита» Губерта из «Кентерберийских рассказов»:
Он в капюшоне для своих подружек
Хранил булавок пачки, ниток, кружев.
Был влюбчив, говорлив и беззаботен.
Умел он петь и побренчать на роте,
Никто не пел тех песен веселей.
Был телом пухл он, лилии белей.
В одном из старофранцузских фаблио совращенная священником настоятельница монастыря, бросив святую обитель, становится жонглершей.
На других рисунках видим гротескного клирика - эквилибриста с тарелкой на тросточке, гибридных музыкантов в монашеском облачении. Монах и монашка с лютней - главные персонажи картины Босха «Корабль дураков».
Глумились «мирскими кощунами» и русские священнослужители. В Новгороде на усадьбе церковного иерарха (Троицкий раскоп) найдены обломки гудка (80-е годы XIII в.). В поучении московского митрополита Даниила (XVI в.) сказано: «Ныне же суть нецыи от священных, яже суть сии пресвитеры и диакони, иподиакони, и чтеци, и певци, глумяся, играют в гусли, в домры, в смыки». В глазах протопопа Аввакума никонианские архиереи предстают скоморохами или язычниками». 68
Лирику вагантов можно идентифицировать как часть площадно-карнавальной культуры средневековья, причем, в каранавально-перевернутой, «изнаночной» интепретации предстают не только отступающие от каконов религии и церковных обетов духовники и монахи, не только церковь и ее обряды («Всепьянейшая литургия»), не только жанры церковного красноречия («Исповедь Архипиита Кельнского», «Проповедь Архипиита Кельнского», «Завещание»), но и сами тексты Священного писания («Евангелие от марки серебра», «Апокалипсис голиарда»). Едва ли можно считать вагантов атеистами, ниспровергателями церковных догм или сторонниками церковных реформ, скорее следует подчеркнуть пародийное начало в лирике вагантов, сближающее их с карнавальной народной культурой, которая на короткий период времени переворачивает устройство социума, представляет образ мира наизнанку. В семиотической концепции карнавала, разработанной М. М. Бахтиным, определяющим приципипом выступает инверсия, направленная на переворачивание бинарных оппозиций, итогом которого становится «выведение жизни из обычной колеи» и образования «жизни наизнанку», «мира наоборот», именно поэтому шут и бедняк избирается карнавальным королем. Выделяя смеховые карнавально-комические формы, М. М. Бахтин указывал в том числе, и на «словесные смеховые (в том числе пародийные) произведения разного рода: устные и письменные, на латинском и на народных языках». 69 Именно это пародийное «перевертывание», направленное на выявление несоответствия истине или обнаружение комических сторон того или иного явления как светской, так и церковной жизни, свойственно латинским стихотворениям вагантов, пародирующим как клерикальную, так и рыцарскую литературу, правда, необходима одна принципиальная оговорка: карнавал вагантов не знал ограничений во времени, их пародийное отношение к различным сторонам церковной жизни и литературным жанрам носило характер константы: то что, карнавал «переворачивал» на время карнавала, ваганты «переворачивали» всегда и всюду, делая пародирование основным онтологическим и эстетическим принципом.
2. «Латинская литература XI-XIII веков» подразделяет массив произведений на латинском языке на два раздела: «Клерикальные жанры» и «Светские жанры», относя к последним ранние произведения клириков-вагантов, или предвагантскую поэзию: «Александреиду» и латинские стихотворения Вальтера Шатильонского и стихотворения из «Кембриджской рукописи», которые исследователь идентифицирует как предвагантские.70
На жизнь ваганты зарабатывали репетиторством, составлением юридических документов, юридическими или медицинскими консультациями, но главное, (что особо ценно для историков и ценителей литературы) - сочинением латинских стихов для случайных меценатов. Эта средневековая богема отличалась свободой поведения и нравов, чем всерьез беспокоила духовенство. На фоне строго иерархичного средневекового общества жизнь вагантов выделяется духовной свободой, независимостью. Поэтому, несмотря на скитания и бедность, она выглядит привлекательной. Сами ваганты называли себя «голиардами» (по различным этимологиям это означает «чертовы слуги» или «обжоры») и возводили свое происхождение к первому на земле гуляке и стихотворцу Голиафу. По другой версии, «голиард» происходит от латинского gula (глотка) – т. е. ваганты - «горолопаны», «любители заложить за воротник». М. Л. Гаспаров указывает, что термин «голиард» пришел из соборных постановлений, направленных против буйства и безнравственноти вагантов: «…В этих же соборных постановлениях, появляется термин, получивший очень широкое распространение: «бродячие школяры, сиречь голиарды», «буйные клирики, особливо же именующие себя голиардами» и пр. Как поэзия вагантов, так и это их название имеет два истока - народный и ученый. В романских языках было слово gula, «глотка», от него могло происходить слово guliart, «обжора», в одном документе XII в. упоминается человек с таким прозвищем. Но кроме того, оно ассоциировалось с именем библейского великана Голиафа, убитого Давидом; имя это было в средние века ходовым ругательством, его применяли и к Абеляру, и к Арнольду Брешианскому. Бой Давида с Голиафом аллегорически толковался как противоборство Христа с сатаною; поэтому выражение «голиафовы дети», «голиафова свита» и пр., обычные в рукописях XIII в., означают попросту «чертовы слуги». Как бы то ни было, слово «голиард» очень скоро контаминировало ассоциации, связанный и с той и с другой этимологией, и распространилось по всей романоязычной Европе; в Германии (например, в Буранском сборнике) оно не употребительно. Таким образом, это был ругательный синоним слова «вагант» - не более того». 71Миф о стихотворце и гуляке Голиафе как первом ваганте возникает в Англии, где бродячих школяров не было, а истории об образе жизни и нравах привозили студенты, побывавшие на континенте. Благочестивым клирикам невозможно было даже вообразить те ужасы, о которых они рассказывали, и появился цветистый миф, объясняющий происхождение вагантов от стихотворца, гуляки и великого грешника Голиафа.
По аналогии с рыцарскими и монашескими орденами ваганты утверждали свой «Орден вагантов», что нашло отражение в следующем стихотворении:
«Эй, - раздался светлый зов,
началось веселье!
Поп, забудь про часослов!
Прочь, монах, из кельи!»
Сам профессор, как школяр,
выбежал из класса,
ощутив священный жар
сладостного часа.
Будет ныне учрежден
наш союз вагантов
для людей любых племен,
званий и талантов.
Все — храбрец ты или трус,
олух или гений —
принимаются в союз
без ограничений.
«Каждый добрый человек,—
—
немец, турок или грек
стать вагантом вправе».
Признаешь ли ты Христа,—
это нам не важно,
лишь была б душа чиста,
сердце не продажно.
Все желанны, все равны,
к нам вступая в братство,
невзирая на чины,
титулы, богатство.
Наша вера — не в псалмах!
Господа мы славим
тем, что в горе и в слезах
брата не оставим.
Кто для ближнего готов
спять с себя рубаху,
к нам спеши без страху!
Наша вольная семья —
враг поповской швали.
— своя,
— свои скрижали!
Милосердье — наш закон
для слепых и зрячих,
для сиятельных персон и
шутов бродячих,
тех, что в день дождливый
палкой гонит от ворот
поп христолюбивый…
Членом ордена вагантов, таким образом, мог стать всякий веселый и добрый человек, независимо от вероисповедания, рода занятий, возраста, национальности и богатства, а единственной заповедью членов ордена был закон - проявить милосердие друг к другу и ко всем сирым, убогим, терпящим нужду.
– классическая латынь. Творчество вагантов по преимуществу анонимно, их стихи рассеяны по монастырским рукописям. Самые значительные рукописи - «Кембриджская рукопись» и «Carmina Burana» («Бейренские песни»- от названия монастыря Бенедикт Бейрен, где была найдена эта рукопись XIII в.).
Стихи, помещенные в Кембриджской рукописи, М. Л. Гаспаров называет «предвагантскими». Эта рукопись XI в. включает 50 стихотворений, самое раннее из которых датируется 948 годом, а самое позднее 1039 г.. В антологию включены стихотворения разного содержания, которые составитель тематически сгруппировал: открывается рукопись стихами религиозного содержания, затем следуют стихотворения придворные, далее стихотворные новеллы и анекдоты (например, «Снежное дитя»), а затем стихи о любви и весне. М. Л. Гаспаров отмечает: «Главным новшеством в содержании «Кембриджских песен» является любовная тематика. В прежних известных нам осколках монастырской светской поэзии она еще начисто отсутствовала. Здесь она появляется впервые, и не без сопротивления: несколько стихотворений кембриджской рукописи тщательно вымараны кем-то из ее средневековых читателей (по обрывкам слов видно, что это были именно любовные стихи; пострадала и одна строфа и цитированном выше «Приглашении подруге»). Источник этой тематики - конечно, народная поэзия, и притом поэзия женская: едва ли не у всех европейских народов любовные песни - достояние прежде всего девушек и женщин». 72 Необходимо отметить, что уже в Кембриджской рукописи появляются билингвистические стихотворения на придворные темы, в которых чередуются строки на латинском и немецком языках. Представители предвагантской поэзии, латинские поэты Раннего Средневековья были в основном клириками (священниками без прихода, монахами, оставившими монастыри). Состав вагантов обновляется в период Зрелого Средневековья: к ним присоединяются странствующие школяры, преимущественно ученики соборных школ или университетов, закончившие или незакончившие образование, они сохраняли причастность к клиру, но были иными в аспекте осознания своего социального статуса, считая себя интеллектуальной элитой, достойной занять высокооплачиваемое место в обществе. Тогда же изменяется и содержание поэзии вагантов. Бродячие поэты были образованнее ученых клириков Раннего Средневековья, но не отличались благонравием. «Школяры учатся благородным искусствам - в Париже, древним классикам - в Орлеане, судебным кодексам - в Болонье, медицинским припаркам - в Салерно, демонологии - в Толедо, а добрым нравам – нигде», - так писал о вагантах клирик XIII века.73 Стихотворения вагантов периода Зрелого Средневевековья известны преимущественно по сборнику из Бенедикт-Бейренского монастыря в Германии, из сборника «Carmina Burana». Известны эти стихотворения под названием «Буранские песни».
«Буранские песни» собраны в рукописи XIII в., включающей 200 произведений вагантов, большей частью на латыни, хотя есть и несколько произведений на немецком языке, есть и билингвистические стихотворения. Эта рукопись была обнаружена в 1803г., а опубликована в 1847г.. Собственно именно по ней, как наиболее полному сборнику поэзии вагантов (хотя в переписке текстов допущено много неточностей и ошибок, по указанию М. Л. Гаспарова 74
Положение вагантов было в высшей степени непрочным: с одной стороны, латынь и ученость приобщали их к духовной и культурной элите Средневековья, с другой – на иерархической лестнице средневекового общества они стояли очень низко. Этой двойственностью определяются два источника поэзии вагантов: латинские переводы из Овидия и Аристотеля, обращение к Пифагору как высшему авторитету («Апокалипсис Голиарда»), мастерское стихосложение и эрудиция, берущие начало из латинской учености вагантов; а с другой стороны, приобщенность к демократическим городским слоям по положению и образу жизни сближает творчество вагантов с городской литературой. На латынь переводятся веснянки, женские жалобы, т. е. жанры народной поэзии.
3. Двойственность положения вагантов в социальной системе средних веков повлияла и на жанровое многообразие их лирики. Наследие вагантов связывает книжную традицию с фольклорной и городской, что ведет к появлению новых литературных жанров и открывает пути для художественного эксперимента. Столкновение античных и библейских мотивов и образов с народными в сочетании со злободневно-сатирической интонацией ведет к расцвету жанра пародии, с приемами билингвизма, парадокса и оксюморона. Особую роль в лирике вагантов начинают играть реминисценция, ассоциация, аллюзия, а это стимулирует читателя к сотворчеству. Читатель расшифровывает образный код стихотворения, будто разворачивая процесс творения в обратном порядке: автор движется от замысла к произведению, а читатель – от произведения к замыслу автора. Объекты пародий вагантов – рыцарская лирика («Когда б я был царем царей...»), но чаще всего – жанры церковного красноречия («Исповедь» Архипиита Кельнского, вызвавшая множество подражаний в поэзии вагантов), церковные обряды («Всепьянейшая литургия») или же сами тексты Священного Писания («Евангелие от Марки серебра»). Ваганты обличали ложь и лицемерие монахов, призывая жить по законам естества, высмеивая аскетизм и усмирение плоти. Пародировали ваганты и жанр средневекового виденья («Апокалипсис Голиарда»). Рассказ о вселенской катастрофе завершается улыбкой:
О, что узрел, что узнал я!.. Судейские
наши дела разбирали злодейские
вынесли смертный они приговор.
Не избежать никому наказания!
Сам я едва не лишился сознания,
но у меня эта жуткая весть
Ангелы Божьи в плащах одинаковых
дали отведать мне зернышек маковых,
в Лету меня окунули потом
и напоили каки-то питьем.
вам рассказать о грядущем к нам бедствии,
и приготовил пространную речь,
чтобы вас, грешники, предостеречь!
Ждет нас несчастие невероятное!..
знать, пересекши рубеж бытия,
крепкого слишком отведал питья!
Сатирические стихотворения вагантов содержали критику духовного сословия изнутри, что вело к некоторой изоляции вагантов в городской среде, ваганты были одновременно изгоями и духовными аристократами.
Жанр жалобы «Прощание со Швабией») или возможности улыбнуться («Разговор с плащом» Примаса Орлеанского). Жалобы вагантов проникнуты чувством уверенности в правильности выбранного пути, поскольку внутри братства вагантов создается утопия независимости, естественной и духовной свободы. Уже цитированная жалоба «Нищий студент» заевршается ироническим пассажем:
паству призывает,
а его бездомный брат
зябнет, изнывает.
мне свою сутану,
и тогда я наконец
мерзнуть перестану.
А за душеньку твою
чтоб господь тебе в раю
подыскал местечко.
Иногда вагантская жалоба представляет собой парафраз традиционной жалобы девушки, сетующей на неудачное замужество или разлуку с милым. В латинской поэзии интонации жалобы девушки были подхвачены в жалобах монахини на монастырское затворничество, на обманувшего возлюбленного («Жалоба монахини», «Жалоба девушки», «Монахиня»). Женская жалоба изображает безысходную картину, а жалоба ваганта заканчивается некоторым ироническим обобщением, открывающим обретение надежды. Например, «Разговор с плащом» Примаса Орлеанского, который ведется между двумя половинами души поэта: отчаявшейся и ищущей выхода, завершается такой репликой хозяина:
Я отвечаю плащу:
«Где же я денег сыщу?
Бедность - большая помеха
в приобретении меха.
Как мне с тобой поступить,
коль не могу я купить
Дай-ка поставлю заплатку!»
навеян в лирике вагантов конкретной университетской практикой. Традиционной формой университетских занятий были лекции (от лат. lectio – чтение). В средневековом университете лекция действительно была чтением: профессор клал на кафедру некоторую рукописную книгу по предмету, читал ее и давал толкования. Диспут был антиподом лекции: двое профессоров занимали две установленные в противоположных концах аудитории кафедры и вели ученый спор, студенты, собравшиеся на диспут, представляли интересы и того и другого ученого мужа. Например, ученики Пьера Абеляра странствовали вслед за ним по всей Европе и естественно принимали участие в диспутах, которые их наставник вел с схоластами, сторонниками реализма, т. е. философами, придерживающимися концепции, согласно которой универсалии, идеи, «имена имен» составляют сущность действительности, в то время, как Абеляр утверждал, что универсалии не содержат сущности самих явлений. Споры далеко не всегда оставались в границах приличий и нередко заканчивались потасовкой. Драматический накал диспута и стремились передать ваганты в соответствующем жанре лирики. Ваганты изображают спор двух половин души («Книги и любовь»), или же дебаты, посвященные проблеме предпочтения рыцаря или поэта-ваганта («Флора и Филида»). Источником спора выступает стихотворение Овидия о красавице, которая предпочитает воина поэту. В стихотворении ваганта спор разрешается обращением к Амуру, который убедительно доказывает преимущество ваганта перед рыцарем:
Ждут красавицы от нас
кто достойнее любви,
ласки и привета –
грозный рыцарь, что мечом
покорил полсвета,
университета?
Ну, так вот вам мой ответ,
дорогие дети:
по законам естества
плоть и дух не изнурять,
сидя на диете,
чтобы к немощной тоске
не попасться в сети.
нынче верховодит,
веселится, но притом
и, в согласье с естеством,
Значит, рыцаря студент
явно превосходит!
Убедили наших дев
эти аргументы.
тут аплодисменты.
Стяги пестрые взвились,
запестрели ленты.
Так пускай во все века
Спор, таким образом, переведен в философскую плоскость и разрешается в пользу поэта, который живет по законам естества.
Любовная лирика вагантов (жанр пасторали) имеет подчеркнуто земной, плотский характер. Ваганты, провозглашая раскрепощение плоти, свободу нравов, создают стихотворения вызывающие, рассчитывая эпатировать публику («Я скромной девушкой была...», «Добродетельная пастушка»). Концепция естественных простых человеческих радостей, оправдания естественных человеческих устремлений в любовной лирике вагантов предвосхищала этику и эстетику Возрождения. Ваганты создают комический эффект, обращаясь к приему билингвизма:
Virgo dum florebam,
Нежна, приветлива, мила,
Omnibus placebam.
Да захотел меня дружен
Ibi deflorare.
Комический эффект оказывался особенно острым благодаря несоотвествию церковного языка низкому предмету, который им описывался.
Другой способ создания комического эффекта оксюморон: в стихотворении «Добродетельная пастушка» по такому принципу соотносятся содержание и название. Хотя, с другой стороны, поведение пастушки соответствует декларируемому вагантами закону естества, ее поведение естественно, отвечает законам природы и потому добродетельно.
– баллады. Традиция обращения к этому жанру сложилась еще в Кембриджской рукописи. Своеобразие баллады вагантов состоит в том, что она представляет собой пересказ античного мифа, чаще всего об Орфее, Диане, а также о Трое и об Энее и Дидоне. Ученая латинская баллада продолжала, таким образом, традицию, сложившуюся еще в позднелатинской поэзии периода кризиса и падения Римской империи.
4. Стихотворения вагантов большей частью анонимны. «Поэтому восстановить имена хотя бы тех единичных творцов, которые задавали тон и вели за собой подражателей, - большая научная проблема. В начале XX в. В. Мейер сумел выделить стиха Примаса Орлеанского, М. Манициус - стихи Архипииты Кельнского, немного позже К. Штрекер - стихи Вальтера Шатильонского и его подголосков,» - указывает М. Л. Гаспаров.75 Именно эти три поэта традиционно выделяются исследователями как поэты-классики, сформировавшие основные направления и жанровую систему в поэзии вагантов. Сам М. Л. Гаспаров добавляет к этому списку несколько имен поэтов XIII в.: Филиппа Гревского, канцлера собора Парижской Богоматери, Петра Корбельского, архиепископа Сансского, против воли которого в его соборе прозвучала «Ослиная секвенция», после чего архиепископ был объявлен ее автором, Гвидона Базошского, спутника Филиппа-Августа в III Крестовом походе, Петра Блуаского, советника Генриха II Плантагенета, в молодости увлекавшегося «безделками и Венериными песнопениями».
Гугон (Примас) Орлеанский – первый прославленный поэт-вагант. Дошедшие до нас стихотворениия написаны между 1130-1140гг., а умер поэт в 1160г.. По стихотворениям Примаса можно восстановить его скитания из Парижа в Реймс, затем в Санс и в Амьен, круг его знакомств и даже воссоздать биографию: поэт много странствует в молодости, под старость его оставляют покровители, он находит приют в больнице, но оттуда его изгоняют из-за благородного поступка (поэт вступается за больного). Поэзия Примаса автобиографична, отличается вниманием к деталям и точностью в их воспроизведении.
Архипиита – прозвище поэта. Настоящее его имя неизвестно, «поэтом поэтов» он называл себя сам. По собственному признанию, он происходит из рыцарского рода («Я из рода рыцарей// вышел в грамотеи», - пишет Архипиит к «Послании к архиканцелеру Регинальду, архиепископу Кельнскому») а в школяры пошел из любви к науке и искусству. Архипиит не упускает случая блеснуть в стихах эрудицией, продемонстрировать знание классических античных авторов и Священного Писания. Немец по происхождению, он вольготнее чувствует себя в Италии, хотя с присущей ему легкостью обращается к своему покровителю архиепископу Кельнского о выдаче пособия «от заальпийца заальпийцу». Фактически подтверждены сведения всего лишь о пяти годах из жизни Архипиита 1161-1165 гг., в это же время написаны 10 дошедщих до нас стихотворений. Образцом для подражания и жанровым эталоном стала «Исповедь» Архипииты Кельнского. Избирая основой жанр церковного красноречия, Арихипиит ведет диалог с жанровым каноном, фактически опровергая его – вместо покаяния в грехах в своей «Исповеди» Архипиит утверждает правильность и привлекательность избранного им образа жизни:
Пью единым духом!
Я бездарен, как чурбан,
если в глотке сухо.
Не могу я сочинять
Но Овидием себе
я кажусь под мухой.
По такому же принципу опровержения канона строится «Проповедь Архипиита Кельнского». Традиционный для вагантов мотив странствий находим в стихотворении «Просьба Архипиита по возвращении из Салерно»:
Здравствуйте! Слово привета
Все вы слыхали, наверно,
про знаменитый Салерно.
С давних времен и поныне
учатся там медицине
чтоб исцелять обреченных...
«Как бы мне, Господи Боже,
медиком сделаться тоже?»
И приступил я к ученью,
Но оказалось: наука
горше, чем смертная мука,
и захандрил я безмерно
в том знаменитом Салерно.
но одолела простуда
так, что четыре недели
я провалялся в постели
и, поглощая микстуру,
для Архипиита – способ выражения собственной неповторимой индивидуальности, утверждения правильности выбранного пути. Архипиит в поэзии не знает сомнений, даже признаваясь в любви к Бахусу, Фебу и Венере, правда, с обычной для ваганта ссылкой на всеоправдывающие законы естества («Только чем, скажите мне,//Люди виноваты, //Если пламенем любви //Их сердца объяты»).
Вальтер Шатильонский (вторая половина XII в.), строго говоря, вагантом не был: он не знал нищеты и скитаний, прославился как ученый латинский поэт, создав поэму из 10 книг «Александреида» об Александре Македонском. Вальтер пользовался покровительством Генриха II Плантагенета, служил в его канцелярии, был членом ученого кружка Томаса Беккета. После смерти Томаса бежал на континент, получив сначала кафедру в Шатильоне, а затем место каноника в Амьене как награду за «Александреиду». Вальтер говорил, что вся Европа поет его песни, но имел в виду при этом не «Александреиду», а те стихотворения, которые он писал «для отвода души». Впрочем, Вальтер отводил душу не в лирических излияниях и автобиографических признаниях, а в сатирических стихотворениях, направленных в первую очередь против злоупотреблений церкви и лицемерия церковнослужителей. Особенно прославило Вальтера стихотворение «Обличение Рима».
На протяжении XIII в. поэзия вагантов пользовалась популярностью, но к концу XIY в. ее уже забыли. М. Л. Гаспаров выделяет несколько причин затухания традиции развития лирики вагантов 76, но важно то, что к началу интенсивного ренессансного движения в Европе, о поэзии вагантов уже не помнили. Тем не менее, сатирические стихотворения вагантов, равно, как и их религиозное и философское свободомыслие, а также внимание к отдельной человеческой судьбе, взятой в конкретике жизненных обстоятельств, рассмотренной в развитии, автобиографизм лирики трех ведущих поэтов-вагантов, выраженный по разному, но равно всем троим присущий, в значительной степени выступали одной из предпосылок развития Ренессанса в Европе.
ОКСЮМОРОН - (буквально - остроумно-глупое) соединение несоединимого, например, «Живой труп», «Бедняк-богач».
ПАРОДИЯ – заострение, доведение до абсурда ведущих художественных приемов, на которых основывается своеобразие того или иного жанра, или же творчества конкретного писателя.
– осуществление двуязыковой речи в пределах одного текста.
ТЕОРИЯ ЧТЕНИЯ – концепция сотворчества читателя и автора, участия читателя в творческом процессе, который разворачивается в обратном порядке: от произведения к смыслу.
САТИРА – совокупность художественных, в первую очередь, комических приемов, направленных на обличение социальных зол. Сатирический эффект рождается из несовместимости социального идеала и действительности, нормы и существующего положения вещей в реальности.
АЛЛЮЗИЯ – прием, состоящий в соотнесении явления, описываемого или происходящего в действительности, с устойчивым понятием или словосочетанием литературного, мифологического или исторического порядка.
ПАРАДОКС – мнение, суждение, утверждение, резко расходящееся с общепринятым, противоречащее, иногда только на первый взгляд, здравому смыслу.
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ:
– М., 1998. 2. Лирика вагантов. В переводах Л. Гинзбурга. – М., 1970. 3. Поэзия вагантов. – М, 1975. 4. Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. - М., 1974.
УЧЕБНАЯ ЛИТЕРАТУРА
Основная:
– М., 1975. С. 412-514. (Работа также размещена на сайте: http://svr-lit.niv.ru/ 2. Даркевич В. П. Жонглеры //Даркевич В. П. Народная культура Средневековья. – М., 1988. 3. Пуришев Б. И. Лирическая поэзия Средних веков. //Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. – М., 1974. 4. Распопин В. Н. Поэзия вагантов. //Распопин В. Н. Европейское Средневековье. Лекции по истории зарубежной литературы // Работа размещена на сайте: «Средние века и Возрождение»: http://svr-lit.niv.ru/
Дополнительная:
1. Задорнова ВЛ. Восприятие и интерпретация художественного текста М., 1974. 2. Репина Л. П. Образование, школы, университеты // Средневековая Европа глазами современников и историков/ Отв. ред. А. Л. Ястребицкая. - В 5 ч. – Ч. II. Европейский мир X-XY вв.. – М., 1995. С. 359-362. 3. Рутенбург В. И. Университеты итальянских коммун // Городская культура. Средневековье и начало Нового времени. – Л., 1986. С. 43-52. 4. Чернец Л. В. «Как слово наше отзовется...» - М., 1995.
РАБОТА С ИСТОЧНИКАМИ:
Задание 1.
«Поэзия вагантов» и ответьте на вопросы:
1. Как возникают средневековые университеты, чем они отличаются от соборных школ?
2. В чем, по мнению исследователя, состоят причины появления вагантов в Европе периода Зрелого Средневековья?
3. Что означает спор «классиков» и «теоретиков» в университетской науке? На чьей стороне были ваганты и по какой причине?
Оживление культурной жизни в XII в. разом сказалось на организации системы образования и среди учащихся, и среди учащих. XII-XIII века - время рождения университетов в Европе [17]. Университеты вовсе не были прямыми потомками соборных школ. Во-первых, масса молодежи, стекавшейся учиться в новые центры образования, была гораздо многолюднее и пестрее, чем столетием раньше, - там, где сходился учащийся люд со всех концов Европы, для него требовались совсем другие формы организации, чем в соборных школах, собиравших учеников в лучшем случае из нескольких окрестных архиепископств. Во-вторых, эта масса молодежи была гораздо разборчивее, чем столетием раньше; ее привлекали не стены школы, а личность преподавателя, и когда знаменитый Абеляр покинул собор Парижской Богоматери и стал читать свои лекции то тут, то там по окрестностям Парижа, то вокруг него толпилось не меньше студентов, чем когда-то в соборной школе. Но и учителя и ученики были обычно пришельцы, люди бесправные; чтобы оградить свое право на существование, они должны были соединиться в корпорацию и испросить у папы привилегию о своих правах, которую тот охотно давал. Такие корпорации учителей-магистров и учеников-школяров и были первыми европейскими университетами: в XII в. так сложились старейшие среди них, Парижский и Болонский, в XIII в. за ними последовали Оксфордский, Кембриджский, Тулузский, Саламанкский и целый ряд других. Университеты были, таким образом, изъяты из-под власти местных светских и даже духовных властей: в Париже начальником университета считался канцлер собора Парижской богоматери, но власть его была номинальной. Университет состоял из низшего, самого многолюдного факультета семи благородных искусств и трех высших факультетов - богословского, медицинского и юридического; организация их напоминала ученый цех средневекового образца, в котором школяры были учениками, бакалавры - подмастерьями, а магистры семи искусств и доктора трех наук - мастерами. Такая корпоративная организация (подкрепляемая наличием землячеств и коллегий разного рода) крепко сплачивала этот сбродный люд в единое ученое сословие. Если ваганты раннего средневековья бродили по монастырям и епископствам в одиночку, каждый на свой риск, то теперь на любой большой дороге вагант ваганта узнавал как товарища по судьбе и цели.
клириков в Европе было мало, а нужда в них была велика, то всякий грамотный монах или священник мог быть уверен, что при желании найдет себе пристанище в жизни - в приходе, в монастырской или соборной школе, в скриптории, в канцелярии какого-нибудь светского феодала. Новое же поколение, вступавшее в школу и в жизнь со столь бодрыми надеждами, неожиданно столкнулось с совсем непредвиденными трудностями. Старые, соборные школы и новые университеты отмечали на потребности времени так отзывчиво, аудитории их становились так многолюдны и из стен их выходило в свет год за годом так много молодых и энергичных ученых клириков, что скоро был достигнут критический рубеж; общество уже не находило, куда пристроить этих людей. Не надо забывать и о том, что образованным клирикам впервые пришлось столкнуться и с конкуренцией образованных мирян: несколько поколений назад грамотный мирянин был в Европе чем-то почти неслыханным, а теперь, к XIII в., и грамотный рыцарь, и грамотный купец постепенно становились если не частым, то и не редким явлением. Так совершилось в Европе первое перепроизводство людей умственного труда, обслуживающих господствующий класс; им впервые пришлось почувствовать себя изгоями, выпавшими из общественной системы, не нашедшими себе места в жизни [18].
Окончив образование в соборной школе и не найдя для себя ни прихода, ни учительства, ни места в канцелярии, молодые клирики могли только скитаться с места на место и жить подаяниями аббатов, епископов и светских сеньоров, платя за это латинскими славословиями. Общая обстановка XII в. содействовала такой скитальческой жизни: после крестовых походов и оживления торговли дороги Европы впервые стали относительно безопасны от разбоев и доступны для передвижения. К тому же и духовное звание вагантов было им при этом не без пользы: благодаря ему они были неподсудны светскому суду и чувствовали себя в безопасности если не от побоев, так хоть от виселицы. Находить гостеприимцев им удавалось: нарождающаяся привычка к светскому «вежеству» учила даже светских сеньоров ценить льстивую латинскую лиру, а о духовных сеньорах тем более не приходится говорить: недаром строгий Авессалом Сен-Викторский патетически сетовал, что у епископов «палаты оглашаются песнями о подвигах Геркулеса, столы трещат от яств, а спальни от непристойных веселий» [19].
Такой образ жизни определял не только характеры, но и ученые вкусы вагантов. Дело в том, что ученый мир XII в. никоим образом не был единомыслен в своей учености: перед ним были осколки прекрасной, но разрушенной древней культуры, из которых надлежало выстроить не столь прекрасную (на первый взгляд), но цельную и стройную систему новой культуры. И, как всегда, в строителях боролись разум с чувством: одни упрекали других в том, что они тешатся бесполезными побрякушками античных поэтов, другие упрекали первых в том, что они своими системами сушат и губят живую красоту искусства. В историю это вошло как «спор artes и auctores» - «теорий» и «классиков». «Классики», т. е. античные писатели, были образцами, с которых начиналось школьное преподавание, «теории» были целью, к которой оно вело, и ни то ни другое не могло обойтясь друг без друга. Спор этот в истории культуры велся не в первый и не в последний раз: в античности он назывался спором «аналогистов и аномалистов», а в эпоху классицизма спором «древних и новых». В XII-XIII вв. оплотом «теоретиков» был Париж, оплотом «классиков» - Орлеан, и французский поэт середины XIII в. Генрих Анделийский описывал их борьбу в длинной аллегорической поэме «Баталия семи искусств». Как всегда в истории, окончательная победа осталась за «новыми»: парижские «Суммы» Фомы Аквинского, подводившие итог всей без исключения средневековой культуре, были нужней эпохе, чем овидианские упражнения орлеанцев и их разбросанных по всей Европе учеников. Ваганты в этой битве были не с победившими, а с побежденными, не с «теоретиками», а с «классиками». Причина и следствие здесь перекрещивались: с одной стороны, «теоретики» - богословы и правоведы - легче находили себе преподавательские и канцелярские места и реже оказывались на больших дорогах, а, с другой стороны, те, которые оказывались на больших дорогах и искали себе гостеприимных покровителей, больше нуждались, чтобы купить их внимание, в классической риторике стихотворных панегириков, чем в изощренной диалектике «теорий».
Сноски и примечания в приведенном фрагменте:
17. Н. Rashdall. The universities of Europe in the Middle Ages, v. 1-3, ed. 3. London-Oxford, 1942. 18. Н. Sussmilch. Die lateinisclie Vagantenpoesie des 12. und 13. Jahrhunderts als Kulturerscheinung. Leipzig, 1917; H. Waddell. The wandering scholars. London, 1927; O. Dobiache-Rojdestvensky. Les poésies des goliards. Paris. 1931; M. Bechthum. Beweggrunde und Bedeutung des Vagantentums in der lateinischen Kirche des Mitlelalters. Jena, 1941 (нам недоступно); J. Le Goff. Les inlellectuels au Moyen Åge. Paris, 1957. 19. "Notices et extraits de quelques MSS. de la Bibliothèque Nationale", ed. J. B. Haureau, v. IV. Paris, 1892. p. 3
– М., 1975. С. 412-514. (Работа также размещена на сайте «Средние века и Возрождение»: http://svr-lit.niv.ru/).
Задание 2.
Прочитайте статью из «Мегаэнциклопедии Кирилла и Мефодия» «Ваганты» и подумайте, с какими положениями в статье вы согласны, а какие вызывают у вас возражения. Чем бы вы дополнили сведения, приведенные в статье?
́НТЫ (от лат. vagantes — бродячие), создатели латиноязычной поэзии, расцвет которой приходится на западноевропейское «высокое» Средневековье (конец 11 — начало 13 вв.), когда в находящихся на подъеме средневековых городах множатся школы, возникают первые университеты и складывается первая в истории Европы ситуация избытка образованных людей. Ваганты — клирики, не имевшие постоянного прихода и скитавшиеся от одного епископского подворья к другому, школяры и студенты, странствовавшие из города в город в поисках знаний и лучших учителей, беглые монахи: их объединяет причастность к латиноязычной культуре и существование «на обочине» общества. Самоназвание вагантов — голиарды (goliard, возможный перевод «обжоры», «винопийцы»; от лат. gula — глотка, произвольно возводили к имени их мифического прародителя — стихотворца-обжоры верзилы Голиарда, отождествлявшегося с Голиафом вследствие созвучия двух имен).
— органичная часть средневековой клерикальной литературы и культуры. Вместе с тем, она тесно связана со средневековой народной смеховой культурой, наивысшим проявлением которой были карнавальные празднества. Подобно карнавалу, поэзия вагантов творит рядом с миром жестокой повседневности, всеобщей регламентации и аскезы особый «второй» смеховой мир, являющийся вывороченным наизнанку кривозеркальным подобием первого (ср. концепцию М. М. Бахтина). В стихотворениях вагантов (например, в «Чине голиардском») само их братство описывается как своеобразный «орден», живущий по уставу, пародирующему уставы традиционной монастырской жизни.
Размеры и строфика духовных песнопений используются вагантами для восхваления беззаботной распутной жизни, веселого времяпрепровождения в кабаке за игрой в карты и в кости, для воспевания достоинств и прелестей возлюбленных — девиц легкого поведения, для обличения жадности и лицемерия высокопоставленных церковников. Высмеивая эти и другие пороки отдельных церковников и даже клира в целом (разврат, симонию, невежество, злобу), ваганты, в конечном счете, стремятся к очищению мира от греха. Подобно карнавалу, поэзия вагантов нацелена не на разрушение, а на конечное утверждение существующего мироустройства и христианской этики.
Статья размещена на сайте «Кирилл и Мефодий. 1998-2010»: www/megabook.ru/Article.asp?Aid=618820.
Задание 3.
Прочитайте фрагмент из статьи С. Б. Сорочана «Средневековый школяр: штрихи к портрету» и подумайте:
2. Обратившись к лирике вагантов, подумайте, удалось ли церкви достичь поставленной цели – осуществлять контроль за образованием?
3. О каких нациях и землячествах идет речь в статье? Какую роль они играли в организации университетской жизни?
Одним из важнейших средств подчинения университетов своей власти папская курия считала поддержку их автономии. В этой политике определенно прослеживается стремление Церкви сохранить независимость высшей школы от вмешательства светских властей, изолировать ее от остального мира «позолоченными цепями» – многочисленными привилегиями в целях укрепления в ней своего влияния. Папы искали и использовали любой повод, чтобы с помощью университетов принизить влияние королевской власти. Особенно наглядно это видно в следующем, почти классическом случае.
Как-то на масленице 1229 года парижские студенты, поссорившись с хозяином одного винного погребка в местечке Сан-Марсель и побитые соседями, разнесли в щепки этот и другие погребки и поколотили многих жителей местечка. Приор аббатства Св. Марцелла и Парижский епископ пожаловались королеве-регентше Бланке Кастильской, правившей по малолетству короля. Она вполне справедливо распорядилась, чтобы прево исполнил свой долг – арестовал студентов. Тот, хорошо представляя, с кем ему придется иметь дело, прихватив внушительный отряд городских стражников, двинулся на холмистый левый берег Сены, в Латинский квартал, весь усеянный стоявшими как попало, словно раскиданными ветром домишками. Под их крышами гнездились так называемые «стрижи» – школяры, которые снимали себе здесь отдельное жилье. Захваченные врасплох на улицах, студенты защищались, как могли. Но перевес оказался на стороне доблестных сил прево, и школярам пришлось дать стрекоча, ища спасение в окружавших Париж огородах и каменоломнях. Синякам и шишкам не было числа. Хуже того – оказалось множество раненных, изувеченных и даже несколько убитых, в числе которых были члены всех “наций”, тогда как в сан-марсельском буйстве, – все знали, – была повинна одна Пикардия. Университет потребовал в месячный срок удовлетворения за нарушение своих привилегий, грозя иначе закрыться на шесть лет. Тем не менее, королева не выдала верного, бесхитростного служаку – прево, и университет закрылся: магистры и студенты разошлись по Франции, некоторые уехали в Оксфорд. Примечательно, что все винили именно королеву в таком несчастии для страны, принесшем «ущерб Церкви и государству и позор французской короне». Вот тогда-то вмешался в дело папа Григорий IX. Он настоял, чтобы Бланка Кастильская дала удовлетворение университету и утвердила все привилегии, а сам освободил магистров от данной ими клятвы шесть лет не возвращаться в Париж».
ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОКОНТРОЛЯ
1. Чем поэзия вагантов выделяется из общего массива литературы Зрелого Средневековья?
2. Благодаря каким художественным приемам в лирике вагантов достигается сатирический эффект? (Для ответа на вопрос проанализируйте конкретные стихотворения вагантов.)
Примечания.
– М., 1988. //gumer.info
69. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. – М., 1995. С. 7.
70. М. Л. Гасапаров. Латинскаяя литратура XI-XIII веков // История всемирной литературы в 9 т. – М., 1983-1994. Т. 2. С. 499-512.
71. М. Л. Гаспаров. Поэзия вагантов // Поэзия вагантов – М., 1975. С. 412-514. С. 414.
– М., 1975. С. 412-514. С. 415.
", v. 212, р. 603. // В статье М. Л. Гаспарова. Поэзия вагантов // Поэзия вагантов – М., 1975. С. 412-514. С. 414.
74. М. Л. Гаспаров. Поэзия вагантов // Поэзия вагантов – М., 1975. С. 412-514. С. 438.
75. М. Л. Гаспаров. Поэзия вагантов // Поэзия вагантов – М., 1975. С. 412-514. С. 480.
76. М. Л. Гаспаров. Поэзия вагантов // Поэзия вагантов – М., 1975. С. 412-514. С. 510.