III.
Дѣтство Шекспира.
Въ 1558 г. Мери Шекспиръ родила дочь Іоганну, въ 1562 г. вторую дочь Маргариту, но обѣ онѣ умерли въ младенчествѣ. Въ концѣ апрѣля 1564 г. родилось третье дитя -- Вильямъ. Вполнѣ точно день рождения великаго драматурга не установленъ. По преданию, долго живущему въ его потомствѣ, онъ родился въ тотъ же день, когда 52 года спустя умеръ -- 23 апрѣля. Крещение его въ главной Стратфордской церкви -- Св. Троицы (Holy Trinity) занесено подъ 26 апрѣля стараго стиля, тогда еще не отмѣненнаго въ Англии. Всякому туристу, посѣщающему эту главную цѣль литературнаго паломничества въ Стратфордъ (здѣсь погребенъ Шекспиръ), прежде всего бросается въ глаза поставленная y входа деревянная пергаментная метрическая книга. Это настоящая "книга живота" Шекспира и его близкихъ -- тутъ записи и о рождении его, и о смерти, и о разныхъ другихъ событияхъ изъ жизни его семьи.
Неподалеку отъ метрической книги немного поврежденная древняя каменная купель, въ которой, вѣроятно, былъ крещенъ Шекспиръ.
ѣ Генли (Henley-Street) смежныхъ домовъ, увидѣлъ свѣтъ Вильям. Со средины XVIII вѣка принимаютъ, что онъ родился въ лѣвомъ, въ которомъ постоянно жили потомки сестры Шекспира -- Гарты, по профессии мясники. Въ правомъ долго помѣщался трактиръ "Лебедь и Дѣвичья Непорочность". Въ 1847 г. оба дома были по подпискѣ приобрѣтены и стали общественнымъ достояниемъ, Ихъ соединили въ одно, подновили, оставивъ въ неприкосновенности весь характеръ постройки и не пострадавшия отъ времени части. Въ комнатѣ, гдѣ, какъ принимаютъ, Шекспиръ родился и прилегающихъ къ ней сохраняется и старинная мебель, a въ правомъ домѣ устроенъ Шекспировский музей: портреты его, бюсты, старинныя издания, оружие того времени, школьный пюпитръ и др.
ѣ родился Шекспиръ, составляетъ, конечно, предметъ особаго внимания литературныхъ паломниковъ (преимушественно американцы), многими тысячами въ годъ посѣщающихъ Стратфордъ. Къ задней сторонѣ дома прилегаетъ садъ, въ которомъ разведены всѣ упоминаемыя у Шекспира растения,
ѣ, гдѣ Шекспиръ провелъ дѣтство, отрочество и отчасти юность, до 18--19 лѣтъ, и въ настоящее время представляетъ собою крошечный городокъ съ 8000 жителей, съ десяткомъ улицъ, который изъ конца въ конецъ можно пройти въ 15--20 минутъ, Во времена Шекспира число жителей въ Стратфордѣ не превышало 1400 человѣкъ, такъ что собственно это было большое село. И теперь Стратфордъ какъ-бы стоитъ незначительнымъ клочкомъ среди полей, a тогда смѣсь "города" съ деревней была, очевидно, еще сильнѣе. Улица, на которой прошла самая впечатлительная пора жизни Шекспира, имѣла особенно деревенский характеръ: она потому называлась улицею Генли, что въ сущности это была дорога, которая вела въ сосѣдний городокъ Генли.
"Несомнѣнно, слѣдовательно, и безъ всякихъ индивидуальныхъ свѣдѣний о Шекспирѣ, что выросъ онъ, какъ и всякий деревенский мальчикъ, рѣзвясь и бѣгая по полямъ и лѣсамъ. Этимъ объясняется то превосходное знание природы, которымъ поражаютъ произведения Шекспира. Специалисты ботаники, садоводы, зоологи и энтомологи составили длиннѣйшие перечни травъ, деревьевъ, плодовъ, птицъ, насѣкомыхъ, о которыхъ Шекспиръ говорилъ, хотя и мимоходомъ, но съ необыкновенною точностью и мѣткостью характеризации. Точность усвоения и вообще-то составляетъ одну изъ самыхъ замѣчательныхъ сторонъ во все углубляющагося гения Шекспира. Моряки, напримѣръ, совершенно поражены тѣмъ точнымъ знаниемъ столь чуждаго ему морского дѣла, которое онъ проявилъ въ "Бурѣ". Ему, очевидно, достаточно было однихъ разговоровъ съ какими-нибудь моряками, чтобы превосходно усвоить все существенное. Тѣмъ проникновеннѣе, конечно, изображение того, что онъ самъ вычиталъ изъ великой книги природы. Чарующая поэзия картинъ природы y Шекспира (особенно богатъ ими "Сонъ въ лѣтнюю ночь") глубоко пережита и перечувствована; въ нихъ всегда видно не только знание, но и глубокая любовь. Оттого, между прочимъ, даже въ такихъ условныхъ произведенияхъ его, какъ миѳологическая поэма "Венера и Адонисъ", мало той "пастушеской" сентиментальности, которою отличаются "сельския", созданныя по классическимъ образцамъ, произведения его современниковъ.
ѣннымъ отголоскомъ почти деревенскаго быта, среди котораго прошла юность Шекспира, является и тотъ яркий отпечатокъ фольклора, который лежитъ на всѣхъ его произведенияхъ. Они полны намековъ на многочисленные веселые обряды и повѣрья, которые отличаютъ Англию на рубежѣ перехода отъ дававшаго просторъ фантастическому элементу католицизма къ мрачному пуританству, съ такою неумолимостью вышучиваемаго Шекспиромъ (особенно въ "Двѣнадцатой ночи", фигура Мальволио). Еще не наступилъ святошеский режимъ аскетическихъ сектъ XVII вѣка, изгнавшихъ изъ Англии "бѣсовския" навождения "языческихъ" переживаний, еще живъ былъ духъ той "веселой старой Англии" (Old merry England), который сообщаетъ столько заразительной жизнерадостности и искрящагося смѣха тѣмъ пьесамъ и отдѣльнымъ сценамъ, гдѣ Шекспиръ не предается своимъ пессимистическимъ настроениямъ. Одновременно съ обрядами и повѣрьями, въ памяти Шекспира живо запечатлѣлись постоянно мелькающия въ его драмахъ старыя народныя пѣсни и баллады, чуждыя уже большимъ городамъ, но еще распѣваемыя странствующими пѣвцами по базарамъ мелкихъ городовъ и селъ.
ѣтскихъ впечатлѣний Шекспира, несомнѣнно, принадлежатъ и отголоски вѣковой кровавой распри Алой и Бѣлой Розы. Стратфордъ находится въ центрѣ графства, носящаго имя одного изъ самыхъ грозныхъ главарей междоусобия -- могучаго Варвика. Едва-ли можно считать простою случайностью тотъ ореолъ, которымъ въ хроникахъ Шекспира окружено имя владѣльца великолѣпнаго замка, и до настоящаго времени составляющаго одну изъ главныхъ достопримѣчательностей окрестностей Стратфорда.
ѣчательнаго замка -- Кенильвортъ, имя котораго предание особенно тѣсно связываетъ съ именемъ Шекспира. Здѣсь, въ 1575 году происходили устроенныя графомъ Лейстеромъ въ честь Елизаветы великолѣпныя празднества, отзвуки которыхъ хотятъ видѣть въ "Снѣ въ Иванову ночь" (см. предисловие къ этой комедии въ I томѣ). По преданию, ихъ видѣлъ 11-тилѣтний Шекспиръ, и въ своемъ нѣкогда знаменитомъ романѣ "Замокъ Кенильвортъ" Вальтеръ Скоттъ описалъ впечатлѣния гениальнаго мальчика.
ѣтъ 7--8 стратфордския дѣти поступали въ школу. Незначительный городокъ-село Стратфордъ обладалъ, однакоже, помѣстительною "грамматическою" школою (Gramat School; соотвѣтствуетъ нашей гимназии), въ которой и по настоящее время стратфордцы получаютъ свое образование. Здѣсь преподавалась мудрость вѣка -- классические языки и литература. Шекспиръ не принадлежалъ къ числу особенно прилежныхъ учениковъ. Объ этомъ свидѣтельствуетъ его другъ и великий почитатель -- извѣстный писатель Бенъ-Джонсонъ, сообщающий, что изъ школы Шекспиръ вынесъ "немного латыни и еще менѣе греческаго языка" ("Small Latin, and less Greek)". Однако классическихъ цитатъ не мало разсѣяно въ произведенияхъ Шекспира, особенно раннихъ, и къ числу того немногаго, что осталось непосредственно отъ великаго писателя, относится экземпляръ Овидия (въ Бодлеянской библиотекѣ), принадлежавший Шекспиру и носящий его грифъ на заглавномъ листкѣ. Самое преподавание классической премудрости, очевидно, не внушило Шекспиру особеннаго почтения: къ числу наиболѣе смѣхотворныхъ фигуръ его комедий принадлежатъ школьные "педанты" -- учителя: Олофернъ въ "Безплодныхъ усилияхъ любви", пасторъ Эвансъ въ "Виндзорскихъ кумушкахъ" и другие.
ѣе Шекспиръ, очевидно, практическимъ путемъ, приобрѣлъ нѣкоторыя познания во французскомъ языкѣ, о чемъ свидѣтельствуютъ, напримѣръ, французские разговоры въ "Генрихѣ V". Почти несомнѣнно, что онъ былъ знакомъ и съ моднымъ тогда въ придворныхъ и свѣтскихъ сферахъ итальянскимъ языкомъ. Основание для такого предположения даютъ сюжеты нѣкоторыхъ его произведений, которые онъ изъ английскихъ источниковъ почерпнуть не могъ. Если, напримѣръ, совершенно несомнѣнно, что съ Плутархомъ, давшимъ ему чрезвычайно обильный материалъ для римскихъ трагедий ("Юлий Цезарь", "Антоний и Клеопатра", "Кориоланъ") Шекспиръ познакомился по английскому переводу, то есть нѣсколько драмъ его и при томъ такихъ знаменитыхъ, какъ "Венецианский купецъ" и "Отелло", фабула которыхъ заимствована изъ итальянскихъ новеллъ Джовани ("Реcorone") и Чинтио ("Hecatommithi"), на английский языкъ не переведенныхъ. Не исключена, правда, возможность того, что содержание этихъ итальянскихъ новеллъ Шекспиръ могъ узнать отъ кого-нибудь изъ своихъ многочисленныхъ свѣтскихъ знакомыхъ. Нѣкоторыя въ книгахъ не находимыя подробности итальянской жизни, изображенной имъ многократно, онъ даже навѣрное могъ знать только по устнымъ разсказамъ лицъ, путешествовавшихъ по Италии. Мѣстный колоритъ итальянской жизни такъ ярокъ y Шекспира, что создалась даже цѣлая теория о томъ, что Шекспиръ -- въ какой-нибудь труппѣ славившихся тогда английскихъ актеровъ -- въ молодости побывалъ въ Италии. На самомъ дѣлѣ, Шекспиръ, конечно, никогда не былъ въ Италии, иначе онъ не заставилъ бы Валентина изъ " Двухъ Веронцевъ" отправляться изъ Вероны въ Миланъ морскимъ путемъ, или Проспера изъ "Бури" садиться на морской корабль въ миланской "гавани". Яркость мѣстнаго колорита итальянскихъ драмъ Шекспира представляетъ собою, такимъ образомъ, только одно изъ многочисленныхъ проявлений необыкновеннаго дара его все усваивать и органически перерабатывать. Этимъ же путемъ могъ онъ по устной передачѣ усвоить сюжеты, взятые изъ итальянскихъ новеллъ. Но, все таки, точное сравнение содержания новеллъ первоисточниковъ и заимствованныхъ изъ нихъ драмъ, совпадение многочисленныхъ и притомъ очень мелкихъ подробностей, почти не оставляетъ сомнѣния, что Шекспиръ имѣлъ передъ глазами, при создании этихъ драмъ, книгу.
ѣтъ въ 14--15 кончалась школьная наука. Шекспиръ, несомнѣнно, сталъ помогать отцу, дѣла котораго въ это время становились все хуже и хуже. Было ли это слѣдствиемъ увеличения семейства -- послѣ Вильяма родились еще три сына и 2 дочери, -- или общаго экономическаго кризиса, пережитаго Стратфордомъ въ концѣ XVI вѣка, но только прежнее благосостояние таетъ. Закладывается и затѣмъ пропадаетъ полученная за женою земля, закладывается и продается другое имущество, недавний почетный представитель городского самоуправления неисправно даже платитъ налоги, попадаетъ въ заключение за долги, перестаетъ ходить въ церковь, боясь встрѣчи съ кредиторами. Чѣмъ именно помогалъ молодой Вильямъ отцу -- съ точностью сказать трудно. По одному преданию, онъ якобы помогалъ отцу въ ремеслѣ мясника, по другому -- былъ школьнымъ учителемъ въ сосѣднихъ деревняхъ, по третьему -- служилъ клеркомъ у юриста. Послѣднее считаетъ очень вѣроятнымъ извѣстный шекспирологъ Фэрниваль, находя въ этомъ объяснение не только изумляющаго юристовъ точнаго знания английскаго права, разсѣяннаго въ драмахъ Шекспира, но и замѣчательнаго изображения душевныхъ болѣзней въ "Гамлетѣ", "Лирѣ" и др. Психиатры считаютъ это изображение безусловно точнымъ, и такъ какъ Шекспиръ во всякомъ случаѣ не былъ врачемъ, то близкое знакомство съ душевными заболѣваниями всего скорѣе могло быть приобрѣтено въ конторѣ юриста. Однако же, всего вѣроятнѣе, что и знание права и вѣрное природѣ изображение тогда еще ложно понимаемыхъ душевныхъ болѣзней -- все то же проявление гениальной способности великаго сердцевѣда вдумываться въ каждое положение до того, что оно исчерпывается въ самыхъ сокровенныхъ глубинахъ своихъ.
