Э. Дешан
пер. С. Пинуса
Эсташ Дешан (Eustache Deschamps, 1340—1406) — горожанин, занимавший видные должности (королевский курьер, судейский чиновник), один из наиболее плодовитых поэтов своего времени; ему принадлежит около 1100 баллад, около 200 ронделей, много мелких пьес, два больших дидактико-аллегорических произведения — «Видение Льва» и «Зерцало брака» —и первый французский трактат по поэтике (1392).
Э. Дешан преподносит королю Карлу VI книгу своих стихов. Миниатюра из рукописи конца XIV в.
Э. Дешан принадлежит к той группе поэтов-горожан XIV в. (Машо, Фруассар, Христина Пизанская, Ален Шартье и др.), которые подвизались при различных влиятельных дворах, внося в придворную поэзию привычки и вкусы, характерные для выходцев из третьего сословия. Эти поэты заметно расширили тематический диапазон французской средневекой лирики.
Не ограничиваясь (подобно более ранним куртуазным поэтам) узким кругом любовных переживаний, они наполняли свою поэзию дидактическими, сатирическими или религиозными мотивами. Они охотно откликались на злобу дня (например, стихи Христианы Пизанской, посвященные победам Жанны Д'Арк), тяготели к реалистическим бытовым зарисовкам, обличали социальные язвы своего времени (см. приводимую балладу Деша-на). Вместе с тем названные поэты стремились облечь свои произведения в очень стеснительную стихотворную форму. Чем более затейливой была эта форма, тем выше ее ставили поэты XIV в., усматривая в ней образец поэтического мастерства (ср. Поэтику Деша-на). Для последователей Гильома де Машо поэзия была родной сестрой риторики. Они даже называли поэзию "второй риторикой", полагая, что у нее так же, как у риторики, есть свои правила и законы, которым обязан учиться поэт, если он хочет стать мастером своего дела.
Так, формалистические традиции куртуазной поэзии своеобразно сочетались с практицизмом и рассудочностью, характерными для мировоззрения и творчества поэтов-горожан позднего средневековья.
БАЛЛАДА
В полях, где воздуха отрада,
Вдвоем с мечтою мы бродили.
Вдруг вижу: некая ограда;
Скотинку звери там теснили;
Медведи, волки в страшной силе,
Лисицы с хитростью, все там
У бедного скота просили:
«Ну, денег нам, ну, денег нам!»
Овца сказала: «Дать бы рада,
Но уж описывать ходили
Меня не раз». И тут из стада
Колена бык и конь склонили,
Телушки телом затрусили,
Мычат коровы к господам,
Но те себе не изменили:
«Ну, денег нам, ну, денег нам!»
Где этих бестий научили?
Грозились звери: вкруг без лада
Бедняжки робко голосили.
Сказала козочка: «Скосили
Мой корм чужие по лугам.
О, если б вы оброк простили!»
«Ну, денег нам, ну, денег нам»!
«Еще не вырыла я клада,—
Сказала свинка.— Прокормили
Едва детей; уж и не рада,
Что в этот год мы поросили».
В ответ ей волк: «Где б мы ни были,
Не жить в богатстве там скотам;
А жалость... это мы забыли,
»
Послание
Что за видение-шарада?..
И вдруг разгадку получили
Мои сомнения. Из сада
Они сказали: «Приходили
К двору нередко звери,— там,
Не мудрено, что затвердили:
Ну, денег нам, ну, денег нам!»
Ни друга, ни подруги нет.
На слово доброе в ответ
Давно не слышу добрых слов,
И всяк угрюм, и всяк суров,
И всяк теперь душою сед
Уже на раннем утре лет.
И нет ни песен, ни пиров;
Подставить ногу всяк готов,
Друг другу зло, другу другу вред.
Любовь, и честь, и правды свет
Погибли в суете сует:
Не безопасен каждый кров;
Добра не вижу и примет.
Ни друга, ни подруги нет.
И вот, предвижу я, поэт,
Наш век пройдет, как темный бред,—
В тряпье мудрец теперь одет,
А напоен и обогрет
Льстец, иль злодей, иль суеслов.
Надежды юной гибнет цвет.
Мир ослабел, мир нездоров,
И мы стремимся в некий ров,
А время заметает след.
Ни друга, ни подруги нет.