Средневековая литература и литература Возрождения во Франции.
ПОЭЗИЯ ГОЛИАРДОВ

ПОЭЗИЯ ГОЛИАРДОВ

В XII в. соборные школы стали выпускать значительное число образованных клириков, которые быстро превратились в широкий культурный слой средневекового общества. К их числу принадлежали и голиарды, писавшие на латинском языке.

Выражение “голиарды” было распространено в основном в романских землях и в Англии. Возможно, оно происходит от слова gula (глотка), обозначая обжору, но возможна и его связь с именем библейского великана Голиафа, который в средневековой традиции воспринимался как жизнерадостный гуляка и объедала - покровитель голиардов. В германских же землях было употребительнее слово “ваганты” (от лат. vagantes - бродячие люди), потому что школяры часто переходили из школы в школу, образуя веселые толпы, бродившие по дорогам Европы, а также потому, что, завершив курс наук, им случалось скитаться, не имея постоянной службы. Чаще всего голиарды принадлежали к низшему клиру (как знаменитый Гугон по прозвищу Примас Орлеанский), но среди них встречались и представители высшего духовенства (таков Филипп Гревский, канцлер собора Парижской богоматери).

Общая черта поэзии голиардов - ее ученый характер. Как и вся латинская литература средних веков, поэзия голиардов опиралась, с одной стороны, на античную традицию (в любовной лирике - прежде всего на Овидия, а в сатире - на Ювенала), а с другой - на круг библейских мотивов и на традиции латинской религиозной поэзии раннего средневековья с ее жанровой системой, ритмикой и формульностью. Будучи ученым, пронизанным античными и библейскими реминисценциями, творчество голиардов было обращено к подготовленной аудитории, т. е. не к рыцарству, купечеству или простонародью, а к среде самих же клириков. Составляя в XII - XIII вв. подавляющую массу духовенства, эти образованные клирики были озабочены не только сугубо религиозными, но и вполне мирскими делами. Отсюда - новаторство голиардов, которые высокую античную и религиозную топику применили к материалу повседневной жизни, спроецировали ее на сугубо “прозаические” предметы. В этом проявилось и влияние народно-поэтической традиции на их творчество.

Особенно ясно ощутима эта традиция в любовной лирике голиардов, которая, как и в фольклоре, связывала расцвет любви с наступлением весны, когда пробуждается природа, зеленеет листва, поют птицы, журчат ручьи и т. п. Такая топика проникла и в поэзию трубадуров и труверов. Однако, в отличие от последних, голиарды трактовали любовь не как высокое служение, а как вполне земную страсть, овладевающую человеком против его воли. Поэтому любовный сюжет у них, как правило, разворачивался по следующей схеме: появление красавицы, ее описание (она представала как молодая девица, сравниваемая с цветком, зарей, солнцем, магнитом и т. п.); изображение любовной борьбы; овладение.

Значительное место в поэзии голиардов занимала сатира, в первую очередь связанная с обличением сребролюбия духовенства и лицемерия монахов, которые нередко, призывая к праведности, сами вели разгульную жизнь. Моралистический пафос голиардов, как бы добровольно встававших на охрану добрых нравов в клерикальной среде, был очень высок.

тема, получившая выражение в гимнографии. Складывали они и повествовательные произведения (стихотворные сказки и повести) на античные сюжеты (о Трое, о Дидоне, об Аполлонии Тирском и др.).

Однако самое замечательное заключается в том, что все эти серьезные темы, мотивы и образы были объектом постоянного и упоенного самопародирования в поэзии голиардов, причем их шутовские пародии являлись лишь частью всеохватывающей пародийной игры, которую вела с собой средневековая культура в целом. С особым размахом осмеивались наиболее высокие и священные учреждения и религиозные тексты, не допускавшие, казалось бы, ни малейшей улыбки. Так, 1 января клирики устраивали “праздник дураков”, во время которого в храм торжественно вводили осла и ставили его у алтаря, кадили из старых башмаков, громко ржали в тех местах, где полагалось восклицать “аминь”, и т. п. Голиарды пародировали молитвы, церковное чтение Евангелия, искажая библейские стихи, пародировали проповеди, жития, секвенции (“Ослиная секвенция”) и др. Ярким образцом подобных пародий служит так называемая “Всепьянейшая литургия”, начинавшаяся так: “Исповедуйтесь Бахусу, яко благ есть, яко в кубках и кружках - воспивание его”, где далее священнослужитель восклицал: “Пир вам” (вместо полагавшегося “Мир вам”), на что хор отвечал: “И со духом свиным”, а слова “свят, свят, свят” заменялись на “хват, хват, хват” и т. п.

Важно, что все эти пародии не только не навлекали на себя гонений, но и пользовались огромной популярностью, ибо в них не было богохульства, но лишь веселая игра, имевшая тот же смысл, что и в различных жанрах “вывороченной поэзии” на народных языках (самопародирование трубадуров, “дурацкие песни” в городской лирике и др.). Пародии же самих голиардов в первую очередь возникали из естественного контраста между жизненно практическим, зачастую подчеркнуто “низким” материалом их поэзии и высокой топикой, которая на этот материал накладывалась. Это создавало принципиальную возможность вдвигать нечестивый текст в благочестивый контекст, и наоборот.

поэзия не смогла выдержать соперничества с бурно развивавшейся светской поэзией на романских языках, и в первую очередь - с лирикой трубадуров и труверов.