Научные публикации Саратовского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского, 2000
http://www.sgu.ru/faculties/historical/sc.publication/vseob.hist./stran.com
УЧЕНИК ЭПИКУРЕЙЦЕВ
Мировоззрение Данте сложно, и, чтобы получить о нем сколько-то цельное представление, к нему нужно подходить с разных сторон. В шестом круге Ада, проникнув в цитадель Преисподней город Дит, Данте и Вергилий выходят на поле открытых саркофагов, раскаленных огнем, из которых слышатся стоны. Вергилий поясняет, что здесь мучаются ересиархи и их ученики-еретики, их здесь много в глубине земли (см.: А., IX, 100-133). Вергилий продолжает:
«Здесь кладбище для веривших когда-то,
Как Эпикур и все, кто вместе с ним,
Что души с плотью гибнут без возврата» (А., X, 13-15).
Очевидно: еретики-эпикурейцы живо интересуют Данте. Но ведь это вопрос о возможности самого существования Ада, да и всего потустороннего царства, существования которого эпикурейцы не признавали!
Но еще примечательнее продолжение речи Вергилия: Вергилий спросил Данте: что его встревожило? Данте ответил ему, но ответ поэт от читателя утаил. Ответ был таков, что Вергилий его предостерег:
«Храни, как слышал, правду роковую
Твоей судьбы» (А., X, 122-126).
Все это убеждает, что Данте был близок к эпикурейскому отрицанию загробной жизни души и, значит, самого загробного мира. Ему было о чем тревожиться и что умалчивать – не только в вымышленном потустороннем мире, но и в мире реальном – на земле.
Невесел и многозначителен ответ Данте Вергилию:
«Мой добрый вождь, иное слово
Чтоб заповедь твою блюсти сурово» (А., X, 19-21).
Таковы отдельные штрихи той исторической обстановки, в которой писалась «священная» «Комедия». Можно ли правильно понять ее, раскрыть пронизывающие ее противоречия, игнорируя эти редкие, но тем более драгоценные признания поэта?
И как тут не вспомнить, не сопоставить написанные лет через 40–50 горькие строки из письма Петрарки к другу, видимо, в ответ на его предостережения: «Умалчивать я уже научился, научусь и вычеркивать... Быть может, меня еще несколько лет потерпят среди живых...»
А «заповедь» Вергилия, видимо, следует понимать шире, вспомнив его стремительные, энергичные действия по сокрытию лица Данте от глаз Горгоны. И снова, и снова:
«О вы, разумные, взгляните сами,
И всякий наставленье да поймет,
Сокрытое под странными стихами!»
Среди «странных стихов» специально следует обратить внимание и на такие:
«Здесь ты найдешь ответ речам твоим
Который в сердце у тебя таим» (А., X, 16-18).
Иные комментаторы полагают, что под «утоленьем помысла другого» Вергилий подразумевает желание Данте встретиться с Фаринатой дельи Уберти. Но почему этот помысел должен был «в сердце у тебя таим»? Ведь еще в VI песни Ада Данте без всякой утайки спрашивал Чакко, где находятся те выдающиеся, славнейшие флорентийцы, «чей разум правдой был богат?». Он называет пять (видимо, наиболее им уважаемых) имен, среди них – и Фаринату. Так что же поэту приходилось «таить в сердце»? Очевидно, то главное, что объединяло названных людей и что вызывало симпатии к ним Данте (хотя политически они могли принадлежать к противоположным лагерям), симпатии поэта к ним как философам.
Судя по поведению Фаринаты в Аду и по его беседе с Данте, а также по короткому разговору поэта с Кавальканте Кавальканти (отцом Гвидо Кавальканти) – это были члены кружка образованных эпикурейцев, который сложился во Флоренции в ХIII веке, чьи воззрения, очевидно, разделял и Данте, раз, как он говорит, их «разум правдой был богат». Поэт даже допускает, что этих еретических мыслителей (или, по крайней мере, кого-нибудь из них) следует искать не в Аду, а в Раю:
«Их нежит небо или травит Ад?» (А., VI, 84).
«таить в сердце». Тогда становится понятным, почему слова Фаринаты
«... Здесь больше тысячи во рву;
И кардинал ; лишь этих назову» (А., Х, 118-120).
повергают Данте «в тревогу от угроз» (А., Х, 122).