Литература средних веков и возрождения. Поиск по текстам материалов сайта. Cлово "MES".

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 6. Размер: 29кб.

Часть текста: влияния, оказанного Вийоном на творчество Маро, они, как правило, ссылаются на двадцать вторую элегию "Du riche infortune Jacques de Beaune, seigneur de Semblancay" ("О злосчастном богаче Жаке Санблансэ"). Так, например, Анри Шамар в своей основополагающей работе "Происхождение французской ренессансной поэзии" указал на внутреннюю связь, существующую между этим произведением и знаменитой "Эпитафией" ("Балладой повешенных") Вийона. "Эта "Баллада повешенных", - писал Шамар, - проникнута духом грандиозной и мрачной поэзии. Маро это хорошо почувствовал и в своей XXII элегии, захотев, чтобы прозвучала речь и этого повешенного на Монфоконской виселице, вспомнил о своем предшественнике" [1]. Далее Шамар, процитировав в подтверждение своего предположения тот отрывок из элегии, в котором казненный финансист описывает печальную участь, ожидающую его бренное тело (этот отрывок насчитывает 15 строк и начинается стихами: "Je qui avois ferme entende et attende D'estre en sepulchre honorable estendu Suis tout debout a Monfaucon pendu..."), заключает: "Как видно, аналогия заключена не только в идеях, но и в самих выражениях. Но насколько стихотворение Вийона сильнее, энергичнее, красочнее стихотворения Маро" [2]. Вывод, к которому Шамар пришел в результате своего сопоставления (кстати сказать, не развернутого и не подкрепленного...

Входимость: 2. Размер: 39кб.

Часть текста: XVII веке Г. Кольте: "прекрасные, исполненные благочестия и разнообразия произведения, встреченные по всей Франции с распростёртыми объятиями, особливо же приветствовавшиеся придворными и дамами, для коих не было выше наслаждения, чем чтение этого романа. И, быть может, книги эти и по ею пору являлись бы нашим излюбленным чтением, когда б прекрасная Астрея не затмила наконец прекрасную Флориду!" Оценка, пожалуй, несколько завышенная, но симптоматичная: Бероальду удалось написать роман, в полной мере отвечающий "горизонту ожиданий" читателя рубежа XVI-XVII веков. История взаимоотношений Флориды и доблестного рыцаря Фарамона, находящаяся в центре повествования, выстроена по всем законам куртуазного служения. "Приключения Флориды" исправно усваивают традицию "сентиментального" (по Г. Рейнье, именно во времена Генриха IV происходит перенос читательского интереса с рыцарских на "сентиментальные" структуры {3}) романа, с его неокуртуазными и неоплатоническими топосами, вставными новеллами и стихами. Динамика переживаний персонажей выражена с помощью традиционных романических элементов, а главная героиня романа, принцесса Флорида, являет собой образец красоты, изящества и добродетели; портрет её практически отсутствует, и это вполне соответствует идеализирующей эстетике "Приключений Флориды" - слово не в состоянии...

Входимость: 2. Размер: 27кб.

Часть текста: иначе называют «лёгкой одой» (l’ode légère)). Стоит назвать также сатирическую оду [3]. Часто под нейтральным названием «стансы» также скрывается одна из разновидностей оды. Добавим к этому, что невозможно не только определить какой-либо единый формальный канон «оды вообще» – по объёму текста, объёму строфы, стихотворному размеру, – но и указать его для отдельной тематической разновидности оды. Объединяющим началом всего одического разнообразия изначально являлись музыкальные истоки оды, на которые постоянно указывают авторы поэтик XVI-XVII веков. Для XVI века эта черта была ощутима практически (многие оды Ронсара положены на музыку), для XVII столетия память о ней была скорее уже данью традиции. Вместе с тем предпринимались попытки определить сугубо литературные черты оды. В этом направлении обозначились две тенденции. От П. де Ронсара, пытавшегося в некоторых случаях буквально повторять структуру пиндарической оды (деление на строфы, антистрофы, эподы), идёт в то же время предельно широкое понимание одического содержания, при котором ода буквально представительствует за всю лирику. Обращаясь к читателю, поэт пишет: «Ты должен знать, что каждый тип поэзии (tout sorte de poésie) имеет свои предметы изображения, соотносимые с избранным сюжетом: героический – оружие, штурм городов, сражения, стычки, военные советы и речи полководцев; сатирический – насмешки, порицание грехов; трагический – смерти, несчастья в жизни правителей; комический – безудержные шалости юности, хитрости придворных, скупость стариков, слуг-обманщиков; лирический – любовь, вино, разнузданные пиры, танцы, маскарады, победы в скачках,...

Входимость: 1. Размер: 46кб.

Часть текста: своего времени, в противном случае ее никто не читает; иначе говоря, она не может стать популярной. Но в средние века слова "литература" и "популярный" означали не совсем то, что означают сегодня. Например, песни первой и второй мировых войн становились популярными благодаря массовому распространению либо через ноты (что подразумевало не только всеобщую грамотность, но и немалое число людей с музыкальным образованием), либо через концертные залы, либо через граммофонные пластинки и радиозаписи. Однако эти песни вряд ли можно назвать "литературой", хотя они и были очень популярны. С другой стороны, никто не будет оспаривать литературные достоинства военных стихов Уилфрида Оуена и Руперта Брука или же таких романов, как "На Западном фронте без перемен", "Молчание моря" и "По ком звонит колокол", хотя они и не стали столь популярны, как песни, то есть не распространялись так же широко и быстро. В средние же века в силу ограниченной грамотности литература отражала заботы и интересы лишь грамотного класса: того класса, который и создает и читает литературу. "Популярный" означало популярность в аристократических кругах - при дворах, в замках. "Литературой" тогда называлось все то, что писал для своих слушателей образованный человек. Существовала еще и литература на латинском языке, предназначенная для высокообразованных чиновников и клириков. Но ни она, ни "официальные" жанры, такие, как хроники, история и анналы, не будут рассматриваться в этой главе. Нас интересует только то, что люди считали развлечением, то есть слышали, видели на сцене и т. п., хотя это и не...

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: великим событиям нашей истории. Все силы уходят на восхваление того, что совершенно бесплодно, чему нельзя найти применения. Мы превозносим то, что нам выгодно, забывая о том, что важно. Нам определенно недостает книги, где было бы детально доказано, что всякий роман заключает в себе, словно тончайшую филигранную нить, "Дон Кихота", подобно тому как любая эпическая поэма несет в себе, будто плод косточку, "Илиаду". Флобер открыто заявляет: "Je retrouve,-говорит он,- mes origines dans le livre que je savais par coeur avant de savoir lire, don Quichotte" [*"Correspondance", 2, 16].[38] Мадам Бовари - Дон Кихот в юбке и минимум трагедии в душе. Читательница романтических романов, представительница буржуазных идеалов, насаждавшихся в Европе в течение полувека. Жалкие идеалы! Буржуазная демократия, позитивистский романтизм! Флобер отдает себе полный отчет в том, что роман - жанр критической направленности и комического нерва. "Je tourne beaucop a la critique,-писал он, когда работал над "Мадам Бовари",-le roman que je ecris m'aiguise cette faculte, car c'est une oeuvre surtout de critique ou plutot de anatomic"[* "Correspondance", 2, 370].[39] И в другом месте: "Ah! се que manque a la societe modern ce n'est pas un Christ, ni un Washington, ni un Socrate, ni un Voltaire, c'est un Aristophane" [*ibid., 2, 159].[40] Я думаю, что приступы реализма, которым был подвержен Флобер, не вызывают сомнений. Более того, точку зрения романиста следует считать свидетельством исключительной важности. Если современный роман в меньшей степени обнаруживает комическую природу, то лишь потому, что подвергаемые критике идеалы недостаточно отделены от действительности, с которой идет борьба. Напряжение крайне слабо: идеал низвергнут с очень небольшой высоты. По этой...

Входимость: 1. Размер: 48кб.

Часть текста: Великие и бесподобные хроники об огромном великане Гаргантюа и отнеслись к этой книге с таким же доверием, с каким люди истинно верующие относятся к Библии или же к Святому Евангелию, и не раз при встрече с почтенными дамами и благородными девицами вместо любовных речей вы услаждали их слух извлеченными из этой книги забавными и длинными рассказами, за что вам честь и хвала и вечная память!» Здесь, как мы видим, переплетается восхваление «Хроник Гаргантюа» с прославлением тех людей, которые этими «Хрониками» увлекаются. Эти восхваления и прославления выдержаны в рекламирующем духе балаганного зазывалы и ярмарочного продавца народных книг: ведь они всегда восхваляют не только предлагаемые ими чудеса и книги, но и «почтеннейшую публику». Перед нами типичный образец тона и стиля площадных зазываний. Но, конечно, эти зазывания очень далеки от наивной и непосредственной «серьезной» рекламы. Они насыщены народно-праздничным смехом. Они играют со всем тем, что рекламируется ими, они вовлекают в эту вольную игру и все «священное», и «высокое», что только подвернется к слову. В нашем примере поклонники «Хроник» сравниваются с «людьми истинно верующими» (vrais fideles), верящими в эти «Хроники», «как в тексты Библии или Святого Евангелия»; автор считает этих поклонников достойными не только «чести и хвалы», но и «вечной памяти» (memoire sempiternelle). Создается та особая площадная атмосфера вольной и веселой игры, в которой высокое и низкое, священное и профанное уравниваются в своих правах и вовлекаются в один дружный словесный хоровод. И такой всегда была речь площадных зазываний. На нее не распространились требования речевой иерархии и условностей (т.е. речевых норм официального общения), она пользовалась привилегиями площадного смеха. Нужно, кстати, отметить, что народная реклама всегда иронична,...

Входимость: 1. Размер: 73кб.

Часть текста: тем если неизвестно, почему то, о чем рассказывалось в мифе, принималось за реальные факты, то неизвестно, и почему возникали мифы, что было их предпосылкой в сознании людей и т. д. Но если для тех, среди кого миф возникал и бытовал, то, о чем рассказывалось в нем, было реальностью, если, следовательно, для них персонажи мифа или события, о которых в нем говорилось, были такими же реальными, как существа или события объективной действительности, то тогда существа или события, о которых рассказывалось, не могли, очевидно, "значить" что-то, т. е. быть условными обозначениями, знаками или символами чего-то. Ведь не может, например, существо, воспринимаемое как реально существующее, в то же время восприниматься как существующее только в качестве обозначения, знака или символа чего-то, т. е. как что-то придуманное. Так, не может живой человек быть аллегорией справедливости, художественным воплощением идеи долга, символом чувства ответственности и т. п. Вернее, он может стать всем этим только как персонаж художественного произведения. Но тогда он – продукт художественного творчества, осознаваемый как таковой, а не живой человек. Тем не менее до сих пор изучение мифов сплошь и рядом сводится к попыткам установить, что тот или иной миф "значит", т. е. к толкованиям мифических персонажей или мифических событий как условных обозначений, знаков или символов чего-то. Спрашивается, неужели же тем, кто изучает мифы, неизвестно, что то, о чем рассказывалось в мифах, принималось за реальность, т. е., попросту говоря, что в мифы верили? Неужели же те, кто изучает мифы, не понимают, что толковать мифических персонажей или мифические события как условные обозначения, знаки или символы можно, только если игнорировать основное в мифе – то, что он принимался за повествование вполне достоверное? Дело тут, по-видимому, вот в чем. Тот, кто изучает мифы, в них, конечно, не верит. Он поэтому не может не...

Входимость: 1. Размер: 115кб.

Часть текста: Как беззаконная планета В кругу расчисленных светил. А. С. Пушкин Tu chantas Famour! Et ce fut ta destine {*}. M. Desbordes-Valmore {* "Ты пела любовь! И это стало твоего судьбой" - строка из цикла "Слезы" Марселины Деборд-Бальмор.} Три элегии, двадцать четыре сонета и один прозаический диалог - столь количественно скромно художественное наследие, оставленное нам лионской поэтессой Луизой Лабе. Но его оказалось более чем достаточно, дабы стать одной из блестящих страниц истории не только французской, но и мировой поэзии. Первое, что бросается в глаза при чтении посвященных Луизе Лабе книг и статей {Библиографию исследований о жизни и творчестве поэтессы см, в кн.: Labe L. Edition critique et conimentee par Enzo Giudici. Geneve, 1981. P. 248-250.},- это всеми с восхищением и изумлением отмечаемая уникальность ее поэзии и ее личности в литературной и социальной жизни Франции XVI столетия. И действительно, жизнь и творчество Луизы Лабе представляют собою явление редкостное по своей самобытности. Несмотря на то что Луиза Лабе привлекала пристальное внимание уже своих современников, сведений о ее жизни не так уж и много {См. материалы к биографии Луизы Лабе авторов XVI в. в кн.: Oeuvres de Louise Labe publiees par Charles Boy. P., 1887. Vol. 2. P. 89-130.}. Связные биографии поэтессы появились лишь в середине XVIII столетия. В 1750 г. лионский советник Шарль-Жозеф де Рюоль выпустил "Рассуждение о личности и сочинениях...

Входимость: 1. Размер: 32кб.

Часть текста: Ж. Жене. http://www.proza.ru/2009/03/04/61 Символ – путешественник по истории искусств, в частности, по истории литератур. Юрий Лотман в работе «Символ в системе культуры» 1987 выделял две группы – «малых» и «больших» символов. Большие, или ситуативные, символы, которые состоят из нескольких объектов (одушевленных и неодушевленных), представляя в конечном результате – целостность. Взяв за основу двойное разделение символов Лотмана, мы их разбиваем на конкретно-ситуативные («однодневные») и мифологические (перманентные). Например, композиция картины Ильи Репина (1844-1930) «Иван Грозный и сын его Иван» (1885) представляет собой трагическую ситуацию, извлеченную из русской истории, которая может повториться лишь в каких-нибудь исторических романах или рассказах, а также в изобразительном искусстве, если кто-то из художников захочет заново воссоздать данный сюжет, она не существовала в искусстве до того, как Илья Репин ее нарисовал, то есть до 1885 года, и тем более, не существовала до того, как Иван Грозный (1530-84) убил своего сына, если этот факт вообще не является легендой. То есть невозможно проследить за судьбой этого ситуативного символа через всю историю искусств, по крайней мере, со времен поздней античности и раннего средневековья, так как Иван Грозный жил в XVI веке. Перманентные символы-ситуации – это греческие и римские мифы, библейские сюжеты, сюжеты древних памятников литературы («Песнь о Гильгамеше», «Илиада», «Одиссея», «Песнь об Александре», «Песнь о Роланде» и т. д.), сюжеты древних или средневековых басен, сказок и т. д. Они пронизывают всю историю – от античности до ХХI века, повторяясь, как матрица, во многих литературных, изобразительных и музыкальных произведениях. Малый символ, то есть символ-объект, состоящий из самого себя, также может быть ...

Входимость: 1. Размер: 14кб.

Часть текста: сколь это наблюдается ныне. Многие десятки публикаций на страницах многих сборников, начиная с «Одиссея» – яркое тому свидетельство. Новые подходы применятся к изучению конкретного материала эпох, социальных групп, сообществ. Но, конечно, еще очень многие научные «ниши» остаются незаполненными, среди которых – и интересующая нас проблема. По сложившимся в литературе взглядам, родоначальники раннего ренессансного гуманизма, среди которых первым был Петрарка (1304-1374), больше всего нового принесли в представления и человеке и в полемику со схоластикой, но при этом они слабо интересовались такими общностями и ядрами социальной жизни как город, деревня, королевский двор, замок, университет и пр. Думается, пришло время внести коррективы в подобные выводы. Изучение того, как воспринималась историческая жизнь того или иного социального организма новыми интеллектуалами эпохи Ренессанса, интересно с двух точек зрения: во-первых, оно позволяет понять ментальные установки, свойственные горожанам того времени, во-вторых, увидеть, как и насколько эти установки связаны с гуманистическими идеями Ренессанса. 2. Источник и степень его изученности. Трактат лишь недавно обрел научное издание: во Франции был подготовлен к публикации латинский текст и его французский перевод, вступительные разделы и большие комментарии 2 . Эта публикация и использовалась ...

Поиск по материалам сайтаCлово "MES"

Поиск по материалам сайта
Cлово "MES"