ПРЕДИСЛОВИЕ
Предлагаемая читателю книга "Литература эпохи Возрождения. Идея универсального человека" представляет собой курс лекций, прочитанный выдающимся советским педагогом, одним из крупнейших представителей нашей филологической науки профессором Борисом Ивановичем Пуришевым.
Москвич по рождению, Б.И. Пуришев (1903-1989) жил, учился и работал в Москве. Высшее образование он получил в Высшем литературно-художественном институте, который в начале 20-х годов возглавлял В.Я. Брюсов. После окончания аспирантуры, с 1929 г. и до конца своей жизни, Б.И. Пуришев работал на кафедре зарубежной (всемирной) литературы МГПИ им. В.И. Ленина (ныне МПГУ им. В.И. Ленина). В течение без малого шести десятков лет читал он здесь курсы истории литературы Средних веков и эпохи Возрождения, а также зарубежной литературы XVII и XVIII вв. Читал, постоянно обновляя, углубляя и совершенствуя их, но всегда с неизменным успехом. Как великолепный лектор, он памятен многим и многим поколениям студентов и аспирантов как этого института, так и предвоенного ИФЛИ, а отчасти и МГУ. Глубокая содержательность его лекций и покоряюще простая и в то же время изысканная манера чтения не раз отмечались в печати его слушателями. Вот одно из этих свидетельств:
"Впервые пересказ Парцифаля я услышал от профессора Б.И. Пуришева, - пишет поэт и переводчик Лев Гинзбург. - Это были незабываемые лекции. Только что окончилась война, в аудитории сидели люди, которых надо было вернуть в атмосферу научной сосредоточенности, романтики знаний, приобщить к эстетическим сокровищам... Не только содержание его лекций, но и его речь, всегда несколько изысканная, отличавшаяся достоинством и благородством, внутренняя одухотворенность, весь его облик - все как бы уводило в тот поэтический зачарованный мир, который на языке учебной программы назывался: Западноевропейская литература Средних веков и эпохи Возрождения"[Гинзбург Л. Разбилось лишь сердце мое... М.: Советский писатель, 1982. С. 16.] .
степени самобытное и даже уникальное. Помимо концептуальной ясности, стройности и глубины мысли, изящной отточенности формы он отличался удивительной стилевой соотнесенностью с духом той эпохи, о которой шла речь. Б.И. Пуришев обладал редкостным умением воссоздать словом особый колорит каждого художественного памятника, используя тот лексический пласт и ту структуру синтаксического построения, которые были характерны именно для этого автора и этого произведения. Анализ и комментарий в его лекциях как-то незаметно преобразовывались в поэтический синтез, позволявший воспринимать как нечто целостное и живое художественный мир древних саг и эпических поэм, лирики Петрарки и Ронсара, романов Рабле и Сервантеса, драматургии Шекспира и творений Гете.
При этом лекции профессора Б.И. Пуришева всегда были предельно точны, научно выверены и достоверны - академичны в лучшем смысле этого слова. Огромная научная эрудиция являла себя в них рука об руку с творческой самобытностью и исследовательским трудолюбием. Эрудиция эта, приобретенная им на первый взгляд с поразительной легкостью и быстротой, явилась плодом не только несомненной личной одаренности, но и колоссального труда. Она дала себя знать уже в составленных им хрестоматиях по литературе Средних веков, эпохи Возрождения и XVII века. Вышедшие первыми изданиями в предвоенные годы и сразу же после Великой Отечественной войны, неоднократно переиздававшиеся затем в обновленном и дополненном виде, хрестоматии эти являются ценнейшими учебными пособиями - и не только потому, что содержат уникальные подчас тексты, единственные - по просьбе их составителя выполненные - переводы, но и по классической ясности, отточенности и выверенности комментариев к ним. Предлагаемый лекционный курс имеет в этих хрестоматиях твердую и прочную опору[См.: Хрестоматия по западноевропейской литературе. Литература эпохи Возрождения и XVII в. / Сост. Б.И. Пуришев. М.: Учпедгиз, 1937; Хрестоматия по западноевропейской литературе. Эпоха Возрождения / Сост. Б.И. Пуришев. М.: Учпедгиз, 1947; Хрестоматия по зарубежной литературе. Эпоха Возрождения / Сост. Б.И. Пуришев. T. II. М.: Учпедгиз, 1959; Т.II. М.: Учпедгиз, 1962; Зарубежная литература эпохи Возрождения. Итальянская, французская и испанская литературы / Сост. Б.И. Пуришев. М.: Просвещение, 1976.] .
Вклад Б.И. Пуришева в развитие академической науки также весьма значителен, он получил признание как у нас, так и за рубежом. Основные его труды посвящены средневековой и ренессансной немецкой литературе, интерес к которой в определенной степени начал формироваться у Бориса Ивановича еще в школьные годы (он учился в одной из двух немецких школ Москвы - так называемом Реформаторском училище) и затем упрочился в период учения в институте, в семинаре профессора Г.А. Рачинского, единственным постоянным слушателем которого он был.
Прежде всего должна быть упомянута его книга "Очерки немецкой литературы XV-XVII вв."[См.: Пуришев Б.И. Очерки немецкой литературы XV-XVII вв. М.: ГИХЛ, 1955.] , написанная на основе докторской диссертации, защищенной в 1951 г. Эта работа была для своего времени весьма значительным шагом вперед в развитии отечественной и европейской германистики. Она отличалась строгой ясностью общей концепции, поддерживаемой богатством конкретного материала, подчас впервые вводимого в научный обиход, и тонким и точным анализом. Новым шагом в осмыслении и освещении ранних этапов развития немецкой литературы явились написанные Б.И. Пуришевым разделы академической "Истории немецкой литературы", первые тома которой вышли в 60-е годы[См.: История немецкой литературы. М., 1962. Т. I. С. 42-85, 99-352; М., 1963. Т. II. С. 179-202.] . В переработанном и углубленном виде его очерк ренессансной немецкой литературы вошел в 3-й том "Истории всемирной литературы", а в 4-й - очерк немецкой литературы XVII в.[См.: История всемирной литературы. М.: Наука, 1985. Т. 3. С. 174-200; 1987.Т. 4. С. 235-265.]
Следует упомянуть также многочисленные статьи и предисловия Б.И. Пуришева к произведениям Петрарки и Боккаччо, Гете и Шарля де Костера и многим другим книгам. Являясь в течение многих лет членом редколлегии ряда академических изданий, в том числе - серии "Литературные памятники", а также "Библиотеки литературы эпохи Возрождения", Б.И. Пуришев подготовил к печати целый ряд произведений средневековой и ренессансной литературы.
он предпочел тот, который излагал историю литературы эпохи Возрождения. Эта великая эпоха была особенно близка ему, гуманисту по образу мышления.
Авторская концепция, которая пронизывает трактовку этой эпохи и обозначенного ею культурного подъема, может показаться достаточно традиционной на фоне современных веяний и настроений. Она традиционна, так как своеобразно синтезирует все доброе и ценное, что удалось создать и накопить отечественному литературоведению. Можно сказать, что лекционный курс Б.И. Пуришева обретает черты своеобразной классичности. Раскрывая характер и историю становления и расцвета ренессансной литературы в русле понимания искусства как особой формы общественного сознания, Б.И. Пуришев в ряде случаев цитирует в своих лекциях высказывания К. Маркса и Ф. Энгельса. "Я охотно цитирую Энгельса, - обычно говорил он студентам в поздние свои годы, - потому что это был умный и проницательный человек, умевший образно выражать свои мысли".
Эпоху Возрождения Б.И. Пуришев рассматривает как "величайший прогрессивный переворот", как смелый прорыв европейских народов к новым горизонтам самопознания, к формированию и развитию культуры, качественно отличной от культуры средневековой. К современным концепциям, настойчиво акцентирующим средневековое влияние в ренессансной литературе, с одной стороны, а с другой - барочные тенденции в творчестве гуманистов высокого Возрождения, он относился скептически. Он вообще скептически относился к тем веяниям, которые, быстро становясь популярными и даже модными, не были, по его мнению, поддержаны всесторонним и объективным историко-литературным анализом. Надо было видеть и слышать, как весело иронизировал он, например, над попытками сторонников неомифологической школы сводить анализ шекспировской образности к поискам в ней мифологических архетипов, фаллических символов и т.п.
Полемика со сторонниками иных точек зрения, неизбежно возникающая, когда крупному и самобытному ученому приходится отстаивать свою позицию, неотъемлемой частью входит и в предлагаемый ныне читателю лекционный курс профессора Б.И. Пуришева. Так, он мягко и вроде бы вскользь возражает Витторе Бранке, автору книги "Боккаччо средневековый" (1-е итальянское издание - 1956, русский перевод - 1983). Однако всем своим обстоятельным толкованием творчества Боккаччо он убедительно доказывает принадлежность автора "Декамерона" не средним векам, а именно эпохе Возрождения.
По-хорошему традиционен, вне зависимости от литературной моды, Б.И. Пуришев и в своей трактовке творчества Рабле. Отдавая должное талантливой книге М.М. Бахтина и многократно ссылаясь на нее, он в то же время находит возможной внутреннюю полемику с ней именно в трактовке романа Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль". Не умаляя значения бушующей в нем карнавальной стихии, Б.И. Пуришев в то же время выдвигает на передний план образ Телемской обители, духовные искания его персонажей, полагая, что "материально-телесный низ" чрезмерно гипертрофирован в книге М.М. Бахтина.
стремление выявить - прежде и превыше всего - глубокую духовность этой культуры, подчеркнуть и выделить в ней проявления красоты - красоты природы, красоты человеческого тела и духа, преобразованной и воплощенной в образах искусства.
Выдвинутая первоначально итальянским гуманизмом, а затем по-своему отраженная и развитая в ренессансной литературе других европейских стран идея "универсального человека" (homo universale) находит в его лице не просто компетентного истолкователя, но и весьма заинтересованного сторонника. Особенно явно и ярко выступает этот аспект в глубоком и тонком анализе творчества Сервантеса, в стремлении всемерно подчеркнуть духовное величие Дон Кихота, гуманистическую направленность его "прекрасного безумия". Не менее отчетливо акцентирована эта сторона и в той части лекционного курса, которая посвящена Шекспиру. Творчество великого английского драматурга раскрывается здесь во всей его многоцветной сложности, в динамике развития, но раскрывается оно Б.И. Пуришевым "под знаком гуманизма" - радостного, оптимистического в ранний период творчества Шекспира, трагического в поздние годы.
Пламенный приверженец тезиса Шиллера - Гете, развитого затем в России Ф.М. Достоевским, в Англии - Джоном Рескиным и его последователями, - "Красота спасет мир", Б.И. Пуришев, по его собственному признанию, посвятил свою жизнь служению этой цели. Красота, неразрывно связанная с добром, является, если можно так выразиться, "главным героем" лекционного курса. Из-под его пера вышла мудрая, добрая и красивая книга. В силу своей устремленности к высокой духовности книга эта во многом созвучна нашим сегодняшним исканиям. То обстоятельство, что духовность, утверждаемая Б.И. Пуришевым через посредство творений великих мастеров ренессансного искусства, имеет светский, а не религиозный характер и даже утверждает себя через слом "духовной диктатуры церкви", не должно смущать современного читателя. Такова была эпоха Возрождения, великие сыны которой, не отрицая, кстати сказать, гуманистической сути раннего, первоначального христианства - эта сторона их мировоззрения отчетливо выявляется в лекциях Б.И. Пуришева, - вынуждены были во имя человека бороться против христианства, догматизированного церковью, в особенности церковью католической, выступавшей и в средние века, и в эпоху Возрождения как мощная политическая сила, притом преимущественно как сила репрессивная, нетерпимая к любым формам инакомыслия.
Раскрывая перед своими слушателями и читателями мировоззренческий аспект творчества титанов Возрождения, Б.И. Пуришев с особым вниманием и сочувствием останавливается как раз на широте их мышления, на их выступлениях против нетерпимости ко всякого рода инакомыслию как в социально-политической, так и в религиозной сфере. Подчеркивает он также их миролюбие, отказ от насильственного насаждения своих - и любых - представлений и порядков. "Вправе ли мудрец насильно навязывать миру свою мудрость?" - вот тот вопрос, над которым Б.И. Пуришев зовет задуматься своих молодых современников, задавая его как будто бы всего лишь для выяснения взглядов Эразма Роттердамского. И опять-таки нельзя не увидеть глубокой внутренней созвучности, казалось бы, далеких от текущей сегодняшней жизни лекций нравственным исканиям нашей современности.
Разумеется, автор соблюдает в своем труде законы жанра. Он строит его именно как лекционный курс, стараясь быть убедительным и доступным для студентов. Но не только доступности добивается Б.И. Пуришев в своих лекциях - он хочет увлечь молодые умы и сердца, приобщить их к сокровищам мировой культуры, к исканиям и порывам лучших умов человечества. С этой целью он постоянно расширяет круг вовлекаемых в него явлений, делает экскурсы в историю философии и изобразительных искусств, а также музыкальной культуры. Умело используя сопоставительный анализ, он не упускает случая указать на типологически родственные явления в литературе и культуре европейских стран, а также выявить моменты преемственности и взаимного влияния. Вскрываются им и русско-европейские литературные связи, приводятся отклики и оценки крупнейших явлений ренессансной культуры русскими писателями и критиками. При этом он постоянно расширяет круг вводимых им в культурный обиход студентов имен, ссылаясь в числе прочих и на незаслуженно забытых в недавние времена исследователей и переводчиков - на работы академика А.Н. Веселовского, например, переводы А. Радловой и др. Вот откуда в его лекционном курсе ссылки не только на новейшие, но и на более ранние издания отдельных литературных памятников.
обиход, включает он в свои лекции и элементы пересказа, всегда очень живого, выдержанного в духе и стиле оригинала. Но никогда и нигде не допускает он простой развлекательности, не жертвует научной достоверностью и обоснованностью.
особенности его курса (отсутствие лекции о Монтене в разделе, посвященном французской литературе, а также общего заключения).
Готовя к печати книгу своего учителя, мы старались как можно более полно и точно донести до читателя его текст. Редакторское вмешательство заключалось в основном в сокращениях его в соответствии с издательскими условиями - главным образом, за счет иллюстративного материала, а также в сверке и уточнении научного аппарата и библиографии. При составлении библиографического списка мы не во всем следовали за автором, оставив за его пределами ряд изданий, которые внимательный читатель может найти по подстрочным сноскам. В то же время мы сочли необходимым включить в него ряд новейших изданий литературных памятников эпохи и критических исследований, которые уже не могли быть учтены Б.И. Пуришевым, но которые могут принести пользу читателю как ориентиры в его дальнейших самостоятельных штудиях.
Дать импульс творческой мысли - такова была "сверхзадача", которую ставил перед собой, обращаясь к студенческой аудитории, профессор Б.И. Пуришев. Ныне он обращается со страниц своей книги к студентам-филологам не одного потока, не одного вуза даже - всей страны. Конечно, тем, кто прочтет его книгу, будет не хватать его живых интонаций, вибрации его голоса, личного обаяния подлинно и глубоко интеллигентного человека. Мы надеемся вместе с тем, что все это в определенной степени сохранилось на страницах его книги.
М.И. Воропанова