Поиск по материалам сайта
Cлово "1981"

Часть текста: хотя поэт признает, что он пользуется уже небольшой известностью. Что бы там ни говорили о его «Малом завещании» в Париже школяров, его стихи еще не приносят ему дохода. В одном из домов монастыря Святого Бенедикта магистр Гийом де Вийон оказывает Франсуа Вийону гостеприимство. Автор «Большого завещания» в споре между капитулом Сен-Бенуа-ле-Бетурне с капитулом Нотр-Дам явно примет сторону первого. А в это время все еще ищут жуликов, ограбивших Наваррский коллеж, и Вийону надлежит вести себя скромно: Табари говорил о нем, и имя мэтра Франсуа засело в памяти тюремщиков Шатле. Самое лучшее для него — вести спокойный образ жизни. За пять лет колесо повернулось. Старому школяру есть что почерпнуть из хроники последних событий. Едва став королем, Людовик XI убрал много лиц, бывших советниками при его отце. Люди, недавно стоявшие у власти, теперь в немилости, а некоторые из них даже оказались в тюрьме. Недаром видели комету в небе: все объяснимо. Среди жертв — хранитель королевской печати Гийом Жувенель дез Юрсен, так же как и первый президент Ив де Сено и как генеральный прокурор Жан Дове. Старые фавориты Антуан де Шабан и Пьер де Брезе арестованы; арестованы советники Гийом Кузино и Этьен Шевалье. В немилость впал даже всем известный Андре де Лаваль, сир де Лоэак и маршал Франции. Однако многие...

2. Жан Фавье. Франсуа Вийон. Глава XI. Вот книги, все, что есть, бери...

Входимость: 13. Размер: 56кб.

Часть текста: не соизволив рассказать, сколь многим он ему обязан, все остальные упомянутые им книги Вийон неизменно высмеивал. Круг чтения школяра Вийона определялся составом библиотеки его покровителя магистра Гийома, а также, очевидно, и составом библиотеки капитула Сен-Бенуа-ле-Бетурне. Должно быть, именно поэтому, внося изменения в один лишенный какого бы то ни было сарказма пункт «Завещания», он счел нужным подарить славному Гийому де Вийону именно его библиотеку. Библиотека Франсуа Вийона — это не что иное, как библиотека капеллана Гийома. В университете в описываемую эпоху еще не существовало центральной и доступной всем студентам библиотеки. Каждому студенту приходилось довольствоваться теми книгами, которыми располагали его коллеж или его педагогия. Большими возможностями по сравнению с другими учащимися располагали стипендиаты Наваррского коллежа и Сорбонны. Существовали, естественно, и книжные лавки, где продавались переписанные писцами книги. Однако клиентура книготорговцев при университете складывалась отнюдь не из неимущих клириков, лишенных возможности попасть в коллеж и получить таким образом комнату, стипендию и учителя. Круг замыкался: тот, кто был слишком слаб, чтобы поступить в коллеж, оказывался одновременно и слишком беден, чтобы купить книги. Оставалось лишь слушать то, что говорилось во время...

3. Жан Фавье. Франсуа Вийон. Глава XII. Глупец, живя, приобретает ум...

Входимость: 10. Размер: 44кб.

Часть текста: Ту же самую мысль несколько менее четко выразил Ален Шартье: «Глаза мои плачут внутри, смеясь снаружи». «Смеюсь я ртом и плачу глазом», — написал в свою очередь скверный поэт Жан Кайо на «книге» Карла Орлеанского, а тот не отказал себе в удовольствии удлинить фразу: В притворной улыбке кривятся уста, Но сердце дрожит от рыданий [1]. А Вийон взял и своим «смеюсь сквозь слезы» превратил прописную истину в настоящую жемчужину. Из древних хранилищ извлек он и сетования Прекрасной Оружейницы. Быстротекущее время и ужас старения стали темами поэзии едва ли не с тех пор, как люди впервые в водных зеркалах увидели свое отражение. О незаметно пролетавших годах весьма многословно говорила ворчливая старуха из «Романа о Розе», причем во многом повторяя рассуждения одного из самых удачных персонажей Овидия. А веком раньше прокурор Жан Ле Февр использовал тему разрушительного воздействия времени в дебатах о Женщине, устроенных им и его единомышленниками. Пересказывая Овидия или то, что он принимал за Овидия, прокурор в своем стихотворении «Старушка» нарисовал портрет бывшей красавицы: Ни кожи у нее, ни рожи, А груди дряблые похожи На два потертых кошелька: Ни крови в них, ни молока [2]. Попробовал свои силы в лирическом упражнении под названием «Жалобы старухи,...

4. Михайлова Т. А.: Ирландское предание о Суибне Безумном, или взгляд из XII века в VII. Литература.

Входимость: 10. Размер: 35кб.

Часть текста: значений: оценка — событие — факт. М., 1988. Арьес 1992 — Aрьес Ф. Человек перед лицом смерти. Пер. с франц., пред. А. Я. Гуревича. М., 1992. Бенвенист 1995 — Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М., 1995. Веселовский 1989 — Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М., 1989 (1940). Вяземский 1877 — Вяземский П. П. “Слово о полку Игореве”. Исследование о вариантах. Спб., 1877. Гамкрелидзе, Иванов 1984 — Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Т. 1-2. Тбилиси, 1984. Гаспаров 1987 — Гаспаров М. Л. Рифма // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. Гроздова 1981 — Гроздова И. Н. Национальный аспект Ольстерской проблемы // Современные этнонациональные процессы в странах Западной Европы. М., 1981. Гуревич 1972 — Гуревич А. Я. История и сага. М., 1972. Гуревич 1972-a — Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972. Гуревич 1981 — Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981. Гуревич 1990 — Гуревич А. Я. Средневековый мир: культура безмолствующего большинства. М., 1990. Eлеонская 1994 — Елеонская Е. Н. К изучению заговора и колдовства в России // Елеонская Е. Н. Сказка, заговор и колдовство в России. Сб. трудов. М., 1994. Журавель 1996 — Журавель О. Д. Сюжет о договоре человека с дьяволом в древнерусской литературе. Новосибирск, 1996. Иванов 1994 — Иванов С. А. Византийское юродство. М., 1994. Ирландские саги 1933 — Ирландские саги. Пер. и комм. А. А. Смирнова. М. —Л., 1933. Казанский 1995 — Казанский Н. Н. Кельтская аллитерация в сопоставлении со звуковой организацией стиха в других и. е. традициях // Язык и культура...

5. Жан Фавье. Франсуа Вийон. Глава XVII. Смерть, не будь такой беспощадной...

Входимость: 9. Размер: 35кб.

Часть текста: судьбе: смерть вездесуща, она расставляет вехи в семейной жизни, она элемент жизни общественной. Переступив порог детства, где смертность ужасающа, всякий взрослый считает себя удачливым, но его надежда на жизнь невелика. Сменяют друг друга эпидемии. Умирают от переохлаждения или от переедания. Дают себя знать последствия какой-нибудь раны. Человек XV века не перестает видеть смерть, свою и других людей. Много говорили о чуме в XIV веке, о временах черной чумы 1348 года и ее рецидивах. Теперь чума поутихла, а слово это произносят на все лады. Всякая эпидемия — чума. Но есть болезни, которые стоят черной чумы. К примеру, не перестает поражать людей оспа. В 1418 году она косила парижан: около пятидесяти тысяч человек умерло, из них в одной только больнице — пять тысяч. Она возвращается в 1422 году, а потом в 1433 году. Наконец, в 1438 году оспа уносит почти столько же, сколько в 1418-м, умирает и много аристократов, хотя они могут укрыться и бежать от заразы в свои замки или загородные дома. Среди умерших — шесть советников Суда, таких, как парижский епископ Жак дю Шателье, настолько высокомерный, что простолюдин не станет его оплакивать. Суды насчитывают лишь половину своего состава. Город парализован. Порт опустел. При похоронах не звонят больше колокола. Для объятого ужасом зеваки эпидемия означает мрачные кортежи, сменяющие друг друга, обреченные дома, рвы, разбросанные по округу, наспех сожженную одежду. Она означает также отправляемые обратно обозы с провизией, блокированные в порту, закрытые лавки. Это голод, и это безработица. Мелкий люд ест суп из травы, набивает себе желудок крапивой, сваренной без масла, а за украденный кусок хлеба грозит веревка. Кто плохо ест, плохо сопротивляется болезни. Парижскому буржуа приходится с горечью констатировать: «Эпидемия убивает, как назло, самых сильных и самых молодых». Будущее в...

6. Жан Фавье. Франсуа Вийон. Глава XX. Я отвергаю любовь...

Входимость: 9. Размер: 26кб.

Часть текста: бы то ни было, благодаря тональности, внезапно меняющейся с третьей строфы, и силе, которую он вкладывает в стихи о своих палачах, вопреки угрозам в конце баллады Вийон злорадно смешивает в гротесковом карнавале лицемеров, братьев нищих, молодых щеголей, щелкающих каблуками на новый манер, прохаживаясь по парижской мостовой, хорошеньких девушек, затянутых в узкие платья, и легкомысленных служанок, выставляющих напоказ свои груди, чтобы получить чаевые. Крик боли, которым заканчивается «Большое завещание», — лишь проявление упадка духа. Жалость, о которой молит поэт, заключена в образе радостей, испытанных им; он претерпел и равнодушие, и вражду. Прошу монахов и бродяг, Бездомных нищих, и попов, И ротозеев, и гуляк, Служанок, слуг из кабаков, Разряженных девиц и вдов, Хлыщей, готовых голосить От слишком узких башмаков, — Я всех прошу меня простить. Шлюх, для прельщения зевак Открывших груди до сосков, Воров, героев ссор и драк, Фигляров, пьяных простаков, Шутейных дур и дураков, — Чтоб никого не позабыть! — И молодых, и стариков, — Я всех прошу меня простить. А вас, предателей, собак, За холод стен и груз оков, За хлеб с водой и вечный мрак, За ночи горькие без снов Дерьмом попотчевать готов, Да не могу штаны спустить! А потому, не тратя слов, Я всех прошу меня простить. Но чтоб отделать этих псов, Я умоляю не щадить Ни кулаков, ни каблуков! И всех прошу меня простить [1]. Завещание все, до последней строчки, вымышлено Вийоном, хорошо знакомым с языком судей: в свой последний миг умирающий просит прощения у всех, с кем он имел дело. Баллада эта — каталог ссор магистра Франсуа Вийона. Есть люди, у которых он хотел бы попросить прощения — ведь в это мгновение ему нужно чуточку жалости. Но есть другие, от них ему не нужно подачек. Однако у него были не только девки с постоялых дворов, позволяющие ласкать себя, не только жадные до денег шлюхи Толстуха Марго и Марион л'Идоль; Вийон познал...

7. Жан Фавье. Франсуа Вийон. Глава XVIII. Оставите здесь бедного Вийона?

Входимость: 8. Размер: 39кб.

Часть текста: молитвы «Отче наш», которую использовал здесь писец, мечтая о возмездии: простите нам наши долги, как мы прощаем нашим должникам... Но Вийон переиначивает парафразу — риторическая фигура появляется в арсенале магистра искусств. И если инверсия формулы рождает ненависть, то кто в этом виноват? Епископ был и неприступным, и жестоким, и Вийон считает, что они квиты. Он не против того человека, который раздает благословения толпам, он против тюремщика. И если тюремщик — епископ, тем хуже. Сила возмущения не оставляет места ни юмору, ни иронии. Ненависть Вийона доказывает искренность его вполне оправданной идеи. Пожалуй, единственное проявление духа Вийона в этом памфлете — строфа: «Я почитать его не стану!» Мне шел тридцатый год, когда я, Не ангел, но и не злодей, Испил, за что и сам не знаю, Весь стыд, все муки жизни сей... Ту чашу подносил мне — пей! — Сам д'Оссиньи Тибо, по сану Епископ Мёнский; тем верней Я почитать его не стану! Ему не паж и не слуга я [1], Как в ощип кур, попал в тюрьму. И там сидел, изнемогая, Все лето, ввергнутый во тьму. Известно Богу одному, Как щедр епископ благородный, — Пожить ему бы самому На хлебе и воде холодной! Но чтоб никто из. вас не думал, Что за добро я злом плачу, Что вовсе я не зря в беду, мол, Попал и зря теперь кричу, — Лишь об одном просить хочу: Коль это было добрым делом, Дай Бог святоше-палачу Вкусить того ж душой и телом! [2] Мэтр Франсуа не собирался молиться за своего тюремщика. Если это грех, ну что ж, одним больше; тем хуже. И процесс над епископом Орлеанским кончается сентенцией, которая опять же восходит к...

Входимость: 6. Размер: 144кб.

Часть текста: III СРЕДНЕВЕКОВЫЙ РОМАН НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ. ЯПОНСКИЙ КУРТУАЗНЫЙ РОМАН XI в. Классическая форма японского средневекового романа представлена «Гэндзи моногатари» Мурасаки Сикибу, созданным в первые годы XI в. Название «куртуазный роман» в применении к этому произведению в известной степени условно, учитывая отсутствие в древнеяпонской придворной культуре специфических для Западной Европы куртуазных концепций возвышенной любви и культа дамы, однако несколько иные формы галантности, светского этикета, любовной чувствительности отражаются все же в японском романе. Термин «романический эпос» подходит гораздо меньше, так как в этом романе нет элементов героики. Формирование романа происходит в Японии в эпоху Хэйан, в IX—XI вв., на фоне общего подъема национальной литературы, переживающей свой золотой век. Несмотря на то что в эпоху Хэйан значение китайских культурных традиций было исключительно велико, сказывалось прекращение живого общения с Китаем. Японцы не переставали обращаться к культурным традициям танского Китая, но игнорировали современный Китай (династия Сун). В IX в. была создана первая полноценная письменная система на основе азбуки «кана», давшая толчок дальнейшему развитию японской художественной литературы (китайский язык, однако, долго оставался. языком деловой прозы, да отчасти и самой поэзии). В создании японской художественной литературы эпохи Хэйан исключительную роль сыграли авторы-женщины, достаточно образованные по-китайски, но менее связанные конфуцианским литературным каноном. Мужчины большей частью еще писали по-китайски. Женский «поток» в...

9. Жан Фавье. Франсуа Вийон. Глава XIV. Прощайте! Уезжаю в Анже

Входимость: 6. Размер: 38кб.

Часть текста: страстей разыгрывается в духе военной стратегии, как в трактатах о нравственности столкновения добродетели и порока. Дама — в центре крепости. Оскорбленный любовник — словно поверженный в бою. Изменница, не желающая слышать его жалобных стенаний, — это «Безжалостная красавица». «Живой сплав» — это живая связь Дамы и ее вассала. Он рвет ее. В средневековом словаре есть одно слово для характеристики сеньора, который отлынивает от своих обязанностей по отношению к вассалу: он — «изменник». Увы, мне душу полонил Тот взор жестокий и неверный... Напрасно я в тоске молил, Томился в муке беспримерной, — Она меня высокомерно Отринула, не вняв мольбам. Тогда я понял: дело скверно! И вверил жизнь своим ногам. Чтоб не страдать превыше меры, Осталось мне одно: бежать. Прощайте! Путь держу к Анжеру! Она не хочет мне отдать Свою любовь, — чего ж мне ждать? Довольно мне обид, обманов! Я мученик любви, под стать Героям рыцарских романов [1]. Действительно ли он отправляется в Анже? Или Анже тут для рифмы? Привлекает ли нашего поэта двор короля — мецената Рене — из-за его объемистого кошелька или прельщает просвещенная публика, готовая все время аплодировать ему? Позже пойдет речь о готовящемся коварном ударе и об анжевенском дяде поэта, чей выход на сцену окажется очень кстати. Вопрос остается открытым, без сомнения, потому, что все сошлось воедино одновременно....

10. Жан Фавье. Франсуа Вийон. Глава III. Не дай в удел нам вечный ад...

Входимость: 6. Размер: 35кб.

Часть текста: значение, как точности в деталях и завершенности обязательного цикла: крещение, воскресная месса, ежегодная исповедь на Пасху и причастие. Искать вечного пристанища не на кладбище и не в лоне церкви считалось также недопустимым, и тело, оказавшееся похороненным где-нибудь в другом месте, — ради удобства либо согласно обязательствам — быстро перевозили в «христианскую землю». Главное было соблюсти формальные требования, тогда как личный настрой существенной роли не играл. Например, Изабелла Баварская в начале века вместо себя заставляла поститься своих священников. Существовали такие профессиональные пилигримы, которые совершали паломничества в Рим либо в Сантьяго-де-Компостела вместо других лиц и за их счет, а прокурор Жан Сулас, составляя завещание, поручил совершить представлявшиеся ему необходимыми паломничества своим душеприказчикам: «А также пожелал и приказал посетить Сент-Антуан-де-Вьеннуа. Посетить также Мон-Сен-Мишель. Посетить также Нотр-Дам-де-Булонь-сюр-ла-Мер. А также Нотр-Дам-де-Льес и Сент-Катрин-де-Фьербуа». Любой состоятельный горожанин заказывал мессы, причем зачастую даже и не помышляя поприсутствовать на них. Предпочтительнее было заказывать не тридцать месс, а сто: в завещании одного судьи записано распоряжение отслужить шестьсот пятьдесят обеден, с уточнением, что заботу о пятистах из них лучше поручить нищенствующим орденам. Точно так же свеча стоимостью в десять ливров ценилась выше, чем свеча стоимостью в один ливр. Переведенная на язык арифметики набожность предполагала суммарное исчисление деяний и заслуг, а следующей ступенью являлось коллекционирование индульгенций. В молитве было что-то от подвига. Чем больше их было, тем лучше, но и заковыристость самой молитвы тоже ценилась очень высоко. Так, бретонский поэт Жан Мешино, обнаруживая больше технической изощренности, нежели вдохновения при комбинировании выдержек из Евангелия с аллегорическими клише, сочинил «Молитву Богоматери», где каждая строчка начинается...

Поиск по материалам сайтаCлово "1981"

Поиск по материалам сайта
Cлово "1981"