СРЕДНЕВЕКОВАЯ ДРАМА
Огромную роль в средневековой культуре играла драматургия, ибо она обращалась ко всем сословиям без исключения, выражала представления всего общества, не требовала “образовательного ценза” и, поскольку представления разыгрывались на площадях, была общедоступна. Особая популярность театра была связана также и с тем, что он представлял собой драматизацию различных повествовательных жанров, сюжеты которых обычно были хорошо известны публике; изображая эти сюжеты, он добивался эффекта особой наглядности и непосредственности воздействия на зрителя.
Первые образцы средневековой драмы зафиксированы еще в конце XII и в XIII вв. К ним относятся: миракль “Игра о святом Николае” Жана Боделя, “Миракль о Теофиле” Рютбёфа, анонимный “Фарс о мальчике и слепом”, а также две “комедии” Адама де Ла Аль - “Игра в беседке” и “Игра о Робене и Марион”. Расцвет средневекового театра приходится на XV в.
В жанровом отношении театр этот представляет значительное разнообразие. Миракль (“чудо”) был религиозно-дидактической драмой, а ее сюжет - драматизированным изложением легенды или жития святого, совершившего какой-либо тяжкий проступок и спасенного заступничеством Богоматери. Наибольшее распространение миракли получили в XIV в.
Мистерии (от лат. ministerium - служба), постановка которых находилась в ведении городских цехов и муниципалитетов, разыгрывали в основном библейские сюжеты - как ветхозаветные, так и новозаветные. Известны “Искупление” Эсташа Меркаде (конец XIV в.), “Мистерия Ветхого завета” (50-е годы XV в.), “Мистерия Страстей Господних” Арнуля Гребана (50-е годы XV в.) и др. Эти произведения обычно достигали огромных размеров. Так, “Мистерия Ветхого завета”, излагавшая все основные события от сотворения мира до рождества Христова, включала в себя около 40 пьес, насчитывала 50 000 стихов и исполнялась 250 актерами. Такие представления разыгрывались в течение нескольких дней, а бывало, и недель, деловая жизнь повсюду замирала, и зачарованные горожане наблюдали, как прямо перед ними разворачивается вся “Священная история”. В мистериях с особым размахом проявилась одна из основных черт средневекового мировоззрения и поэтики - соединение иносказательного толкования изображаемого с его подчеркнуто чувственной остротой: мистерии как бы погружали патетический смысл “Священной истории” в стихию плотской натуральности. И это понятно, поскольку страдания библейских мучеников, и прежде всего самого Христа, воспринимались как самая настоящая реальность, имевшая искупительное значение. На подмостках праведников клали на горячие жаровни, бросали в яму к диким зверям, распинали на кресте, обезглавливали и т. п. Чем более кричащими красками рисовались подобные сцены, чем более жестокими они были, тем большей оказывалась сила чувственно- мистического внушения. С другой стороны, религиозная патетика тесно соседствовала с бытовым и комическим элементом, когда, например. Ной представал бывалым моряком, а его жена - сварливой бабенкой. В целом мистерии были пышными, красочными зрелищами, поставленными с большим размахом с применением всех возможных средств театральной машинерии: зрители видели море с плывущими по нему кораблями, адское пламя, вырывающееся из специальных устройств, кровь казненных, хлеставшую из бычьих пузырей, и т. п. Постановка мистерий, требовавшая большой организации, приводила к возникновению различных “братств”, в которые объединялись актеры- любители из горожан (“Братство Страстей Господних”, “Братство Двенадцати Апостолов” и др.).
Светский театр был представлен моралите - нравоучительно-аллегорическими представлениями, получившими особое распространение в середине XV в. Так, в моралите “О Разумном и Неразумном” один герой, одержимый Безумием, Распутством и т. п., в конце концов попадает в ад, тогда как другой, слушающийся Разума и Веры, завершает свою жизнь в раю.
Актеры, объединенные в два “братства” - “Базошь” и “Беззаботные ребята”, избирали из своей среды главу - Принца дураков и Дурацкую мать, носили “дурацкую” одежду (шутовские колпаки, погремушки и т. п.). Сети прибегали к аллегории и нередко представляли собой срамословие и глумление над наиболее высокими “персонажами” средневекового общества, не исключая королей, пап и кардиналов. Особенно процветал жанр на рубеже XV - XVI вв., в частности, в творчестве Пьера Гренгора (ок. 1475-1538), автора “Игры о Принце дураков и Дурацкой матери” (1512) и других соти.
Фарсы воплощали иную, сатирическую по преимуществу сторону средневекового комизма, были весьма близки к фаблио с их сословными образами-масками и народной мудростью. Наиболее известны фарсы об адвокате Патлене (70-е годы XV в.).
Получив широчайшее распространение в XV в., средневековый театр, общенародный и общедоступный продолжал жить и в XVI в., т. е. в эпоху, когда уже возникла новая для средних веков “ученая” ренессансная драматургия, ориентированная на узкий круг избранной публики и опиравшаяся на античную драму, совершенно неизвестную и непонятную массам. Поэтому хотя ренессансные драматурги-гуманисты и добились определенных успехов, они далеко не сразу потеснили традиционные средневековые представления. Напротив, мистерии повсеместно и с успехом ставились еще во второй половине XVI в., а фарсы не только выдержали конкуренцию с “ученой” гуманистической комедией, но и пережили ее, оплодотворив, в частности, уже в XVII в. комедию Мольера.
XVI в. Однако можно лишь предполагать, как пошло бы их дальнейшее естественное развитие, потому что на рубеже XV - XVI вв. в культурной жизни Франции произошли важные сдвиги, повлиявшие и на литературу, где - прежде всего в творчестве поэтов Плеяды - осуществилась эпохальная смена самой системы топосов.