Широкова Н.С. : Мифы кельтских народов
Источники.

Источники

Как известно, неотъемлемой и существенной частью культуры каждого народа являются его мифология и религия. Высокий уровень развития культуры кельтов свидетельствует о том, что они имели весьма развитую мифологию. Естественно, что ученые уже давно делали попытки изучить, проанализировать и восстановить кельтскую религиозно‑мифологическую традицию. Эта задача оказалась исключительно сложной.

Один из лучших исследователей кельтской религиозно‑мифологической традиции, французский ученый Ж. Вандри, автор классического исследования «Религия кельтов», изданного в Париже в 1948 г., писал: «По мере того как продвигаешься вперед в изучении религии кельтов, создается впечатление, что преследуешь цель, которая отступает без конца и скрывается при каждом приближении. Если же случится так, что повезет ухватить что‑нибудь из нее, то в руках окажется только пустой конверт, содержимое которого исчезло без возврата». По мнению Вандри, теснейшая связь кельтской религии с мифологией еще более усложняет задачу: «От нас ускользают всегда глубины религии, они погружаются в мифологию, секрета которой мы не знаем. Мифология темна по природе и питается тайной». Более поздние исследователи после размышлений и поисков не раз возвращались к этому высказыванию Вандри.

Какие источники сведений о мифологии кельтов имеются в нашем распоряжении? Прежде всего, это свидетельства античных авторов о богах древней Галлии, центра кельтского мира. Самым полным из них является знаменитое сообщение Цезаря: «Из всех богов они [галлы] более всего почитают Меркурия, изображения которого наиболее многочисленны. Они считают его изобретателем всех искусств, покровителем дорог и путешествий, а также считают, что он имеет величайшее влияние при получении прибыли и в торговле. После него почитают Аполлона, Марса, Юпитера и Минерву.

».

Вот, казалось бы, мы уже и знаем самую суть кельтской религиозно‑мифологической традиции. Только тут сразу же закрадывается сомнение: а могла ли кельтская мифология быть так похожа на римскую (античную)? В основе греко‑римской религии и мифологии лежит идеализация порядка, равновесия, меры. Источником сакральности в ней является совершенство форм. В пантеоне установлена строгая иерархия. У богов есть вождь, Зевс (Юпитер), гарант всеобщего порядка, воплощение закона. Под его руководством каждый бог или богиня исполняет четко определенную функцию, обладает собственными атрибутами. Есть бог‑покровитель торговли, бог войны, бог‑покровитель искусства, богиня любви, богиня охоты. Арес (Марс) никогда не стал бы выступать посредником в коммерческих сделках, а Артемида (Диана) — вмешиваться в чье‑то любовное приключение. Вся небесная жизнь античного мира строго упорядочена.

Нетрудно заметить, что античная мифология построена по тем же правилам, подчинена той же логике, что и античное искусство. Однако кельтское искусство, в котором отсутствуют рационализм и гармония, основано на совершенно других принципах, являясь творением народов совсем другого психологического склада, чем у людей античного мира. Можно предположить, что сюжеты кельтских мифов так же причудливы, как орнаменты пластического стиля. Недаром Вандри называл образы кельтской религии и мифологии «ускользающими».

У кельтских богов не было ни такой строгой иерархии, как в античном пантеоне, ни столь узкой «специализации». Они совсем не заботились о том, чтобы поддерживать во Вселенной порядок и равновесие. Кроме того, в отличие от олимпийцев, галльские боги не были эталонами красоты: для кельта важно было не совершенство форм, а своеобразие, некая странность.

Как бы то ни было, ученые Нового времени относятся с осторожностью, а иногда с недоверием к тем сведениям о религиозных верованиях кельтов, которые сообщают античные авторы. Ж. Вандри высказывался на этот счет достаточно резко. «Все античные свидетельства о кельтской религии, — писал он, — можно подозревать в том, что они искажены из‑за легкомыслия или невежества, если это не сделано добровольно из‑за подчинения некоторым тенденциям или из желания польстить той или другой стороне». Кроме того, Вандри отмечал, что все античные исследователи кельтской религии, кроме Цезаря, лишь воспроизводили свидетельство своих предшественников. В особенности, по его мнению, это относилось к последователям Посидония.

‑I вв. до н. э. ), философ‑стоик, известный историк и этнограф, бывал в Галлии и наблюдал жизнь и обычаи кельтов. Он стоял у истоков античной традиции, дающей нам сведения о кельтах доримского периода. К посидониевской традиции относят свидетельства о кельтах Страбона, Цезаря, Цицерона, Лукана, Плиния Старшего, Светония, Тацита и др. Из этого ряда писателей следует выделить Лукана, римского поэта I в. н. э. Он называет трех главных галльских богов их кельтскими именами: Тевтатес, Езус, Таранис.

Цезарь также обращался к трудам Посидония, поэтому его свидетельства также относят к посидониевской традиции. Однако в его работах главное место занимал личный опыт. Цезарь восемь лет провел в Галлии, наблюдая ее природу, быт, обычаи, общаясь с местными жителями. В частности, известно, что его другом был галльский жрец Дивитиак, так что о жрецах и религии галлов Цезарь мог получить самые достоверные сведения. Правда, возникает сомнение в том, что Дивитиак мог раскрыть непосвященному, к тому же чужестранцу, сокровенные тайны учения кельтских жрецов и кельтской религии.

Другим источником информации о кельтских верованиях, более богатым и искренним, чем свидетельства античных авторов, является эпиграфика. Огромная масса надписей, распространенных по всему римскому миру, дает возможность узнать места культа и имена кельтских божеств. Кроме того, сохранилось большое число скульптурных памятников с изображениями галло‑римских божеств. Но даже они не могут служить абсолютно достоверными источниками информации о кельтской религии и мифологии. Кельтская скульптура сформировалась в подражание греко‑римской. И часто бывает трудно отличить, что из ее мотивов принадлежит собственно кельтам, а что — античным образцам.

Чтобы получить сведения о религии и мифологии кельтов, недостаточно знакомства только с античными источниками. Один из крупных исследователей начала XX в., классик кельтологии (науки о кельтах) французский исследователь Ж. Доттен писал: «Кажется естественным получать сведения о кельтах от самих кельтов». Литературная традиция кельтов сохранилась в Ирландии. Вообще положение Ирландии было особым: римляне так и не смогли завоевать ее.

В Ирландии очень рано, еще в IV в., появилось христианство, пустившее весьма глубокие корни. Место древних героев здесь заняли великие христианские проповедники, основатели монастырей, первые епископы и чудотворцы. Величайший из них, святой Патрик, стал настоящим национальным героем Ирландии. По преданию, «апостол Ирландии» родился в Британии, был захвачен ирландскими разбойниками и увезен в Улад, северное королевство Ирландии, где несколько лет пас стада. В один прекрасный день Патрику было внушено свыше бежать на корабле, направлявшемся в Галлию. Там он стал христианином, а потом сумел отыскать семью. Когда казалось, что скитания Патрика наконец завершились, голос Всевышнего повелел ему вернуться в Ирландию и обратить в христианство ее жителей. И в 432 г. святой Патрик прибыл в Ирландию.

острова. С введением христианства в Ирландии начинается настоящий «золотой век», который длится приблизительно три столетия, до начала скандинавских вторжений. Такого длительного периода спокойствия, процветания и единства не знал ни один другой кельтский народ. В результате смогла сформироваться ирландская нация.

В VII‑IX вв. в Ирландии новый расцвет переживало кельтское прикладное искусство, особенно художественная обработка металла. Мастера по металлу, использовавшие богатую и древнюю кельтскую традицию, изготавливали главным образом предметы культа и церковного обихода — раки для хранения святых мощей, футляры для евангелий, колокольчики и др. Эти изделия украшены великолепными орнаментами, часть мотивов которых заимствована из искусства поздней античности или с востока — от коптов[1] и сирийцев. Элементы восточного стиля попали в Ирландию вместе с восточными христианскими монахами, искавшими там убежища от исламской экспансии.

Необыкновенного расцвета в Ирландии достигло также иллюминирование книг, больше похожее на каллиграфию (рисунки пером лишь слегка оттенялись красками). Книги религиозного содержания, главным образом евангелия, обычно украшали орнаментами абстрактного и геометрического характера, иногда встречались сильно стилизованные изображения людей. Примером развитого искусства иллюминирования является роскошное евангелие из Келлса (Ирландия, недалеко от Дублина).

Однако самым большим культурным достижением средневековой Ирландии была запись кельтской литературной традиции, которая представлена древними сагами, складывающимися в эпос. До настоящего времени дошли два списка саг (так называемые список А и список Б). Они содержат более 250 названий, хотя саг сохранилось значительно меньше. Конечно, в обоих списках представлена лишь небольшая часть кельтских преданий. Например, оллам, поэт самого высокого ранга, должен был знать 350 историй. Классификацию саг восстановили средневековые поэты. Прежде всего, различались «большие», или «главные», и «малые», или «вводные», саги, которые предваряли основные саги. «Большие» саги были разделены по сюжетному признаку: приключения, похищения, плавания, сватовства, разрушения и т. д.

Ученые нового времени делят ирландский эпос на четыре цикла: мифологический цикл, повествующий о сменявших друг друга древнейших обитателях острова, уладский цикл (названный так потому, что основную роль в нем играли жители северного ирландского королевства Улада), исторический (королевский) цикл и цикл Финна. Сначала ирландский эпос существовал в устной традиции в виде так называемых прото— или правариантов саг, и уже в устной передаче он прошел длительный путь развития. Утвердившееся в V в. в Ирландии христианство принесло с собой письменность. Саги начали записывать в скрипториях монастырей (с VI по X в. в Ирландии работало не менее ста скрипториев). Первая редакция саг относится к VII‑VIII вв. Наиболее древние из сохранившихся рукописей датируются XI‑XII вв.: это — Книга бурой коровы (получившая название по происхождению пергамента, на котором она написана), созданная около 1100 г., и Лейнстерская книга, относящаяся к середине XII в.

— поэты высокого ранга. Долгими зимними вечерами в больших залах замков, возле горящего очага, филиды читали наизусть отрывки из эпических поэм или целые поэмы королям и их вассалам. В одной саге ученый поэт Форголл декламирует поэтические истории Моргану, королю Улада, каждую ночь на протяжении зимы «от Самайна до Бельтайна» (от 1 ноября до 1 мая). Обычай рассказывать истории зимой по ночам нельзя объяснить лишь практическими соображениями. Известно, что у народов разных стран Европы, Африки, Азии, Америки существовал запрет на рассказ сакральных историй летом или при дневном свете, за исключением некоторых особых случаев. При этом чтение возле очага связано с важной ролью огня в индоевропейской и других традициях.

В средневековой Ирландии поэты были членами привилегированного сословия, входившего в состав класса образованных людей. Их ученичество было долгим и трудным; приходилось заучивать наизусть сотни стихов. Поэты‑филиды занимали место ученых и историков при королевских дворах и были составителями королевских генеалогий. Похвалы поэта утверждали и поддерживали власть короля, а его сатира могла повредить правителю и стране. Филиды были знатоками прав и обязанностей короля, а главный поэт‑оллам перед законом был равен королю. Филиды исполняли такие жреческие функции, как прорицание и пророчество.

Саги играли важную религиозно‑магическую роль. Их исполняли в определенные моменты жизни человека или общины. Тексты саг указывают на то, что их исполнение при обстоятельствах, сходных с сюжетами, может даровать удачу. Поэтому «плавания» декламировали перед морским путешествием, «сватовства» — на свадьбах, «битвы» — перед началом войны и т. д. Вообще существовало поверье, что слушание саг приносит счастье, процветание. Ведь для людей традиционной, архаической культуры миф был живой реальностью, существовавшей в изначальные времена. Эта реальность является первичной, более великой и важной, чем современная жизнь. Более того, она управляет современной жизнью, судьбой, деятельностью человека.

Таким образом, ирландские саги представляют для нас важный источник знаний о мифологии древних кельтов. Однако не будем забывать, что даже древнейшие из сохранившихся рукописей созданы христианскими монахами через века после завоевания кельтского мира римлянами. Поэтому исследователей, желающих познакомиться с кельтскими мифами по ирландским сагам, обычно волнуют два вопроса: насколько христианские переписчики изменили содержание кельтских мифов под влиянием своей веры и каково в сагах соотношение мифологического и исторического элемента.

Конечно, имела место некоторая христианизация саг. Она проявлялась в стремлении христианских переписчиков согласовать кельтскую мифологическую традицию с библейской историей, в затушевывании некоторых черт языческих верований. Иногда в сагах встречаются христианские стихотворные вставки, никак не сочетающиеся с общим содержанием. Например, в саге «Плавание Брана» в описание кельтского Другого Мира вставлены пять строф, в которых возвещается рождение Христа и прославляется христианская вера. Изредка к саге даже приписывали новую развязку, в которой действующими лицами становились святые, монахи, аббаты, епископы (как в саге «Смерть Муйрхертаха»).

со свирепым воином Кайльте, соратником Финна, дожившим до прихода в Ирландию провозвестника новой эры. Заслушавшись рассказов Кайльте о его кровавых подвигах, Патрик внезапно спохватился, что предается грешному удовольствию; но его тотчас же успокоил раздавшийся с неба голос ангела: «Не смущайся, Патрик, в этом нет греха; напротив, все, что ты слышал, ты должен с точностью записать для потомства».

Вообще христианство в Ирландии сыграло положительную роль в сохранении памятников ирландской литературной традиции. Ирландские монастыри, где переписывались саги, быстро стали центрами образования и культуры. В то же время рядом с ними продолжали существовать школы филидов, сохранявшие полную независимость. Филиды проникали даже в монастыри и читали мифологические повести монахам, которые затем записывали услышанное. Старое ирландское язычество проявляется во всех сагах без исключения. Даже жития святых кишат языческими чудесами. Святые там соперничают в магии с кельтскими жрецами. «Новая вера, — писал Ж. Вандри, — долгое время оставалась пропитанной мифологией». Так кельтская традиция выжила в условиях христианизированной Ирландии.

Вопрос же о соотношении мифологического и исторического моментов в ирландском эпосе имеет чрезвычайно давнюю традицию и связан с гораздо более широким и общим вопросом об истолковании мифов. Например, философы античности отказывались от буквального понимания мифов и старались найти в них скрытый смысл. Наибольшее распространение получило аллегорическое истолкование мифов, когда в богах видели персонификацию их функций: например, Марс олицетворял войну, Венера — любовь, Минерва — мудрость и т. д. Греческий философ III в. до н. э. Евгемер считал, что боги греческих мифов — это обожествленные исторические деятели. Такое толкование мифов, пережившее Евгемера, получило название «евгемеризация» и сохранилось до нового времени.

‑разному истолковывают происхождение и значение мифов, соотношение мифического и реального (исторического) в древних эпосах. Так, в XIX в. была распространена теория, согласно которой боги древних мифов являются солярными (солнечными) символами или образными обобщениями природных явлений. Эту теорию принято называть солярно‑метеорологической или натуралистической. Мирча Элиаде, один из лучших историков религии XX в., считал мифы образцами и архетипами[2] для всех видов человеческой деятельности. С его точки зрения, человек архаического общества верил, что прообразы всех его действий и нормы многочисленных правил поведения были явлены в начале времен, а значит, имели сверхъестественное происхождение.

Изучение ирландского эпоса в таком плане началось со второй половины XIX в. Ученые толковали ирландские саги, иногда высказывая прямо противоположные точки зрения. Некоторые вслед за Евгемером считали главных действующих лиц уладского цикла — королеву Медб, короля Айлиля, героя Кухулина — историческими персонажами; даже в рассказах о фантастических переселенцах в Ирландию они видели отзвуки реальных вторжений на остров новых народов, происходивших в дорийский период кельтской истории. Противоположная точка зрения состояла в том, что в духе «солярной теории» все персонажи ирландских саг считались воплощениями тех или иных природных явлений.

традиции (недаром он называется мифологическим циклом) и описывает мифическую предысторию острова. Полнее всего она изложена в рукописи XII в. «Книга Захватов Ирландии». Конец «Книги Захватов» как бы «перетекал» в историю: там был помещен рассказ о потомках легендарного Миля, предках современных ирландцев, положивших начало многочисленным династиям королей Ирландии. К «Книге Захватов» примыкают так называемые «Списки королей», где наряду с мифическими правителями упоминаются и исторические фигуры.

Далее следует уладский героический цикл, время действия которого сами ирландцы традиционно относили к рубежу нашей эры. Он располагается между двух эпох: мифологической и следующей, исторической. Из всей ирландской традиции уладский цикл более всего напоминает героический эпос, который обычно соотносят с определенным историческим периодом в жизни того или другого народа (как, например, греческий эпос — с гомеровским периодом греческой истории). Археологические материалы подтверждают реальность того мира, о котором повествуют саги уладского цикла. Они показали, что на рубеже новой эры в Ирландии действительно существовала Эмайн Маха, резиденция короля Конхобара в Уладе, а также резиденция верховного правителя Ирландии Тара и многие другие поселения. В сагах уладского цикла нашли отражение многочисленные реалии. Это относится к деталям одежды, оружию, устройству колесниц, способам ведения боя. Саги уладского цикла действительно описывают тот отрезок истории, куда помещает их традиция.

«Мир саг и сами саги — далеко не одно и то же». Если римляне исторически переосмысливали свою мифологию, то кельты, наоборот, мифологически переосмысливали свою историю. Поэтому не стоит искать прямых исторических аналогий и параллелей с персонажами и событиями, изображенными в сагах уладского цикла. К тому же ко времени формирования цикла (а первая редакция саг была осуществлена в VII‑VIII вв. ) Уладское королевство давно уже перестало существовать, его прошлое превратилось в своего рода героический идеал, который легко было мифологизировать.

Кельтская мифологическая традиция прослеживается также в валлийском (уэльском) эпосе, крупнейшим памятником которого является «Мабиногион», сравнимый в некоторых отношениях с ирландским мифологическим циклом. Первоначальный смысл названия «Мабиногион» не установлен. Под этим названием объединены 11 сказаний, 7 из которых сложены в XI‑XIII вв. и основаны на более древней устной традиции. «Мабиногион» состоит из четырех сказаний, или «ветвей», рисующих историю четырех легендарных уэльских родов. К кельтской традиции восходят также поэмы и истории артуровского цикла, знакомого нам по «романам Круглого стола» Робера де Борона и Кретьена де Труа (XII в. ).