Научные публикации Саратовского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского, 2000
http://www.sgu.ru/faculties/historical/sc.publication/vseob.hist./stran.com
НЕСЛЫХАННОЕ СВОЕВОЛИЕ В БОЖЬЕМ АДУ
Но этим нововведением своевольный судия Данте не ограничивается. Он шагает дальше и смелее. Вокруг пропасти, ведущей в недра Ада, Данте рисует некую обширную закраину – Лимб, который тоже относится к Аду, но где пыток и мучений нет. Здесь пребывают язычники – выдающиеся люди Античности. Они в Аду не за грехи, а потому, что не были крещены; ибо, как утверждает церковь (в «Комедии» Данте устами Вергилия):
«…Не спасут
Одни заслуги, если нет крещенья...» (А., IV, 31-32).
Данте-герой поэмы не может примириться с таким тюремным отноше-нием к великим поэтам, художникам, героям Древности:
Стеснилась грудь моя от тяжкой боли
При вести, сколь достойные мужи
Вкушают в Лимбе горечь этой доли (А., IV, 43-45).
И вот навстречу путешественникам выходят великие поэты Античности: Гомер, Гораций, Овидий, Лукан. Они приветствуют Вергилия и Данте. И в уста последнего автором вкладываются гордые слова:
И эта честь умножилась весьма,
Когда я приобщен был к их собору,
И стал шестым средь столького ума (там же, 100-102).
Далее идут первый консул Римской республики Брут, мать известных реформаторов братьев Гракхов, Юлий Цезарь и другие выдающиеся исторические герои Древнего Рима.
Вокруг Вергилия рассаживаются знаменитые философы – Сократ, Платон, Аристотель, Демокрит, Анаксагор, Гераклит; римские философы и ученые – Цицерон, Сенека, Эвклид, Птолемей, врачи – Гиппократ, Гален. Позднее автором добавляется знаменитый римский сатирик Ювенал (см.: Ч., ХХП, 13-15).
Данте, не зная греческого языка, демонстрирует незаурядное знание истории и культуры Античности, ее героев – мужчин и женщин – исторических и мифологических. Данте-судия своей волей освобождает этих язычников от положенных им церковным правоверием адских мук.
Он помещает героев Античности в изобретенный им самим «приадский» Лимб, где расстилаются зеленые луговины и протекают мирные ручейки, на берегах которых они ведут между собой мирные беседы об истории, философии, медицине и астрономии, – поистине райский уголок культуры. Рождается вопрос: это свободное сообщество осужденных, но помилованных, неправоверных интеллигентов и героев здесь, внизу, у самой закраины адской пропасти, – не задуманный ли поэтом с самого начала противоположный полюс той »Белой розе» – пышной, строго расчисленной по степеням святости, но духовно пустой, которой увенчана вершина Рая?
дело!) современных иноверцев. Это двое ученых арабов: среднеазиатский врач и философ Ибн-Сина (Авиценна, конец ХI–ХII в.) и испанский философ и врач Ибн-Рошд (Аверроэс, ХII в.) – основоположники материали-стического истолкования философии Аристотеля в рамках широкого фи-лософского движения аверроизма.
Поодаль я заметил Саладина (А., IV, 129).
Это не врач и не философ, это мусульманский полководец. Курд, султан Египта, Салах-эд-Дин (Саладин), который, как известно, в 1187 году отвоевал Иерусалим у крестоносцев. Тут нужно на один момент вернуться к событиям, совершившимся почти столетием ранее. В 1099 году, после долгой осады, крестоносцы овладели Иерусалимом, вырвавшись на улицы города, они убивали всех без разбора – мужчин, женщин, детей, младенцев, ходили забрызганными кровью по пояс и очень этим хвалились. Отвоевав Иерусалим, Саладин кровавой оргии не устраивал; взяв много пленных, он никого из них не убил. Разоружил и предоставил полную свободу идти, куда пожелают. Одно выставил условие: с собой забрать только то, что можно унести в руках. Он отлично понимал, что они захотят вернуться на родину. Но, чтобы дойти до моря, нужно было пройти безводную Иудейскую пустыню. Разве что единицам удастся запастись пищей и, главное, водой для такого перехода. Действительно, дошли единицы, и их рассказ ошеломил европейцев. Подумать только: «неверный» сарацин, завоевав город, пленных не убивал, а, отобрав оружие, предоставил право идти на все четыре стороны! Такого благородства средневековая Европа не слыхивала. Вот почему Данте и Саладина, несмотря на то, что он разгромил крестоносцев, за его благородство осмелился поместить в Лимбе, в кругу не знающих ни мук, ни пыток благородных духом иноверцев.