Ватсон М.В. Данте. Его жизнь и литературная деятельность.
Глава 5.

ГЛАВА V

Популярность "Ада", первой части "Божественной Комедии", сравнительно с двумя другими ее частями. - Общий характер "Чистилища". - Встреча Данте с Беатриче. - Ее упреки. - Признание и раскаяние поэта. - Характеристика "Рая". - Обилие в нем отвлеченных рассуждений и отсутствие конкретных образов. - Политика и наука в "Божественной Комедии". - Художественное значение поэмы. - Примеры сравнений, почерпнутых из природы и жизни человеческой. - Слог Данте. - Заслуга Данте в "Божественной Комедии" перед национально-письменным языком Италии

Первая часть "Божественной Комедии" - "Ад" - наиболее известна и популярна. Правда, некоторые комментаторы и критики Данте не совсем разделяют этот общий взгляд, считая его старым предрассудком. По их мнению, хотя "Ад" и изобилует поэтическими красотами, но последних еще больше в двух остальных частях "Божественной Комедии": великая изобретательность и творческая мощь поэта выступают в них еще ярче, и его дар идеализации проявляется здесь в полном своем объеме. В сущности же хотя Данте во всех трех частях своей поэмы одинаково великий поэт, но все-таки чутье публики, как весьма часто бывает, оказалось верным.

Дело в том, что даже по самому содержанию и предмету в "Аде" больше всего драматического движения и жизни. Со входом в Чистилище этот драматизм уменьшается. Принцип тот же, что и в Аде, но уже само назначение, сама суть Чистилища ограничивают поэта, сказываясь, например, на выборе им действующих лиц. Нехристианский мир, представленный в "Аде" наравне с христианским, отсутствует в "Чистилище" вовсе, так как нехристианский мир не мог каяться. И вообще в "Чистилище" меньше действующих лиц, чем в "Аде", а в "Рае" и еще того меньше. Осужденные Ада пребывают здесь вечно под тяжестью своего греха, но зато и сохраняют свою индивидуальность; душа же, которая, очищаясь, поднимается к небу, оставляет за собой все земное. Такие страстные сцены, какие мы видели в "Аде", неуместны в "Чистилище", и еще менее в "Рае". Символизм, отвлеченность берут тут перевес над чувством.

"Чистилища" - спокойствие и мягкость. Особенно удачны образы ангелов, этих предвестников небесного мира, к которому подымаются души грешников. И природа тут настолько мирная и нежная, насколько она была страшной и грандиозной в "Аде".

В конце "Чистилища", когда Данте вступает в Земной Рай, навстречу ему приближается торжественная триумфальная процессия; посреди нее дивная колесница, и на ней сама Беатриче, очарование его детства, возлюбленная его юности, ангел-хранитель его зрелых лет.

Мгновение в высшей степени торжественное. Данте стоит в тени дерев Земного Рая, у берега реки Леты, а против него, по другую сторону реки,- колесница; кругом нее процессия, состоящая из семи светильников, сверкающих ярким небесным светом, двадцати четырех патриархов в белых одеждах и венках из роз, четырех евангелистов, семи добродетелей и толпы ангелов, кидающих цветы. И наконец она сама, Беатриче, на колеснице, в зеленом платье и в плаще огненного цвета. Лица ее Данте еще не видит, потому что оно закрыто облаком цветов, кидаемых ангелами, но он чувствует ее присутствие благодаря своему трепету и "вследствие тайной силы, из нее исходящей, ощущает все могущество прежней любви". Среди высшего развития символизма поэзия Данте становится здесь снова личной. После смерти Беатриче, в следовавшей затем тревожной жизни, Данте заблуждался и грешил; он чувствовал сознание вины, терялся в лесу человеческого горя. Мысль о его прежней чистой любви становится для него упреком, как и образ Беатриче по ту сторону реки. Тут именно заключается самая глубокая, самая драматическая идея "Чистилища". То, на что прежде намекалось символически, отвлеченно, является здесь в форме психологической реальности: укоры совести, раскаяние и очищение души, или, вернее, живого человека. Данте оставил за спиной все круги Чистилища, ангелы стерли с его чела знаки греха (семь Р), он со страхом и сопротивлением прошел через мучительный огонь. Все это ничего... Настоящее чистилище ожидает его здесь, на вершине Земного Рая,- обвинения его милой и его собственный стыд, горе и слезы.

Но вот он услышал голос Беатриче: "Данте! Не потому что Вергилий ушел, должен ты плакать, не потому: другой еще меч (другое горе) вызовет твои слезы". Единственный раз во всей поэме названный по имени, Данте поднимает глаза и видит устремленный на него взор Беатриче. Строгая, величественная, горделивая заговорила она: "Посмотри на меня, я - поистине Беатриче". Данте стоит, полный стыда, раскаяния и смущения; но когда в сладостных аккордах ангелов уловил он сочувствие себе, тогда "лед, который сжал ему сердце, превратился в росу и дыхание и с тоской вылился из груди через уста и глаза". Но Беатриче обращается к ангелам и, обвиняя его, рассказывает историю его заблуждений, особенно подчеркивая его необычайные природные дарования, пользуясь которыми он мог бы "во всякой добродетели достигнуть совершенства"; но "необработанная почва тем обильнее производит дурные и дикие растения, чем она плодороднее".

Затем она обращается снова к Данте, спрашивая его, правда ли, что он отвернулся от добродетели и пошел по ложному пути? И он, под влиянием страха и стыда, произносит "да" так тихо, "что для того, чтобы расслышать его, понадобилось зрение". Она еще сильнее старается расшевелить его своими упреками, и в него "вонзается жало раскаяния". Взглянув на нее и пораженный ее красотой, которая кажется ему несравненно выше красоты, украшавшей ее на Земле,- хотя Беатриче и теперь еще покрыта покровом и вдали от него,- Данте испытывает угрызения совести столь ужасные, что падает без чувств. Приходит он в себя уже в водах Леты, где все дурное и греховное забывается. После омовения его подводят к Беатриче, которая наконец сбрасывает с себя покрывало и является ему во всей своей невыразимой небесной красоте.

Перейдя вместе с поэтом в Рай, мы вступаем в область духов, освобожденных вовсе от тела. Описывая Ад и Чистилище, Данте говорит о тенях, но облекает их в тела живых людей; тут же, в Рае, блаженные не имеют внешней оболочки, которая отличала бы одних от других: они - светочи, несхожие друг с другом лишь блеском и силой сияния; при увеличивающемся блаженстве они только сильнее сверкают. Различная степень их блаженства зависит от более или менее близкого созерцания Бога, от более или менее тесного союза с Ним и от силы любви к Нему. Но, несмотря на такое различие, между ними нет неудовольствия, так как общее чувство, дающее здесь блаженство, истекает из евангельского начала: выше всего Бог и любовь к ближнему, как к самому себе. Но как изобразить такую отвлеченную область в искусстве? Земля давала свои грубые и полные сил картины для сцен Ада и самые нежные и прелестные картины для сцен Чистилища. Ад - царство тьмы; но что за разнообразие форм и красок в этой тьме, что за смесь мрачных, отталкивающих, ужасных, страшных картин!.. И сколько в этом царстве тьмы движется существ, вызывающих в нас сострадание, ужас, дрожь!..

"Божественной Комедии", "Рай", в сравнении с двумя другими, некоторой доли интереса и поэтичности. Здесь преобладают научные рассуждения, которые кажутся столь несовместными с поэзией. Но от касания дантовской музы и эти рассуждения становятся изумительным искусством. Блеском его поэт умеет облечь самые отвлеченные и утонченные теории богословия, философии, астрономии и так далее; он сумел превратить в поэзию самые сухие рассуждения св. Фомы Аквинского. Святые - не очень-то благодарный сюжет для поэзии; в грешниках и кающихся есть жизнь, движение, развитие; святые же достигли цели; все их чувство сосредоточено на одном только - на любви к Богу. Но силою своего гения Данте удается победить удивительные трудности. Он создает здесь, в "Рае", несколько дивных картин, несколько великолепных лирических сцен,- создать же конкретные образы было невозможно. Впрочем, и в "Рае" не все отвлеченно и духовно. Среди стольких блаженных, не касающихся земного, есть все же одна человеческая личность - сам Данте. Принимая близко к сердцу положение дел и все события на нашей земле, он и в святых пробуждает к ним интерес.

Так, предок его Каччагвида, душу которого он встречает на планете Марс, предсказывает Данте будущую его судьбу, с увлечением говорит о добрых старых временах Флоренции и рисует привлекательную картину простых, неиспорченных тогдашних нравов в противоположность состоянию современного Данте порочного и раздираемого партийными распрями родного города. Сам Данте не забывает никогда в "Рае", что он "явился к божественному от человеческого, к вечному от временного и из Флоренции к справедливым людям" (XXXI, 39). Он сравнивает место, где он находится, с тем, откуда явился, и замечает контраст того мира греха и несправедливости с этим миром любви и благодати. Отсюда вытекают самые горячие филиппики его против земной испорченности. И святые разгораются гневом и страстями. Так, св. Дамиан негодует против роскоши духовенства, Бенедикт - против пороков монахов, апостол Петр громит римскую курию.

бы и самой поэтической струи в "Рае"... Конечно, Данте не святой, но он великая душа, которой все низменное, низкое и мелкое ненавистно. В книге своей "De vulgaria eloquentia" он сам называет себя "поэтом справедливости". На поэзию он смотрит,- мы уже это говорили,- как на святую миссию, как на апостольство. Он в загробном мире получает весьма определенное поручение - записать, что он видит и слышит, "на пользу миру, живущему худо" ("Чистилище", ХХХII, 103). Для выполнения этой священной обязанности нужно обладать мужественным сердцем, уверенным в себе. Говорить свету такие страшные истины, не обращая внимания на славные имена и великое могущество, на друзей и врагов,- не дело обыденной души.

"Божественной Комедии". По политическим убеждениям своим Данте здесь, как и в других своих сочинениях, противник светской власти пап и империалист. Перед его внутренним взором сияет идеал Рима и империи. Он обращается духом к священному городу и к добродетелям, которые делали его столь достойным подобного почитания; ему вспоминается история Рима, и он приходит в восторг при мысли о подвигах его великих людей и героев. Поэт желал бы возвращения тех времен, он недоволен настоящим и с сожалением обращается к прошедшему. Но это не мешает ему везде и всюду,- в оценках ли религиозного, нравственного или политического свойства,- руководствоваться лишь чувством строгой справедливости, и это чувство прежде всего освобождает его от узкопартийной ограниченности. Вот почему, например, в выборе населения для Ада, Рая и Чистилища нет ничего случайного и отсутствует какая бы то ни было односторонность. Данте нельзя упрекнуть в том, что он к гибеллинам относился мягче, находил у них больше добродетели, чем у гвельфов. Нет, он осуждает и тех, и других, он громит раздоры как гвельфов, так и гибеллинов,- раздоры, в которых воплощалась, так сказать, вся несчастная судьба современной Данте Италии. Относясь и к тем, и к другим одинаково беспощадно, он почти все грехи двух последних кругов, и в особенности тягчайшие из них, приписывает яду партий.

"Божественной Комедии" в ее целом и в подробностях. В целом, при видимой отвлеченности замысла, "Божественная Комедия" поражает нас необычайной реалистичностью, которая важна в историческом отношении, так как справедливо считается проложившей дорогу реализму в итальянском искусстве вообще. В подробностях изумляет обилие и точность сравнений и образов, почерпнутых из природы и жизни человеческой. Для Данте драгоценно все, что существует в природе; он наблюдает ее внимательно во всех ее формах и проявлениях. Зоркий глаз поэта везде подсмотрел самое характерное и для него нашел меткое слово. Возьмем наугад несколько примеров: сравнение теней, бросающихся в лодку Харона, с "древесными листьями, падающими в осеннюю пору один за другим до последнего, пока не обнажаются носившие их ветви"; сравнение теней, кружащихся в адском вихре, со "стаей журавлей, которая длинной вереницей несется в пространстве и наполняет воздух жалобными криками". Тени, встречающие Данте в одном из кругов Ада, всматриваются в него, "прищуривая глаза так, как делает старый портной, вдевая нитку в ушко иглы". Грешник нырнул в смолу, "как дикая утка скрывается под водою при налете сокола, который улетает в небо пристыженный и усталый", и т. д. и т. д. Эти-то именно подробности и сообщают загробному миру ту точную определенность, которая производила w производит поразительное действие. Художественное значение поэмы сильно возрастает благодаря прекрасному слогу Данте, слогу, который Маколей,- сам один из первых стилистов новейшего времени,- называет несравненным.

Громадна заслуга Данте в "Божественной Комедии" и перед национально-письменным языком Италии. Подвиг его в этом отношении итальянцы не раз сравнивали с тем, что сделал Лютер для немецкого языка своим переводом Библии. Невозможно судить о силе, гибкости и прелести этого языка, не читая подлинника. И тут Данте выступает не только как литератор и как ученый, но и как патриот.