Эккехарт I
(пер. М. Грабарь-Пассек)
Поэма в латинских гекзаметрах, подражающих «Энеиде» Вергилия, написана около 920 г. монахом Санкт-Галленского монастыря Эккехартом I или, как полагает ряд ученых, неким Геральдом (около середины IX в.), о личности которого нам ничего неизвестно. Поэма разрабатывает сюжет старинного германского сказания, сохранившийся также в двух фрагментах англосаксонского эпоса VIII в. в пересказе исландской «Саги о Тидреке», и в баварско-австрийском эпосе VIII в., дошедшем в двух отрывках. Облаченная в вергилианскую форму, поэма в то же время является выдающимся памятником германского эпоса раннего средневековья, поскольку автор, видимо, близко следовал за древним сказанием, известным ему либо в записи, либо в устной передаче.
ВАЛЬТАРИИ МОГУЧАЯ РУКА
(Waltarius manu fortis)
1. Третья доля земли зовется, братья, Европой.
Много живет в ней племен: названьями, нравами, бытом,
Речью и верою в бога они друг от друга отличны.
Есть меж ними народ, заселивший Паннонии область,
Мы называем его — так привыкли мы — именем «гуннов».
Смелый этот народ прославлен доблестью ратной;
Власти своей подчинил он не только ближайших соседей,
Нет,— тех краев он достиг, что лежат на брегах Океана,
С многими в мирный вступая союз, непокорных карая.
10. Более тысячи лет говорят, его длится господство.
Некогда, в давние годы, король Аттила1 там правил;
Жадно стремился всегда освежить он былые победы.
(Покоренные Аттилой, короли франкский, бургундский и аквитанский отдают ему свои сокровища и заложников: властитель бургундов — свою дочь Хильдегунду, властитель Аквитании — своего сына Вальтера (Вальтария), а король франков — юношу знатного рода — Хагена. Аттила дает юношам достойное воспитание и превращает их в своих военачальников; девушку воспитывает королева. Хагену удается бежать. Одержавший победу над восставшими против Аттилы данниками, Вальтер возвращается домой.)
Видя его невредимым, коня под уздцы подхватили,
Чтобы с седла боевого он мог удобней спуститься.
Как закончился бой, удачно ли,— спрашивать стали;
Кратко он им отвечал и, войдя в преддверие дома
(Битвой он был изнурен), направился к спальне Аттилы.
Вдруг увидал Хильдегунду — одна она в зале сидела,—
Обнял ее он и, нежный даря поцелуй ей, промолвил:
«Дай поскорее напиться! Устал я, мне дышится тяжко».
И поспешила она драгоценный кубок наполнить
Чистым вином и ему подала; крестом осенивши,
Взял он и руку ей сжал; она же застыла в молчанье,
Слова ему не сказала и только в очи смотрела.
Вальтер выпил вино и кубок ей отдал обратно
(Знали и он и она, что с детства помолвлены были)
230. И обратился к любимой своей с такими словами:
«Слишком долго с тобой мы терпим жизнь на чужбине,
Издавна знаем мы оба, что вместе родители наши,
Между собой сговорясь, нам общий жребий судили.
Долго ли будем с тобой мы молчанье хранить и таиться?»
И, помолчавши немного, она ему возразила:
«Вальтер, зачем лицемерно уста твои молвят неправду,
И говорит твой язык то, что сердце твое отвергает?
Верно, теперь ты стыдился б невесты своей нареченной».
240. Вальтер же ей отвечал разумной правдивою речью:
«Слышать такие слова не хочу я; ты правду скажи мне!
Знай, никогда я не стану вести лицемерные речи
Или обманом и ложью тебя смущать и тревожить.
Здесь мы с тобою вдвоем, и никто наши речи не слышит.
Замысел мой, что давно я храню, ты сберечь бы сумела?
Я бы поведал тебе все тайны, скрытые в сердце».
И на колени пред ним тогда Хильдегунда упала:
«Я за тобою пойду, куда бы меня ни повел ты;
Все, что прикажешь ты мне, господин мои, исполню усердно».
Вальтер сказал: «Тяжела мне давно наша доля в изгнаньи,
Часто покинутый край моей родины я вспоминаю,
Тайно бежать я решился туда, и как можно скорее.
Это решенье свое не раз я выполнить мог бы,
Если б мне не было больно покинуть здесь Хильдегунду».
«Воля твоя — это воля моя: одного мы желаем.
Пусть господин мой велит, и что будет — иль радость иль горе,—
Все из любви я к нему претерпеть всем сердцем готова».
(Вальтер и Хильдегунда решают бежать из страны гуннов, прихватив с собой богатую казну Аттилы. Вальтеру удалось во время пира опоить вином властителей страны и их слуг. Очнувшись на другой день после попойки, гунны не посмелй его преследовать, и на сороковой день Вальтер с Хильдегундой достигли Рейна.)
Вальтер в пути находился, как я говорил, только ночью.
Днем он скрывался в трущобах, в ущельях, поросших кустами;
Ловко приманивал птиц — он знал немало уловок,
Ветки обмазывал клеем, подчас раскалывал сучья.
Если ж ему на пути встречались излучины речек,
Он из подобных глубин извлекал удою добычу.
Так, трудов не боясь, он спасался от смерти голодной.
Но от любовной утехи сближения с девушкой юной
В бегстве, на долгом пути, удержал себя доблестный Вальтер.
Солнце уже описало кругов четырежды десять
С дня, как ушли беглецы от стен столицы паннонской.
430. Долог был этот срок, но истек наконец — и пред ними
Гладь широкой реки открылась — уж близился вечер.
Это был Рейн, стремивший свой бег к великому граду —
Звался Ворматией 2 — где замок блистал королевский.
Вальтер нашел переправу, и, дав перевозчику плату —
Рыб, что он раньше поймал,— он в путь поспешил без задержки.
Новый день наступил, и тьма ночная бежала.
Ложе покинув, в тот град, что назвал я, пошел перевозчик.
Повар там был королевский, над всеми другими хозяин.
Рыбу, которую в плату от путника взял перевозчик,
440. Повар, различной приправой снабдив, приготовив искусно,
Подал на стол королю; и Гунтер сказал с удивленьем:
«Рыб таких никогда во франкских реках не видал я,
Кажется мне, что они из каких-то краев иноземных.
Ты мне скажи поскорей: ну, кто же тебе их доставил?»
Повар в ответ рассказал, что рыб ему дал перевозчик.
Тот на вопрос короля, откуда взялись эти рыбы,
Дал, не замедлив, ответ и все рассказал по порядку:
«Вечером было вчера — я, сидя у берега Рейна,
450. Путника вдруг увидал: приближался он быстрой походкой,
Весь оружьем сверкая, как будто готовился к битве —
Был, мой владыка, он в медь закован от пят до макушки,
Щит тяжелый держал и копье с наконечником ярким.
Нес на себе, но шагал легко он все же и быстро.
Девушка следом за ним, красотой небывалой сияя,
Шла и на каждом шагу ноги его ножкой касалась.
А за собой под уздцы вела коня боевого;
Два ларца на спине он нес, тяжелых, как будто,
460. Если он, шею подняв, своею встряхивал гривои
Или хотел побыстрее шагнуть ногою могучей,
Слышался звон из ларцов, будто золото билось о камень.
Путник этот тех рыб королевских и дал мне в уплату».
Речь эту Хаген услышал — он был на пиру королевском;
Сердцем ликуя, воскликнул, из сердца слова зазвучали:
«Радуйтесь вместе со мной, я прошу, этой вести чудесной;
Друг моей юности Вальтер вернулся из гуннского плена!»
Гунтер, напротив, король, безмерно душой возгордившись
Громко вскричал, и дружина ему ответила криком:
470 «Радуйтесь вместе со мной, я велю, ибо выпало счастье:
Много сокровищ отдал Гибихон владыке Востока,
Их всемогущий теперь возвращает в мое королевство».
Это сказав, он вскочил и ногою стол опрокинул,
Выбрал двенадцать мужей он себе из целой дружины,
С телом могучим и с храброй душою, испытанных в битвах;
Хагену с ними велел в поход немедленно выйти.
Хаген же, старого друга и прежнюю верность припомнив,
Стал убеждать короля начинанье такое оставить.
480. Гунтер, однако, и слушать его не хотел и воскликнул:
«Ну же, не медлите, мужи! Мечи на пояс привесьте,
Пусть вашу храбрую грудь покроет чешуйчатый панцирь!
Столько сокровищ какой-то чужак отнимает у франков?»
Взяли оружье бойцы — ведь вела их воля владыки,—
Вышли из стен городских, чтобы узнать, где Вальтер сокрылся:
Думали, верно, они завладеть добычей без боя.
Всячески Хаген пытался им путь преградить, но напрасно,—
Крепко держался за замысел свой король злополучный.
Доблестный Вальтер меж тем побережье Рейна покинул,
490. К цепи он горной пришел — уж тогда ее звали Вазагом 3 ,—
Лесом поросшей густым; в берлогах там звери скрывались,
Часто лаяли псы и рога охотничьи пели.
Горная щель между ними лежит, тесна, но красива;
Сдвинувшись, скалы ее образуют, не стены пещеры.
Все же не раз в ней приют находили разбойничьи шайки.
Нежной зеленой травой порос уголок этот скрытый.
Вальтер, его чуть завидев, промолвил: «Скорее, скорее!
Сладко на ложе таком дать покой истомленному телу!»
500. Он с того самого дня, как бежал из края аваров,
Только порою и мог насладиться сном и дремотой,
Как, на щит опершись, едва смежая ресницы.
Тяжесть оружия здесь впервые сложивши на землю,
Голову он опустил на колени девушки: «Зорко,—
Молвил,— гляди, Хильдегунда: коль облако пыли завидишь,
Только рукой меня тронь и сон отгони потихоньку.
Даже если увидишь, что близится сильное войско,
Все же слишком внезапно меня не буди, дорогая!
Вид отсюда широкий, и взор далеко хватает;
510. Глаз не спуская, Гляди, следи за всею округой!»
Так он сказал и мгновенно закрыл свои яркие очи,
В сон долгожданный войдя, наконец предался покою.
Разом пришпорил коня и погнал его быстро по следу,
Радостный клик испустил, обманут надеждой напрасной.
«Эй, поспешите, бойцы! Пешехода мы скоро догоним:
Он не спасется от нас и украденный клад нам оставит!»
Хаген, прославленный витязь, ему, возражая, промолвил:
«Только одно скажу я тебе, властитель храбрейший:
520. Если пришлось бы тебе увидать, как сражается Вальтер,
Так же, как я это видел не раз в убийственных схватках,
Ты б не подумал, что сможешь отнять у него достоянье.
Я же паннонцев видал, как они выступали в походы
Против народов чужих, на севере или на юге;
Всюду участвовал в битвах, блистая доблестью, Вальтер,
Страх внушая врагам и восторг — соратникам верным.
Кто в поединок вступал с ним, тот скоро в Тартар спускался.
Верь мне, король мой, прошу! поверь мне, дружина, я знаю,
Как он владеет щитом, как метко дрот свой кидает!»
530. Но не послушал его безумьем охваченный Гунтер,
Не отступив ни на шаг, вперед он рвался на битву.
Сидя вверху на скале, смотрела кругом Хильдегунда
О приближенье врагов и, тихонько Вальтера тронув,
Сон его прервала. Он. спросил, кого она видит?
И, услыхавши ответ, что конница быстрая скачет,
Он, глаза протирая, развеял остатки дремоты,
Мощные члены свои облек доспехрм железным,
Снова свой щит приподнял и копье приготовил к полету.
540. Сильным ударом меча, размахнувшись, разрезал он воздух,
Несколько дротов метнул, к жестокой битве готовясь.
Девушка, вдруг увидав, что близко уж копья сверкают,
В ужасе вскрикнула: «Гунны! О горе! Нас гунны догнали!»
Пала в отчаянье ниц и воскликнула: «Мой повелитель!
Я умоляю тебя, пусть меч твой мне голову срубит!
Если судьба не велит мне женой твоей стать нареченной,
То никогда и ни с кем терпеть я сближенья не стану».
«Как же могу я себя запятнать невинною кровью? —
Вальтер сказал.— Разве мог бы мой меч сражаться с врагами,
550. Если б он был беспощаден к моей столь верной подруге?
Пусть никогда не свершится, о чем ты просишь! Не бойся!
Тот, кто часто меня спасал от опасностей многих,
».
Так он ответил и, в даль поглядев, сказал Хильдегунде:
«Это же, знай, не авары, а франки, туманные люди,
Жители здешних краев»,— и вдруг он увидел знакомый
Шлем, что Хаген носил, и воскликнул тогда, рассмеявшись:
«Хаген с ними едет, мой друг и старый товарищ!»
Это промолвив, он стал, не колеблясь, у входа в ущелье;
560. Девушка стала за ним, и сказал он хвастливое слово:
«Здесь, перед этой тесниной, я гордо даю обещанье:
Пусть из франков никто, вернувшись, жене не расскажет,
Будто из наших сокровищ он взял безнаказанно долю!»
Но, произнесши такие слова, упал он на землю
И умолял о прощенье за столь надменные речи.
Вставши потом, он зорко вгляделся в противников лица:
«Мне из тех, кто пред нами, не страшен никто — только Хаген:
Знает он, как я сражаться привык, изучил он со мною
Все искусство войны, хитроумные в битвах уловки.
570. Если с помощью божьей искусство мое будет выше,
Жизнь я свою сохраню для тебя, для моей нареченной».
(Тщетно уговаривает Хаген Гунтера не нападать на Вальтера, а покончить дело миром; Гунтер обвиняет Хагена в трусости. Завязывается бой, в котором гибнут один за другим все витязи Гунтера.)
Быстро вскочил он в седло на коня с разукрашенной сбруей
И поспешил туда, где Хаген сидел оскорбленный,
С просьбой к нему обратился король, умоляя смягчиться —
Вместе с ним выйти на бой. Но Хаген ответил сурово:
«Предков моих опозоренный род мне мешает сражаться:
Кровь моя холодна, мне чужда боевая отвага —
Ведь от испуга немел отец мой, увидя оружье,
1070. В робких речах многословных походы, бои отвергал он.
Вот какие слова ты мне бросил, король, перед всеми —
Видно, помощь моя тебе показалась ненужной».
Но на суровый отказ король ответил мольбами,
Снова пытаясь смягчить упрямца речью такою:
«Именем вышних молю, расстанься с бешенством ярым,
Гнев свой забудь — он вызван моею тяжкой виною.
Если останусь в живых и с тобой возвратимся мы вместе,
Я, чтоб вину мою смыть, тебя осыплю дарами.
Иль не позор для тебя скрывать свое мужество? Сколько
1080. Пало друзей и родных! И неужто тебя оскорбила
Больше обидная речь, чем злого врага преступленья?
Кто своею рукой опозорил властителя мира.
Страшный ущерб потерпели мы, стольких мужей потерявши,—
Франков страна никогда такого позора не смоет.
Те, что пред нами дрожали, теперь зашипят за спиною:
«Франков целое войско лежит неотмщенным, убито
Чьей-то рукой неизвестной — о стыд и позор нестерпимый!»
Хаген медлил еще: вспоминал он клятвы о дружбе,
1090. Те, что давал не раз, когда рос он с Вальтером вместе,
Также припомнил подряд и то, что нынче случилось.
Но все упорней просил его король злополучный,
И, поддаваясь мольбам короля, раздумывал Хаген:
Можно ли быть непокорным тому, кому служишь?
Подумал Он и о чести своей: его слава, быть может, увянет,
Если в несчастье таком себя пощадить он решится.
(Хаген дает тогда Гунтеру совет — отойти в сторону и напасть на Вальтера из засады. Вальтер попадает в расставленную ему ловушку.)
Щит свой тяжелый схватил он, копье держал наготове,—
Нрав чужого коня он хотел испытать под оружьем.
В гневе король, обезумев, к нему помчался навстречу.
И, не доехав еще, надменное выкрикнул слово;
«Враг беспощадный, теперь берегись! Ведь дебри лесные
Нынче от нас далеки, в которых, как волк кровожадный,
Зубы ты скалил со злобой и лаял, наш слух оскорбляя.
Если согласен, теперь мы сразимся на поле открытом;
Будет ли битвы исход подобным началу — увидишь.
Подкупом счастье свое ты купил, потому-то, конечно,
Ты и бежать не готов и сдаться на милость не хочешь».
Алфера сын королю не ответил ни словом единым,
Словно не слышал его, лишь к Хагену он обратился:
«Хаген, к тебе моя речь: задержись на миг и послушай!
1240. Что так внезапно скажи, изменило столь верного друга?
Ты лишь недавно, когда расставались с тобой мы, как будто
Вырваться долго не мог из дружеских наших объятий.
Чем ты так оскорблен, что на нас ты поднял оружье?
Я же надежду питал — но, вижу, ошибся жестоко,—
Думал, коль вести дойдут о моем возвращеньи с чужбины,
Сам поспешишь ты мне выйти навстречу приветствовать друга.
В дом свой как гостя введешь, хотя бы о том не просил я,
И добровольно меня ты сам проводишь в отчизну.
Я опасался уже, что подарками слишком богато
Думал: «Из франков никто мне не страшен — ведь Хаген меж ними!»
Я заклинаю тебя: одумайся! детские игры
Наши припомни, как, вместе учась, мы силы и опыт
В них набирали и дружно росли в наши юные годы.
Где же пропала та наша хваленая дружба, что прежде
Верной была и в дому, и в бою и размолвок не знала?
Верь мне, дружба с тобой заменяла мне отчую ласку;
В годы, что жили мы вместе, я редко о родине думал.
Как ты можешь забыть наши частые верности клятвы?
1260. Я умоляю тебя; не вступай в беззаконную битву,
Пусть на все времена нерушим наш союз пребывает!
Если согласен — вернешься домой с дорогими дарами,
Щит твой наполню сейчас же я кучею золота яркой».
Но отвечал ему Хаген со взором суровым и мрачным,
Речь дышала его нескрываемым яростным гневом:
«Первым к насилью прибег ты, теперь же—к хитрым уловкам?
Ты же и верность нарушил — ведь знал ты, что здесь я, и все же
Многих друзей ты убил, и даже родных мне по крови.
Не говори же теперь, что будто меня не узнал ты —
Были знакомы тебе и они, и мое все обличье.
Впрочем, я все бы простил, если б не было тяжкой утраты:
Был лишь один у меня цветок драгоценный, любимый,—
Он, золотистый и нежный, мечом, как серпом, твоим срезан!4
Этим ты первый нарушил друг другу данные клятвы,
И потому от тебя не приму никакого подарка.
Только одно я хочу — испытать твою силу и доблесть,
И за племянника кровь с тебя потребую плату;
1280. Пусть я иль мертвым паду, иль подвиг свершу достославный!»
Это промолвив, он спрыгнул с коня, приготовился к бою;
Спешился быстро и Гунтер, не медлил и доблестный Вальтер;
Все решились вступить в открытый бой рукопашный,
Стали друг против друга, отбить готовясь удары,
И под ремнями щитов напряглись могучие руки. <...>
1360. Вальтер, кинув копье, бегом вперед устремился,
Меч обнажил и напал на Гунтера с дикой отвагой.
С правой руки короля он щит сорвал, и ударом
Метким и ловким его поразил с небывалою силой.
Ногу выше колена ему он отсек до сустава.
Видя, как рухнул король, побледнел от ужаса Хаген,—
Кровь от лица отлила. Свой меч окровавленный снова
Вальтер занес над упавшим, удар готовя смертельный.
В миг этот Хаген забыл о прежней обиде — нагнувшись,
1370. Голову он под удар подставил, и Вальтер с размаха
Руку не смог удержать и на шлем его меч свой обрушил.
Крепок был кованый шлем и украшен резьбою искусной:
Вынес он грозный удар — только искры кругом засверкали.
Но, натолкнувшись на шлем,— о горе! — в куски разлетелся
Меч, и осколки, блестя, полетели в воздух и в траву,
Только лишь Вальтер увидел свой меч, лежащий в осколках,
Он обезумел от гнева: в руке его правой осталась,
Тяжесть меча потеряв, одна рукоятка — блестела
Золотом ярким она и искусной работой литейной.
Прочь он ее отшвырнул, как ненужный презренный обломок,
Кисть своей правой руки оставив на миг без прикрытия;
Хаген тот миг улучил, и ее отрубил, торжествуя.
Свой не закончив размах, отважная пала десница:
Много народов, племен, королей перед ней трепетало,
Но непреклонный боец не хотел уступить неудаче.
Страшную боль победил он своею разумною волей,
Духом не пал ни на миг, и лицо его было спокойным.
1390. Руку с обрубленной кистью в ремень щита он просунул,
Вырвал рукой уцелевшей тотчас кинжал он короткий —
Тот, что, как сказано раньше, висел на поясе справа,—
И за увечье свое отомстил жестокою карой —
Хагену правое око ударом он выколол метким
И от виска до губы кинжалом рассек ему щеку,
После, как это случилось, жестокая кончилась битва,
Всем не хватало дыханья, и тяжкие раны велели
Всем им оружье сложить. Да и кто бы мог дальше сражаться,
1400. Если такие герои, телесною равные силой,
Так закончился бой, и стяжал себе каждый награду:
Рядом лежали в траве нога короля и десница
Вальтера, и трепетал еще Хагена глаз.
Поделили Вот как они меж собой золотые наплечья аваров!
Льющейся крови потоки они отирали цветами.
Девушку Вальтер окликнул, еще дрожавшую в страхе.
И подойдя к ним, она перевязками боль утолила.
1410. После ж, как все завершила, велел ей жених нареченный:
«Ну-ка, смешай нам вина и подай его Хагену первым!
Он — отличный боец, коли верности клятвы он держит.
Мне ты потом поднесешь — ведь больше я всех потрудился.
Гунтер же выпьет в последний черед — он слаб оказался
В битве, где храбрость и мощь великих мужей проявилась:
».
Все, как Вальтер велел, исполнила дочь Херирика.
Хаген, однако, не принял вина, хоть и мучился жаждой.
«Прежде,— сказал он,— вино жениху своему и владыке,
Алфера сыну, подай: признаю, что меня он храбрее,
— он всех в бою превосходит».
Были язвительный Хаген и Вальтер, герой аквитанский,
Вовсе не сломлены духом, устало лишь мощное тело;
И, отдыхая от шума сраженья и грозных ударов,
В спор шутливый вступили, вином наполнивши кубки.
«Мой друг, отныне стрелять на охоте
Будешь оленей одних — тебе нужно немало перчаток.
Правую — вот мой совет — набивай ты шерстью помягче,
Тех, кто увечья не видел, поддельной рукой ты обманешь.
Что же ты скажешь? Увы! Отчизны обычай нарушив,
— это всякий увидит.
Если ж захочешь ты вдруг супругу обнять, то неужто
Стан ее охватить придется левой рукою?
Впрочем, короче скажу: за что бы теперь ты ни взялся,
Будешь всегда ты левшой». Но Хагену Вальтер ответил:
«Право, дивлюся, сикамбр 5 одноглазый, чего ты храбришься?
Буду оленей гонять — ты ж кабаньих клыков опасайся!
Слугам своим отдавать ты, кося лишь, сможешь приказы,
Взглядом косым лишь отрады бойцов ты приветствовать сможешь.
1440. Ты, как вернешься домой и очаг свой родимый увидишь,
Кашу свари из муки с молоком да заправь ее салом:
Будет она и пищей тебе и полезным лекарством».
Так шутливою речью они свой союз обновили.
Подняли вместе его на коня и друг с другом расстались.
Франки вернулись в Ворматий; родной страны аквитанской
Вальтер достиг и встречен там был с ликованьем и честью
Вскоре свою с Хильдегундой он свадьбу справил по чину.
1450. Десятилетия три он счастливо правил народом.
Вел ли он войны, и сколько, и много ль побед одержал он,—
Я написать не могу: перо уж мое притупилось.
Тот, кто это прочтет, милосердным да будет к цикаде 6:
Не покидала гнезда никогда и ввысь не взлетала.
Вот о Вальтере песнь. Иисус вам да будет спасеньем!
Примечания.
1. В именах героев поэмы сохранились воспоминания об исторических лицах времен нашествия гуннов и гибели бургундского королевства: Аттила — предводитель гуннов, Гунтер — бургундский король Гундакарий, разбитый Аттилой в 436 г., Гибихон — Гибика, король бургундский; другие герои принадлежат сказанию — это Хаген, Вальтер, Хильдегунда.
— ныне Вормс.
3. Вазаг—ныне Вогезы.
4. Племянник Хагена погиб от руки Вальтера в бою перед пещерой.
5. Сикамбры — древнегерманское племя, иногда отождествляемое с позднейшими франками.
6. Звонкая цикада — символ поэта. Традиционный образ в античной литературе.