Хуан Мануэль
Инфант дон Хуан Мануэль (1282—1349)— наиболее видный испанский прозаик, XIV в. Он был внуком Фернандо IV и племянником Альфонса X Мудрого. С ранних лет он. воевал с маврами, был правителем Мурсии, деятельное участие принимал в междоусобиях, возникших после смерти короля Фернандо, восставал против Альфонса XI, с которым, однако, помирился в 1335 г. С этого времени он обращал свое оружие только против мавров. Он был участником ожесточенной битвы при Саладо (1340 г.), которая кончилась решительным поражением мавров, стремившихся использовать в своих интересах шаткое внутреннее положение Кастилии. Но столь кипучая деятельность дон Хуана Мануэля на военном и политическом поприще не помешала ему написать ряд литературных произведений преимущественно дидактического характера («Трактат об охоте», «Книга о рыцаре и оруженосце», «Советы сыну» и др.).
Наиболее значительным созданием Хуана Мануэля, занявшим прочное место в истории испанской литературы, является сборник назидательных рассказов и апологов, изречений и афоризмов «Граф Луканор, или Мудрость Патронио» («Conde Lucanor о el libro-de Ratronio», 1342). Все рассказы (примеры) этого сборника объединены следующей новеллической рамкой: могущественный сеньор граф Луканор то и дело спрашивает совета у своего мудрого приближенного Патронио. Последний облекает свой ответ в форму назидательного рассказа или басни. Используя самые различные как устные, так и письменные источники, Хуан Мануэль создает произведение, которое заметно возвышается над всеми другими памятниками дидактической повествовательной литературы средневековой Испании. Живость рассказа, гибкость и точность языка, выразительные картины испанской или восточной жизни, вполне светский, далекий от церковного ханжества взгляд на мир — все это позволяет рассматривать «Графа Луканора» как произведение, непосредственно подготовлявшее развитие испанской реалистической новеллистики эпохи Возрождения.
ГРАФ ЛУКАНОР, ИЛИ МУДРОСТЬ ПАТРОНИО
пер. А. Сиповича
ПРИМЕР VI
О том, что произошло между ласточкой и другими птицами, когда ласточка увидела, что люди сеют лен
Однажды граф Луканор разговаривал с Патронио, своим советником, и сказал ему:
— Патронио, мне передали, что некоторые из моих соседей, более могущественные, нежели я, объединились и замышляют против меня разные козни, чреватые для меня большим вредом. А я не верю этому, и мало меня это беспокоит. Но поскольку вы очень благоразумны, я хотел просить вас сказать мне, не считаете ли вы нужным, чтобы я предпринял какие-либо меры.
— Сеньор граф Луканор,— сказал Патронио,— чтобы вы поступили так, как, по моему мнению, вы должны поступить, мне хотелось бы поведать вам о том, что произошло между ласточкой и другими птицами.
И граф попросил его рассказать, что между ними произошло.
— Сеньор граф Луканор, — сказал Патронио,— однажды ласточка увидела, как человек сеял лен, и благодаря своему хорошему рассудку она поняла, что, если этот лен вырастет, люди смогут сделать из него сети и тенета и ловить ими птиц. И ласточка тотчас же полетела к другим птицам, собрала их и сказала им о том, что человек сеет лен и что, если этот лен вырастет, они могут быть уверены, что ждать им от этого большой для себя беды и что она им советует, еще до того, как лен вырос, полететь на поле и вырвать его, ибо легче предотвратить опасность в самом начале, а позже — очень трудно.
Но птицы не придали значения ее словам и не послушались ее совета. Ласточка долго уговаривала их, пока не убедилась, что все бесполезно и птицы никак не хотят ее послушаться. А лен между тем вырос настолько, что птицы уже не смогли бы вырвать его ни коготками, ни клювами, даже если бы и захотели. И когда птицы увидели, как вырос лен и что им уже больше не под силу предотвратить угрожавшую опасность, они горько раскаялись, что не послушались ласточки. Но раскаяние пришло, когда было уже слишком поздно.
Однако еще до этого ласточка, убедившись, что птицы не хотят обращать внимания на надвигающуюся опасность, полетела к человеку, отдала себя в его распоряжение и получила за это безопасность для себя и для своего рода. И с тех пор ласточки мирно живут около людей и не боятся их. А остальных птиц, не пожелавших принять мер предосторожности, люди каждый день ловят в сети и тенета.
И вы, сеньор граф Луканор, если хотите предохранить себя от опасности, которая, как вы говорите, может вам угрожать, примите меры против нее заранее, ибо не тот благоразумен, кто видит беду, когда она уже совершилась, но тот, кто по каким-нибудь признакам и намекам предвидит ее и принимает меры для ее предотвращения.
И графу очень понравился этот совет, и он поступил, как посоветовал Патронио, и все было хорошо.
Но поскольку дон Хуан нашел, что это очень хороший пример, он поместил его в эту книгу и сложил к нему стихи, которые гласят:
Когда б тебе опасность угрожала,
Преодолей ее уже сначала.
ПРИМЕР XI
О том, что произошло между каноником из Сантъяго и доном Ильяном, великим магистром из Толедо
Однажды граф Луканор разговаривал с Патронио, своим союзником, и так говорил ему:
— Патронио! Один человек просил моей помощи и обещал мне за это сделать все, что только мне будет нужно. И я помог ему, как только сумел. Но еще до того, как закончилось его дело, которое он уже считал завершенным, случилось так, что и мне понадобилась его помощь, но когда я за ней к нему обратился, он под разными предлогами отказался мне помочь. Скоро представился один случай, когда он мог бы быть мне полезен, и он опять уклонился, как и в первый раз. И так он поступал во всем, о чем бы я его ни попросил. Однако дело, в котором он просил меня ему помочь, еще не доведено до конца и не будет доведено, если я этого не захочу. Так вот, полагаясь на вас и на ваш здравый смысл, я прошу теперь у вас совета, как мне поступить в этом затруднении.
— Сеньор граф, — сказал Патронио, — для того чтобы вы поступили, как вам надлежит поступить, мне бы очень хотелось, чтобы вы узнали о том, что произошло между одним каноником из Сантъяго и доном Ильяном, великим магистром, жившим в Толедо.
И граф спросил, что между ними произошло.
— Сеньор граф,— сказал Патронио,— в Сантьяго жил один каноник, которому очень хотелось научиться искусству черной магии, и он прослышал, что дон Ильян, великий магистр из Толедо, понимал в ней больше, чем кто-либо другой из людей, существовавших в то время на свете. И он отправился в Толедо, чтобы научиться этой науке. И в тот же день, как он туда прибыл, он пошел к дону Ильяну и застал его в уединенной комнате его дома, погруженного в чтение. Дон Ильян принял его очень хорошо и сказал ему, что не хочет говорить с ним о деле, ради которого тот к нему явился, пока они не пообедают. И дон Ильян угостил его отличным обедом и велел отвести ему прекрасную комнату и все, что ему нужно, и дал ему понять, что очень рад его приезду.
И после обеда они заперлись в комнате, и каноник сообщил магистру цель своего посещения и очень настойчиво просил научить его черной магии, которую ему так хотелось познать, и обещал за это отблагодарить его, как он только пожелает.
И дон Ильян отвечал ему на это, что он, будучи каноником, сможет достичь высоких ступеней в церковной иерархии, но что люди, достигшие высокого положения, часто забывают хорошее, что сделали для них другие, и что касается его, магистра, то он очень опасается, чтобы каноник, выучившись у него, чему он хочет, не отблагодарил бы его, как эти люди, и не забыл бы своих теперешних обещаний. Тогда каноник принялся уверять его и пообещал, что какого бы блага он ни достиг, он не воспользуется им иначе, как согласно желанию дона Ильяна.
В этой беседе они провели все время от обеда до ужина. И когда они обо всем договорились, дон Ильян сказал канонику, что науке черной магии можно учиться лишь в очень уединенном месте и что он сегодня же вечером сведет его туда, где ему предстояло пробыть до тех пор, пока он не выучится тому, чему хочет выучиться. И, взяв каноника за руку, он уже собрался вести его в уединенную комнату, но, прежде чем туда удалиться, велел своей служанке достать к ужину двух куропаток, но не начинать их жарить, пока он ей этого не прикажет.
И распорядившись таким образом, он позвал каноника, и они ступили на каменную лестницу очень крепкой кладки и спускались по ней очень долго, так что можно было допустить, что воды реки Тахо текут над их головами. И спустившись до самого низа лестницы, они очутились в очень хорошо обставленной комнате, где находились книги и приборы для изучения черной магии. Они сели и готовились приступить к занятиям. Но пока магистр решал вопрос, с какой книги начать, открылась дверь вошли два человека и подали канонику письмо, которое оказалось от архиепископа, его дади. В письме архиепископ извещал его, что он очень болен, и просил, если он хочет застать его еще в живых, приехать без промедления. Каноника сильно огорчило это известие: во-первых, болезнь дяди, а во-вторых, необходимость отказаться от только что начатого изучения черной магии. Но он решил не прерывать теперь занятий, написал ответное письмо и отправил его архиепископу, своему дяде. Прошло три или четыре дня, и явились два новых скорохода и принесли канонику новые письма. В этих письмах ему сообщали, что архиепископ скончался и что все церковные чины единодушно желают избрать его, каноника, архиепископом и рассчитывают с божьей помощью произвести это избрание, что избрание удобнее осуществить в отсутствие каноника, и поэтому он может не торопиться с возвращением.
Прошло еще семь или восемь дней, и явились два гонца, очень нарядно и пышно одетые; представ перед каноником, они поцеловали ему руку и подали письма, из которых он узнал о своем избрании архиепископом.
И когда дон Ильян это услышал, он подошел к новоизбранному архиепископу и сказал ему, что он благодарит бога за то, что эти счастливые вести застали избранника в его, дона Ильина, доме, и раз бог оказал ему такую милость, то он просит его отдать его приход, остающийся теперь незанятым, его, дона Ильяна, сыну. Но избранник ответил, что он просит дона Ильяна позволить ему отдать этот приход своему родному брату, но что при первом же благоприятном случае он устроит и для его сына хорошее назначение в церковной иерархии, и просил его отправиться вместе с ним в Сантьяго и захватить с собой и сына.
И они отправились в Сантьяго и по прибытии туда были встречены с большими почестями. И после того как они прожили там некоторое время, к архиепископу явились посланцы от папы с грамотой, которой папа назначал его епископом Тулузским1 и оставлял за ним свободу самому назначить себе преемника по архиепископству Сантьяго.
— родному брату его отца. Дон Ильян ответил, что это его очень огорчает, но что он готов согласиться, с тем, однако, что в дальнейшем он будет за это вознагражден каким-нибудь иным назначением его сына. И епископ обещал ему обязательно это сделать и просил его отправиться вместе с ним в Тулузу и захватить с собой и сына.
И прибыв в Тулузу, они очень хорошо были приняты тамошним графом и всей знатью. И после того как они прожили там два года, явились посланцы от папы с грамотой, которой папа назначал его кардиналом и предоставлял ему милость отдать епископство Тулузское, кому он пожелает.
И тогда явился к нему дон Ильян и сказал, что поелику он столько раз не выполнял своего обещания, то теперь не может быть места ни для каких отговорок и что он должен отдать епископство его сыну.
Но кардинал просил его позволить ему отдать епископство своему другому дяде — родному брату его матери, который был уже в очень преклонных летах. Но поскольку он теперь кардинал, то он просит дона Ильяна отправиться вместе с ним к папскому двору, где он найдет случай оказать ему милость. Дон Ильян был очень опечален и горько роптал, но все же согласился исполнить просьбу кардинала и отправился вместе с ним в Рим.
И по прибытии туда они были очень хорошо приняты кардиналами и всеми, кто состоял при папе, и прожили там очень долго. И изо дня в день дон Ильян просил кардинала оказать какую-либо милость его сыну, и изо дня в день кардинал просил его извинить.
исполнить обещание. Но папа ответил, что незачем спешить, так как всегда предоставится возможность оказать ему милость сообразно разумности.
Но тут дон Ильян начал очень горько роптать и напомнил папе о всех его обещаниях, из которых он ни одного не выполнил, и сказал, что он подозревал, что так оно и будет еще с первой же их беседы, и что если он на той ступени могущества, на которой он ныне находится, ничего не исполняет из обещанного, то, значит, не на что ему, дону Ильину, больше надеяться. И эти слова очень разгневали папу, и он начал поносить дона Ильяна и пригрозил ему, что, если он не перестанет, он заключит его в тюрьму как еретика и чернокнижника и что ему хорошо известно, что у себя в Толедо он только и занимался черной магией.
И когда дон Ильян увидел, как плохо вознаградил его папа за все для него сделанное, он простился с ним, и папа даже не дал ему перед дорогой поесть. И тогда дон Ильян сказал папе, что раз ему даже отказано в пище, то он воспользуется куропатками, заказанными им в вечер их первого знакомства, и он позвал служанку и велел ей зажарить куропаток.
И едва проговорил дон Ильян эти слова, как папа вновь очутился в Толедо и вновь оказался каноником из Сантьяго, каким он туда прибыл, и он почувствовал себя настолько пристыженным, что даже не знал, что сказать дону Ильину. Дон же Ильян сказа ему, что все вышло к лучшему, он хорошо его испытал и что он очень плохо распорядится своими куропатками, если поделится ими с каноником.
И вам, сеньор граф Луканор, если вы видите, что за все вами еде- -j-ланное для человека, обратившегося к вам за помощью, он со своей стороны ничего для вас не хочет сделать, незачем, я думаю, особенно стараться, чтобы не поставить его в то положение, в котором он смог бы отблагодарить вас, как каноник отблагодарил дона Ильяна.
И поскольку дон Хуан нашел, что это очень хороший пример, он поместил его в эту книгу и сложил стихи, которые гласят:
Кто с первого откажет раза,
Всегда найдет причины для отказа.
ПРИМЕР XVII
Однажды граф Луканор разговаривал с Патронио, своим советником, и так сказал ему:
— Патронио, ко мне пришел один человек и сказал мне, что сделает для меня одну вещь, которая для меня очень важна, но, хотя он и обещал ее для меня сделать, я по той неохоте, с какой он это говорил, хорошо понял, что он весьма был бы не прочь, чтобы я отказался от предлагаемой им помощи.
А я, с одной стороны, очень нуждаюсь в том, что он предлагает для меня сделать, но, с другой стороны, мне очень не хочется принимать его помощь, раз он предлагает ее так неохотно. И зная вашу разумность, я прошу вас сказать мне, как, вы считаете, я должен поступить в таких обстоятельствах.
— Сеньор граф,— сказал Патронио,— чтобы вы поступили здесь, как, я нахожу, вам нужно поступить, мне бы очень хотелось чтобы вы узнали о том, что произошло с одним человеком, которого другой пригласил обедать.
— Сеньор граф Луканор,— сказал Патронио,— один честный человек, некогда бывший очень богатым, впал в большую бедность, но ему было очень стыдно унижаться и просить себе на пропитание, и потому он часто претерпевал великие голод и нужду. И однажды, когда он шел очень печальный, потому что ничего не мог добыть себе поесть, ему пришлось проходить мимо дома одного своего знакомого, который в это время как раз обедал. И увидя его проходящим мимо, этот знакомый спросил его, но очень неохотно, не хочет ли он с ним пообедать. И бедный человек, которому ничего так не хотелось, как именно этого, тотчас же пошел, принялся мыть руки — в знак своего согласия — и сказал:
— Поистине, сеньор такой-то и такой-то, раз вы так просите и настаиваете, чтобы я с вами пообедал, с моей стороны было бы большой неучтивостью не принять вашего приглашения и не исполнить вашего желания.— И он сел обедать и утолил свой голод, а вместе с тем — и свою печаль.
А в дальнейшем бог помог ему, и он сумел найти выход и из своей нищеты.
И вы, сеньор граф Луканор, раз вы считаете, что предложение того человека вам очень на пользу, дайте ему понять, что вы принимаете его предложение, чтобы не обидеть его отказом, и не обращайте внимания на то, что он предлагает вам неохотно, и не дожидайтесь повторного предложения. Потому что может случиться, что он не станет повторять его еще раз, и вам будет гораздо неприятнее просить тогда у него о том, о чем теперь он просит вас сам.
И дон Хуан, сочтя это за очень хороший пример, поместил его в эту книгу и сложил стихи, которые гласят:
Хорошее прими ты предложенье,
Его не дожидаясь повторенья.
ПРИМЕР XXXVII
Однажды граф Луканор возвратился с одного дела очень усталый, печальный и измученный, и прежде чем он успел отдохнуть и набраться сил, пришло к нему известие, что готовится новая серьезная встреча. И большинство приближенных графа советовало ему сначала немного отдохнуть и потом только приступать к новому делу. И граф спросил у П-тронио, как бы он поступил при таких обстоятельствах. И Патронио сказал ему:
— Сеньор, для того чтобы вы выбрали в этом случае наилучший выход, мне бы очень хотелось, чтобы вы узнали об ответе, данном при похожих обстоятельствах графом Фернаном Гонсалесом2 его вассалам.
И граф попросил Патронио ему об этом рассказать.
— Сеньор граф,— сказал Патронио,— когда граф Фернан Гонсалес победил в битве при Фасинас мавританского короля Альмансора, полегло великое множество его людей в той битве, а он сам и все, кто остался в живых, вышли из нее, покрытые тяжелыми ранами. Но прежде чем они успели оправиться от этих ран, граф получил известие, что король Наваррский вторгся в его пределы, и он тотчас же приказал своим людям готовиться к бою с наварцами.
Но тут его рыцари стали говорить ему, что если он не хочет считаться с тем, что и люди его, и кони измучены, то пусть посчитается с тем, что многие из его людей ранены, и потому отложит новое бранное дело и даст им немного оправиться.
Но когда граф увидел, что таково единодушное мнение его рыцарей, он, пещась более о чести, нежели о теле, сказал им: ’
— Друзья мои! Давайте не допустим, чтобы раны, уже нами полученные, помешали нам в новой битве получить новые раны, которые заставят нас забыть о ранах, полученных в предыдущей битве.
И когда его люди увидели, что он ради отчизны и чести готов пренебречь телесными страданиями, они пошли за ним в бой. И граф одержал новую победу, и все у него было очень хорошо.
чтобы новые опасности заставили вас позабыть предыдущие.
И граф нашел, что это очень хороший совет, поступил согласно ему, и все у него вышло очень хорошо.
И считая, что это очень хороший пример, дон Хуан поместил его в, эту книгу и сложил стихи, которые гласят:
Нигде и никогда не встретишь вместе.
1. Епископат Тулузский имел большее значение, чем архиепископат Сантьяго.
2. Фернан Гонсалес (932— 970 гг.) — кастильский граф. Он вел борьбу за политическую эмансипацию Кастилии от власти леонского короля. Ему удалось подчинить своей власти других кастильских графов и расширить пределы Кастилии за счет мавританских владений. В средневековом испанском эпосе Фернан Гонсалес изображается неутомимым бойцом, ведущим войны с хаджибом (везиром) кордовского халифа Альмансором и другими.