Поиск по материалам сайта
Cлово "GALLIMARD"
Входимость: 8. Размер: 16кб.
Входимость: 5. Размер: 84кб.
Входимость: 3. Размер: 39кб.
Входимость: 2. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Входимость: 1. Размер: 72кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 8. Размер: 16кб.
Часть текста: Леру Ф.: Кельтская цивилизация. Библиография БИБЛИОГРАФИЯ 24 ОБЩИЕ РАБОТЫ: T. В. Гамкрелидзе, В. В. Иванов. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Часть I-II. 1-2. Благовещенск, 1998. Emile Benveniste, Le vocabulaire des institutions indo-européennes, 2 volumes, Editions de Minuit, Paris, 1969. Русск. пер.: Э. Бенвенист. Словарь индоевропейских социальных терминов. М., 1995. [замечательная работа, но кельтский материал появляется лишь изредка]. Etudes indo-européennes, in OGAM 35-36, fasicule 1 (1983-1984). [статьи Д. Дюбюиссона, Б. Сержана, Ф. Барбьери, Ж. Дюмезиля, Х. Гюйонварха, Ф. Леру, Д. Брикеля, Жоэля Х. Грисварда]. Myles Dillon – Nora K. Chadwick – Christian-J. Guyonvarc’h & Françoise Le Roux, Les royaumes celtiques, éd. Fayard, Paris, 1974 (переиздания 1978 и 1980 гг.), 452 стр., 105 иллюстраций. [дополненный перевод книги Myles Dillon, Nora K. Chadwick, The Celtic Realms (London, 1967). Есть также переиздание, изданное Nouvelles Editions Marabout в Вервьере в 1979 г. В нем были сокращены две главы: о кельтских языках и происхождении литературы, и о Галлии. В нем отсутствуют также примечания и все иллюстрации]. Jean Haudry,...
Входимость: 5. Размер: 84кб.
Часть текста: Монтеня достаточно непривычен, не оправдывает наших ожиданий, не совпадает с распространенным образом “философии”. Каков этот образ? Поглощенные повседневным течением жизни, мы, как правило, не очень-то задумываемся над ее “смыслом”, однако рано или поздно сделать это приходится. Но вот странность: решая, что нам делать, во что верить и на что надеяться, мы, вместо того чтобы положиться на собственный опыт и ум, нередко принимаемся искать какого-нибудь советчика, авторитетного “мудреца”, “философа”, который поделился бы с нами не столько тем, что он сам пережил, сколько тем, что он “знает” о жизни - знает из кабинетных размышлений, из книг, от других “мудрецов”. Эта доверчивость к философии прямо вырастает из нашего недоверия к повседневному бытию - полному превратностей, неустойчивому, преходящему. За внешней текучестью нам хочется разглядеть твердые основания, обнаружить руководящие первопринципы, недоступные обыденному сознанию. Вот потому-то мы и надеемся, что наряду с...
Входимость: 3. Размер: 39кб.
Часть текста: и усматривает в нем приметы пародии по отношению к "Диане" Монтемайора {2}. А вот как отзывался о нём в XVII веке Г. Кольте: "прекрасные, исполненные благочестия и разнообразия произведения, встреченные по всей Франции с распростёртыми объятиями, особливо же приветствовавшиеся придворными и дамами, для коих не было выше наслаждения, чем чтение этого романа. И, быть может, книги эти и по ею пору являлись бы нашим излюбленным чтением, когда б прекрасная Астрея не затмила наконец прекрасную Флориду!" Оценка, пожалуй, несколько завышенная, но симптоматичная: Бероальду удалось написать роман, в полной мере отвечающий "горизонту ожиданий" читателя рубежа XVI-XVII веков. История взаимоотношений Флориды и доблестного рыцаря Фарамона, находящаяся в центре повествования, выстроена по всем законам куртуазного служения. "Приключения Флориды" исправно усваивают традицию "сентиментального" (по Г. Рейнье, именно во времена Генриха IV происходит перенос читательского интереса с рыцарских на "сентиментальные" структуры {3}) романа, с его неокуртуазными и неоплатоническими топосами, вставными новеллами и стихами. Динамика переживаний персонажей выражена с помощью традиционных романических элементов, а главная героиня романа, принцесса Флорида, являет собой образец красоты, изящества и добродетели; портрет её практически отсутствует, и это вполне соответствует идеализирующей эстетике "Приключений Флориды" - слово не в состоянии запечатлеть её прекрасный образ. Правда, этот тезис в "Приключениях Флориды" не эксплицирован, но прочитывается между строк первой главы романа, почти целиком посвященной живописному портрету героини. Придворный живописец с таким мастерством изобразил принцессу, что "её нельзя было отличить от портрета, а портрет - от неё". Интересно, что портретист поместил на одном холсте три изображения, но не с трёх различных точек ...
Входимость: 2. Размер: 4кб.
Часть текста: В 1558 г. он стал советником парламента в Бордо. Здесь, в парламенте, он нашел единомышленника и самого близкого друга — Этьена де Ла Боэси. Эта дружба, оборвавшаяся через пять лет из-за скоропостижной смерти Ла Боэси, оставила в жизни Монтеня, может быть, самый глубокий след, о чем он рассказал в эссе «О дружбе». В 1571 г., в день своего рождения, Монтень, оставив все посты, уединился в родовом замке. Здесь он пишет свои «Опыты» («Essais»). Через десять лет (и через год после издания первых двух книг «Опытов») он был избран мэром Бордо. Четыре года, на которые пришлись и религиозные распри, раздиравшие страну, и эпидемия чумы, он управлял городом. Затем снова работа над «Опытами» в тиши родового замка — и опять бурные события: «День баррикад» в Париже (1589), заключение в Бастилию, участие в заседаниях Генеральных штатов в Блуа. И снова фамильный замок, откуда он шлет приветствия взошедшему на престол Генриху IV, который, ...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: (роман не сохранился), уже в следующем романе — «Эрек и Энида» — он закладывает основы артуровского цикла. «Эрек и Энида». Это произведение интересно как один из ранних образцов «романа дороги»; как пример использования эксперимента для построения сюжета; как попытка обрисовки противоречий во внутреннем мире персонажа (начало выработки принципа психологизма в европейской литературе); как утверждение особой (авторской) позиции по отношению к куртуазному кодексу любви. Все это делает роман Кретьена де Труа «Эрек и Энида» («Erec et Enide», после 1160, предположительно 1170) одним из ключевых произведений мировой литературы. Рыцарь короля Артура Эрек, вопреки куртуазным правилам, полюбил не жену своего сюзерена, а дочь бедного рыцаря Эниду и, более того, женился на ней. Другие рыцари Круглого стола осудили его за такой поступок, утверждая, что он, женившись, утратил свою рыцарскую доблесть. Задетый такими разговорами Эрек решает доказать обратное, ставя своего рода эксперимент: он должен выехать на поиски всевозможных опасностей, требующих от него мужества и силы, а впереди него должна ехать Энида, видеть эти опасности, но ни в коем случае не предупреждать о них мужа. Кретьен изображает противоречия в душе героини: если она предупредит Эрека, убедительность его доказательства своей доблести уменьшится, а если нет — его жизнь может оборваться только из-за ее молчания. И, после долгих внутренних метаний (здесь можно обнаружить признаки формирования...
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: К тому же всё ещё довлеют несколько пренебрежительные оценки её литературных достоинств даже со стороны известных литературоведов. Так, Марсель Тетель охарактеризовал стиль «Дневника…» как «бесплотный», а охват материала в нём – «узким» {2}. Российскому читателю «Дневник…» практически не знаком. «Дневник…» примерно наполовину был написан секретарём (возможно, кем-то из родственников Монтеня), имя которого неизвестно. Хотя тема авторства первой части «Дневника…» уже стала предметом ряда исследований {3}, всё же полной ясности в разграничении «голосов» секретаря (совсем не всегда являвшегося очевидцем описываемых им событий) и писателя до сих пор нет. В некоторых случаях совершенно явно вторжение писателя в принадлежащие секретарю заметки. Функции секретаря, очевидно, выполнял кто-то из родственников Монтеня, обладавший определенным культурным багажом и лёгким пером и к тому же хорошо понимавший характер писателя. Побудительные мотивы путешествия были разные. Отчасти они сформулированы в третьей книге «Опытов», написанной уже после итальянского путешествия Монтеня. Это и «жадность нового и неведомого» (III, IX, 209) {4}; и стремление отвлечься «от пакостных хозяйственных мелочей и хлопот» (III, IX, 217); и «внутреннее беспокойство и нерешительность» (III, IX, 262), порождающие «охоту к перемене мест». Нельзя, конечно, сбрасывать со счёта и восприятие Италии как преемника классической древности. Впрочем, у Монтеня имелась ...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: (писала свои произведения между 1160 и 1210 гг.). Она написала сборник из 12 лэ на старо-французском языке (считается основательницей этого жанра). Французы считают ее первой французской писательницей, англичане относят ее к английской литературе. Сборник из 12 лэ получил большую известность, изучается медиевиставми разных стран. В «Лэ о Ланвале» в концентрированном и предельно лаконичном виде представлены особенности средневекового рыцарского романа. Уже в исходной сюжетной формуле — рыцарь Ланваль полюбил фею — мы находим самое зерно жанра: авантюру как соединение любви и фантастики. Фея ответила на эту любовь, потребовав от рыцаря сохранить их отношения в тайне (принцип куртуазной любви). Но, в соответствии с куртуазным кодексом, Ланваль должен любить жену своего сюзерена короля Артура Гениевру, и та ожидает от него любовного служения. Ланваль, нарушая запрет, признается Гениевре, что любит женщину, которая прекраснее королевы. Наиболее оскорбленным этим признанием оказывается король Артур, которому Гениевра пожаловалась на непочтительность Ланваля. Он требует от Ланваля доказать, что есть кто-то прекраснее его жены, иначе рыцарь будет казнен. Но фея, также оскорбленная нарушением тайны любви, исчезает. Ланваль не может доказать своей правоты и должен погибнуть. Когда все уже готово для казни, появляется фея верхом на чудесном коне, и все вынуждены признать, что она прекраснее Гениевры. Ланваль вскакивает на круп коня и вместе с феей уносится в неведомую страну, откуда он уже больше не возвращался (по-видимому, Ланваль и фея отправились в Аваллон — страну бессмертия в кельтских сказаниях). В...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: литература от истоков до начала новейшего периода. Луков Вл. А.: Жодель Этьен - родоначальник жанра ренессансной трагедии Вл. А. Луков Жодель Этьен: родоначальник жанра ренессансной трагедии Этьен Жодель (Jodelle, 1532–1573) — французский драматург и поэт эпохи Высокого Возрождения, входил в «Плеяду». Жодель предпринял попытку перенести поэтические требования Ронсара и Дю Белле в драматургию. Жодель был автором первой французской ренессансной трагедии «Пленная Клеопатра» («Cléopâtre captive», 1552), которую написал в 19-летнем возрасте, что позволило ему сыграть на премьере роль Клеопатры. За первой трагедией последовала первая французская комедия — «Евгений» («Eugène», 1552), а затем и вторая трагедия — «Дидона, приносящая себя в жертву» («Didone se sacrifiant», ок. 1558). Предвосхищая классицистов XVII века, Жодель берет для своих трагедий сюжеты из античных источников, подражает Сенеке в форме произведения, впервые во Франции применяет правило «трех единств» (времени, места и действия), первым использует для трагедий александрийский стих, что впоследствии стало обязательным требованием драматургии классицизма. Это позволяет сделать вывод о том, что Жодель (несмотря на молодой возраст и довольно скромное поэтическое дарование) создал персональную модель во французской драматургии: он открыл путь формированию жанра классицистической трагедии, ставшего вершиной системы жанров классицизма. Как поэт, в основном занимался текстами для придворных представлений, но провала...
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Часть текста: Леру Ф.: Кельтская цивилизация. II. Определения и критерии (дисциплины и методы). II. Определения и критерии (дисциплины и методы). 1. Антропология. Самым рискованным критерием следует считать критерий расовый – хотя бы потому, что представители различных рас могут говорить на одном языке, что часто подтверждается в наше время распространением английского языка. В античном мире самые разные народы говорили по-гречески и по-латыни. То же самое нужно сказать и о кельтском языке в период его наибольшего распространения. Кельты, без сомнения, принадлежат к белой расе, многие представители которой к тому же носят кельтские имена, но если бы в кельтском мире, древнем, средневековом или современном, нужно было установить типологию всех других представителей рода человеческого, живших в постнеолитическую эпоху в Европе, это привело бы нас к невероятному смешению деталей. А что если неолитические популяции были кельтизированы? Впрочем, в Новом Свете XIX-го века встречались чернокожие рабы, говорящие по-гэльски, и патагонцы, выучившие валлийский. Из этих фактов существенными являются самые исключительные и экстремальные. А когда-то, в глубине веков, галлы говорили на латыни, а галаты – по-гречески. Основным, если не единственным, этническим критерием был и остается язык. Расовый критерий используется так часто в современной Европе на потребу идеологий, по большей части не имеющих ничего общего с индоевропейским наследием, именно потому, что он не поддается проверке. Только люди, совершенно несведущие в санскритской и индоевропейской филологии, могут называть германцев ариями – термином, который у индо-иранцев служил исключительно для обозначения первых трех каст в противоположность ...
Входимость: 1. Размер: 72кб.
Часть текста: epo-s в галльском. Поэтому гойделы называются «Q-кельтами», а бритты и галлы – «P-кельтами». Но истинная классификация – морфологическая. Она является также хронологической, поскольку противопоставляет кельтские островные языки, известные с конца античности (новые кельтские языки), и кельтские континентальные, исчезнувшие до начала средневековья. 1. ОТ ИНДОЕВРОПЕЙСКОГО К КЕЛЬТСКОМУ. Как мы уже несколько раз отмечали в первой главе (см. стр. 34-43) понятие индоевропейского, прежде всего в языковой и религиозной сфере, – это классификационный и объясняющий термин. Но в строгом смысле оно не является нормативным. Потому что если мы достаточно хорошо знаем в чем заключается понятие индоевропейскости, то мы не знаем индоевропейцев, называющих себя или называемых «индоевропейцами». Стало быть, мы не знаем, кто были индоевропейцы. Мы не говорим, что их не существовало, но мы не можем вернуться в их эпоху: в самый ранний протоисторический период и в доисторическое время индоевропейцев народы носили другие названия и говорили на разных языках. Эпоха, о которой мы пишем, к тому же заставляет нас соблюдать предосторожность в терминах и классификации в том, что касается мнимого отличия нации от этноса, чистых и несмешанных «индоевропейцев» и неиндоевропейских...