Научные публикации Саратовского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского, 2000
http://www.sgu.ru/faculties/historical/sc.publication/vseob.hist./stran.com
СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ НРАВСТВЕННОСТИ
Основу средневековой этики составляли три богословских высших добродетели: вера, надежда , любовь. Из этой основы выводились требования: смирение, покорность, долготерпение, любовь к богу и, следовательно, богопослушание – иными словами, послушание церковным и светским властям, представляющим бога на земле.
В начале ХIII века под давлением жизни – роста городов, бурного развития ремесла и торговли и не без влияния «новооткрытой» античной культуры в литературу и в жизнь начинают пробиваться, а затем и закрепляться представления о «естественных», или, как вскоре их стали называть, «основных» добродетелях. В соответствии с античной традицией, основных, светских добродетелей четыре: мудрость, справедливость, мужество и умеренность. Четыре «естественных» добродетели не отменяют трех «богословских», но постепенно вынуждают их потесниться.
В небе Данте четыре «естественные» добродетели сияют как лучезарные звезды.
И он пленился четырьмя звездами,
Чей отсвет первых озарял людей.
Казалось, твердь ликует их огнями (Ч., I, 23-25).
Эти стихи могут быть поняты так: Данте был убежден, что «естественные» добродетели были созданы одновременно с первыми людьми и ими присвоены, и лишь позднее (после «первородного греха»(?) были придуманы и введены в обязанности людей «богословские добродетели».
Данте увидел эти четыре звезды в южном полушарии неба. И с горечью отмечает:
О северная сирая страна,
Где их сверканье не горит над нами (Ч., I, 26-27).
Несомненно, имеется в виду Италия, где, по убеждению поэта, остро недостает этих «основных» добродетелей-доблестей. И в потустороннем мире главные помышления поэта – о земле, о родине. Поэт-гуманист жаждет развития «естественных» добродетелей в родной стране.
Данте, повторим, очевидно, был убежден, что «основные», естественные добродетели возникли раньше «высших» и что под влиянием этих «звезд» воспитывались лучшие люди Античности. В Чистилище в роли стража – тень Катона Утического, бесстрашного защитника римской рес-публики. У Данте он – благообразный старец, исполненный достоинства и благородства.
И некий старец мне предстал пред очи,
Исполненный почтенности такой,
Какой для сына полон облик отчий (Ч., I, 31-33).
Источник его благородства – обладание четырьмя основными, естест-венными добродетелями-доблестями:
Его лицо так ярко украшалось
Что это блещет солнце – мне казалось (там же, 37-39).
Вопреки средневековой традиции, первейшие, естественные доблести объявляются священными. И здесь – ростки гуманизма. Кстати, о трех «богословских» добродетелях такого не говорится.
Правда, затем Данте восхищается трехзвездьем «высших» добродетелей (вера, надежда, любовь) и принимает объяснение Вергилия:
«... Те, что ты видел до рассвета,
Склонились, все четыре, в должный срок;
На смену им взошло трехзвездье это» (Ч.,VIII, 88-93).
Но в описании выезда христианской священной колесницы Данте сводит тех и других вместе: у правого колеса плясали «три женщины» – три богословские добродетели, у левого – четыре женщины – четыре «естественных» светских доблести (см.: Ч., XXIX, 121-139). А в XXI песни Чистилища Данте-герой поэмы снова попадает в блаженный хоровод четырех красавиц – нимф и звезд одновременно, т. е. опятьтаки – в круг прекрасных «естественных» доблестей (Ч., ХХ1, 103-111).
И, хотя они говорят поэту, что он будет в кругу «тех трех, чей взор острей направлен», несомненно, Данте-автор хочет, оставаясь в рамках католической догматики, сблизить, примирить тех и других – богословские и светские добродетели. Душою, мыслью, новой нравственной ориентацией – он всецело в мире четырех благородных естественных, человеческих доблестей.
«богословские» добродетели. Читателю оставалось думать и оценивать. Читательской мысли было от чего оттолкнуться. Напомним, что, обрисовывая того «Пса» (человека, разумеется), который справится с отвратительной волчицей жадности богатства (А., I, 104), Данте, как необходимыми условиями, наделяет его тремя высшими достоинствами человека: честью, любовью и мудростью.
Факты убеждают: если новая, светская, т. е., в сущности, гуманистическая, нравственность начала ступать твердой ногой и требовала места и свободы на земле самой первой страны европейского развитого Средневековья, значит она уже родилась и, отстаивая свои принципы в борьбе, явится одной из важнейших идейных опор приближавшегося Возрождения.
Данте заложил основу еще одной важной позиции гуманистической этики. Речь идет о соотношении и социальной ценности – с одной стороны, созерцательности, с другой – деятельности. Заснув в Чистилище, Данте-герой поэмы видит сон: юная и прекрасная Лия на лугу собирает цветы и плетет венок. Ее сестра Рахиль целыми днями глядится в зеркало. Лия поясняет:
«Ей красота ее очей мила,
Как мне сплетенный мной убор цветочный.
– дела» (Ч. ХХVII, 106-108).
Налицо несомненный спор с нравственными принципами религии. Ветхозаветная легенда ставила благочестиво-созерцательную Рахиль неизмеримо выше легкомысленно деятельной Лии. Эту же идею превосходства религиозного созерцания над практически-человеческой, хотя и благодетельной, деятельностью – воплотила новозаветная притча о Марфе, хлопотливо-заботливой, чтобы накормить и напоить усталого гостя – Христа, и о пассивно созерцательной Марии, которая только сидит у ног Иисуса и созерцает его, – где и рассказчик, и, главное, сам Христос на стороне Марии. Данте порывает с этой традицией, как через два столетия порвет с ней Микеланджело в скульптурном обрамлении своего «Моисея»: астеничной, созерцательной, исступленно-молитвенной Рахили противопоставлена полнокровная, раскованная, как сама природа, Лия.
Против религиозно-созерцательной нравственности Данте выдвинул новый этический идеал – человека, творящего красоту.
Но творчество требует творца – суверенной личности, стойкой в своих убеждениях, не боящейся свободно мыслить. Надо сметь и уметь выработать в себе эти качества. А ведь страха на пути немало. Это ясно показывает «Комедия». В самом начале задуманного «потустороннего» путешествия страх не раз закрадывается в душу ее главного героя. Его упрекает Вергилий:
«Зачем постыдной робостью смущен?
» (А., II, 122-123).
Церковью гордыня считалась грехом. Но творец, который не боится поднять пласты, давно заросшие травой, под которой золото, который может убедительно ответить на коренной вопрос – почему? и умеет доказать новизну открытого, – такой имеет право гордиться тем, что сделано, что добыто.
………………….. Лишь бы не корила
Мне душу совесть, я в сужденный миг
Не страх божий, не грозящие адские кары определяют поведение нового человека, а новая, совсем не каноническая сила – высокотребовательная совесть суверенной, высоконравственной личности. Данте, подчиняясь только велениям своей совести, не отступит в своей поэме от правды, какая бы судьба его ни ждала. Для религии нравственный человек тот, кто подчиняется всем каноническим правилам и покорен богу. Для Данте нравственность человека определяется неотступным служением правде и высокими требованиями к самому себе, диктуемыми выработанной в душе неподкупной совестью. Это коренные основы начинавшей складываться новой – гуманистической этики.